- Да, папочка! - сразу же соглашалась дочка. - Конечно! Только ты будешь жить вечно!
Она ластилась к отцу, теребя его короткие, перец с солью, волосы и повторяла:
- Какой ты нам, папуся, красивый дом построил! - Смеялась озорно и, гладя отца ладошкой по голове, сообщала: - Ежик!
Нестор на глазах обмякал, чуть ли не скулил от удовольствия.
- Если бы твоя мать хоть на пять процентов взяла от тебя женское!.. - горестно вздыхал ежик. - Ты поняла, что я сказал? - это относилось к сестринской любви.
- Папочка, да я люблю Птичика больше жизни! И это было правдой.
- А ты, Птичик?
- Чего?
Он таких разговоров не выносил, понимая, что Верка хитрюга из хитрюг. Он же быть хитрым не умел. Был пока прост и честен.
- Ты любишь сестру?
- Не особо, - признавал Птичик. - Как-то не очень… Прости, пап!.. Но иногда люблю!..
Отец расстраивался и уходил к себе работать над проектом какого-нибудь очередного особняка для олигархов…
Нестор умер, и Верка теперь по десять раз на дню шептала матери на ухо какие-то заговоры против Птичика, вот как сейчас. И не было на нее отцова присмотра.
- Сучка! - приговорил брат сестру.
- Вот! - демонстративно развела руками девочка, не забыв при этом взглянуть на себя в зеркало, отмечая, что она по-прежнему хорошенькая. Такие глазки красивые, носик пуговкой и ушки в сережках, подаренных папусей на семилетие.
- И когда я от вас замуж съеду!..
Птичик всех поразил на похоронах отца.
Прощались в Доме архитектора.
Мать, сидя в изголовье гроба, с трудом сдерживала зевоту. Верка наяривала по всем кнопкам портативной игровой приставки, стараясь загнать темные силы в угол экрана и расстрелять их из АК-47.
Птичик сидел в ряду близких крайним, был собран, бледен и все глядел налицо отца, нос которого был устремлен ввысь к парадной люстре…
Потом было Ваганьковское. Вырытая рядом с известным артистом яма пахла тоской. Перед уложением гроба в могилу речей почти не произносилось - так, короткие реплики: "земля пухом", "как рано ушел", "талантище"… Все уже наговорились панегириков до хрипа на официальной панихиде и в церкви. Ждали пьяных поминок…
Здесь еще и дождик пошел… Какая-то дура прорыдала: "Природа плачет по Нестору!"
От Верки не укрылось, что за мокрыми надгробиями, глядящими фаянсовыми фотографиями на новичка, прячутся молодые особы, блондиночки и шатеночки.
Она объяснила матери, что это студентки папуси и кое-кто еще…
- Папусю жалеют!
- Ага, - поняла мать, уставшая от ритуалов. Батюшка поторопил:
- Прощайтесь! - Боялся, что влага с небес размоет грим мертвеца и произойдет конфуз. Такое часто случалось на памяти пахнущего прогорклым маслом служителя культа. И так болезнь изуродовала лицо покойника. - И народного не потопчите! - предостерег он, имея в виду свежий могильный холм артиста.
Двое водителей-персональщиков, папин Сережа и мамин азербайджанец Омар, подняли крышку гроба и хотели было закрыть тело хозяина, как неожиданно раздался вопль Анцифера.
- Подождите! - вскричал мальчик. - Подождите!
Он рванулся к гробу, развел руки, как птица перед взлетом, но вместо взлета упал на отцовскую грудь и запросил отчаянно:
- Папочка, дай мне сил! - Обнимал его прекрепко. - Дай сил!!!
Присутствующие всплакнули, особенно особы женского пола, да и из-за надгробий кто-то взрыднул. Те, кто покрепче, принялись стаскивать мальчишку с тела покойного, а Анцифер все что-то говорил, про какой-то там левел…
Верка была потрясена. Она поделилась с матерью: Фирка слабак, будущего у него нет, в школе таких слабаков каждую перемену в угол затирают. Она сама видела.
- Зачем? - механически спросила мать.
- Ну там под дых, по яйцам!
- Уймись! - зашипела мать грозно, на что Верка обиделась и все поминки демонстративно отворачивала от матери глаза, беззастенчиво строя их лысому начальнику отдела Москомимущества. Лысый был неприятно смущен и вскоре отбыл на чиновничью дачу.
Конечно, Верка вскоре помирилась с матерью, так как не могла спать одна, всегда под утро приползала в материнскую постель. В этот раз она притащилась с блинами и кутьей, коих осталось достаточно от поминок. Рис рассыпался по всей простыне, и утром недовольная мать соскабливала его со своей танцовщицкой задницы накрашенным алым ногтем.
Верка, казалось, не ощущала смерти отца. Был - и не был!.. Поскольку жили разными домами и дети приезжали к Нестору только на выходные и каникулы, то в московской квартире для детей ничего не изменилось. Верка вела прежний образ жизни, не желала учиться: а зачем? Изводила материнскую косметику, доставала Птичика мелкими подставами - в общем, готовилась стать женой.
Она уже целовалась с Борькой, ровесником и одноклассником Птичика, которого знала с двух лет. И надо отметить, в последующую пятилетку избраннику своему восьмилетняя невеста не изменяла, именно за Борьку собиралась выйти замуж. Терпела, не заглядывалась на мальчишек, даже когда Борьку родители увезли на учебу в Испанию. Дожидалась декабристской женой новогодних праздников, когда Борхито, так назвал Борьку отец, приезжал в Россию вспомнить снег и подарить своей Верке что-нибудь испанское… Ну и там целовались, конечно, а Птичик из шкафа подглядывал…
- Ну, ты даешь, Верка! - восхищался при жизни Нестор ранним осознанием дочери того, что ее будущая карьера - семья.
- А чего, пап?
Прошло два месяца после смерти отца, и Птичик стал просыпаться ночами от Веркиного плача. Она, маленькая, в ночи скулила как щеночек, а он, старший, неуклюже гладил ее по волосам, сам плакал, и в эти моменты два маленьких человека были самыми родными друг другу…
Утром обычно Верка забывала о своей ночной тоске, становилась прежней стервой, устраивала перед школой мелкие подставы Птичику, за что он получал от матери обычного, но такого обидного пинка.
Материнская несправедливость взрывалась в мозгах Птичика адреналином, он рыдал в голос и орал, что Верка первая начала, она стерла в компьютере игру, и что в четырнадцать он свалит из дома, и когда Верка выйдет за Борьку замуж, мать останется одна, он ей даже своих внуков не покажет!
- А я покажу! - радовалась Верка. - У нас с Борькой трое будет! Но мы тоже отдельно жить будем!.. Две девочки и мальчик! Мальчик не будет дураком!
- Сука!
- Мам, опять!..
Мать не желала слушать про гипотетических внуков. Она еще сама была молода, гормоны мучили плоть, времени на поклонников не оставалось, да и поклонников не имелось, а потому в каникулярное время мать выезжала в Турцию. Там проживал Ромео ее сердца, двадцатитрехлетний Хабиб, который в течение каникул за скромное вознаграждение исполнял кобелиные обязанности, так что мать неизменно возвращалась похудевшей и в хорошем настроении.
Теперь, когда Нестор умер, детей не к кому было отправить на каникулы, а гормоны взрывали мозг, так что Птичику доставалось от матери по полной. Что-то у нее замкнулось в маленькой голове! Птичик был похож на Нестора, Нестор ее содержал и все решал, Нестор платил за ее секс, а Анцифер по малолетству сделать ничего этого не мог. Ну и получал все тем же коленом под зад… За все, что не сложилось у матери!.. За отца своего.
Когда делили наследство Нестора, единственное, что потребовал Птичик, - большой холодильник с ледогенератором из загородного дома.
Он настоял, что это будет его личная вещь и поставит он мощный агрегат к себе в комнату! Отец любил холодильники. Их было в подвале аж шесть штук. Все до отказа забитые продуктами. "На случай войны", - оправдывался Нестор.
- Чокнутый, как и отец твой! - злилась мать.
- А ты - компьютер в сорок мегабайт!
Мать не разбиралась в мегабайтах, Верка тем более. Тогда Птичик объяснил, что в сорока мегабайтах хранится информация, равная пяти фотографиям.
- Так папа про тебя говорил!.. И еще, что ты как лошадь Мюнхгаузена, у которой половину туловища обрезало. Она пьет из фонтана воду, а с другого конца вода выливается!.. Вот!
Птичик был доволен, но мать не поняла ни про фотографии, ни про лошадь Мюнхгаузена…
- Тебе говоришь - ты вроде как все понимаешь, а в туалет сходишь - и!.. - пояснил Анцифер. - Все туда!
На этот раз мать выкрутила ему ухо до цвета спелой малины. Птичик выдержал, не орал, а ссылался на отца, что то были его слова.
- И еще он говорил, что тебя под яблоню нужно закопать! Вкусные яблоки будут!
Матери вдруг вспомнился теплый и темный, как ад, Хабиб с его вскриками "ты мой богинь!", с опытными руками эротомана и упругим задом. Ей надоело крутить ушные раковины сына, она оттолкнула Птичика, отрешилась от всего, села в кресло и сидела в нем с потерянными глазами.
И Верке, и Птичику в такие минуты было очень жаль мать. Дети расходились по своим комнатам и тоже грустили. В сущности, они были еще совсем маленькими людьми.
- Так я возьму холодильник, мам? - хлюпал носом Птичик. - Возьму?
Зачем ему понадобилась такая махина, Анцифер сам еще не знал - видимо, ему просто нравилось, как холодильник производит из обыкновенной воды идеальной формы кубики льда. И в память об отце…
Достав из отцова холодильника все ненужное, все перегородки и поддоны для свежих овощей, Птичик получил огромный пустой ящик с охлаждением.
Прочитав в Интернете о холодном космосе, Птичик решился на эксперимент по привыканию к враждебной среде и повышению собственной морозоустойчивости.