Я пишу по-норвежски, чтобы ты меня понял, а также затем, чтобы жители Дорфа не смогли прочитать историю карликов. Чтобы тайна загадочного острова не стала сенсацией, потому что сенсация - то же самое, что новость, а новость недолговечна. Она владеет умами людей день или два, а потом её забывают. Но история карликов не должна исчезнуть в мерцании новостей. Пусть лучше один человек узнает тайну карликов, чем все забудут её.
♠ Я, как и многие другие, после этой мировой войны искал себе прибежище в новом месте. Многие хотели покинуть наш континент. Но мы были не только политическими беженцами, мы были также неприкаянными душами, которые искали самих себя.
Мне пришлось покинуть Германию, чтобы обрести новую жизнь, но как у младшего офицера Третьего рейха у меня было не так уж много возможностей.
Мало того что я был представителем разбитой армии. Я привёз домой из Норвегии также и разбитое сердце. Мир вокруг меня лежал в руинах.
Я знал, что не смогу жить в Германии, но не мог вернуться и в Норвегию. В конце концов мне удалось перейти через горы в Швейцарию.
Несколько недель я бесцельно бродил по горам, пока в Дорфе не познакомился со старым пекарем Альбертом Клагесом.
Я как раз спускался с гор. Ослабевший от голода и долгих переходов, я неожиданно увидел небольшое горное селение. Голод заставил меня, словно загнанное животное, пробежать через густой лиственный лес. Вскоре я рухнул на землю перед старой бревенчатой избёнкой. Я слышал жужжание пчёл и чувствовал запах мёда и молока.
Старому пекарю пришлось волоком втащить меня в дом. Когда я пришёл в себя, я лежал на топчане, а передо мной в качалке курил трубку седой старик. Увидев, что я открыл глаза, он тут же подошёл ко мне.
- Ты пришёл домой, сынок, - ласково сказал он. - Я знал, что в один прекрасный день ты постучишь в мою дверь. Чтобы получить сокровище.
Должно быть, я снова заснул. Когда я проснулся, в доме никого не было. Я встал и вышел за порог. Там, склонившись над каменным столом, сидел старик. На тяжёлой столешнице стояла красивая чаша. В ней плавала золотая рыбка.
Меня сразу удивило, что рыбка из далёких южных морей так весело плавает в чаше высоко в горах в центре Европы. Частица живого моря поднялась в швейцарские Альпы.
- Grüss' Gott! - приветствовал я старика.
Он повернулся и посмотрел на меня добрыми глазами.
- Меня зовут Людвиг, - сказал я.
- А меня Альберт Клагес.
Он зашёл в дом, но вскоре снова вышел на солнце с молоком, хлебом и мёдом.
Показав на небольшое селение, он сказал, что оно называется Дорф и что он держит там маленькую пекарню.
♠ Я прожил у этого старика несколько недель. Вскоре я уже ходил с ним в пекарню. Альберт научил меня печь хлеб и коврижки, крендели, плюшки и пирожные. Я всегда знал, что швейцарцы - замечательные пекари.
Особенно Альберт был доволен, что я помогаю ему ворочать тяжёлые мешки с мукой.
Я был ещё молод и искал общения с жителями селения. А потому частенько посещал старинный постоялый двор "Красавчик Вальдемар".
Думаю, жители Дорфа ценили меня. Конечно, они понимали, что я бывший немецкий солдат, но никто не задавал мне вопросов о моём прошлом.
Однажды вечером там заговорили об Альберте, который так хорошо отнёсся ко мне.
- У него не все дома, - сказал крестьянин по имени Фриц Андрé.
- Предыдущий пекарь тоже был слегка тронутый, - подхватил старый торговец Хайнрих Альбрехтс.
Когда я вмешался в разговор и спросил, что они имеют в виду, они сперва отвечали уклончиво. Я выпил уже не один графинчик вина, и щёки у меня пылали.
- Или отвечайте на мой вопрос, или извинитесь за свои злобные выдумки о человеке, пекущем хлеб, который вы едите! - заявил я.
Больше в тот вечер об Альберте не было сказано ни слова. Но через пару недель Фриц снова о нём заговорил.
- А ты не знаешь, откуда он берёт своих золотых рыбок? - спросил он у меня.
Я уже заметил, что жители Дорфа проявляют ко мне повышенный интерес потому, что я живу у старого пекаря.
- Я не знал, что рыбка не одна, - сказал я, и это была истинная правда. - А её он купил в зоомагазине, кажется, в Цюрихе.
Крестьянин и торговец засмеялись.
- У него их много, - сказал крестьянин. - Однажды мой отец шёл с работы и увидел, как Альберт прогуливает своих рыбок. Он выставил их на солнце, и их было не так уж мало. Так и знай, ты, ученик пекаря!
- К тому же он никогда никуда не выезжал из Дорфа, - подхватил торговец. - Мы с ним одногодки, и я знаю, что он ни разу не выезжал из Дорфа.
- Некоторые считают его колдуном, - прошептал крестьянин. - Они утверждают, что он не только печёт хлеб и сдобу, но и сам делает своих рыбок. Одно точно: они не из Вальдемарского озера.
Вскоре я уже спрашивал себя, не скрывает ли Альберт и вправду какую-то тайну. Мне в голову запали несколько сказанных им фраз. "Ты пришёл домой, сынок. Я знал, что в один прекрасный день ты постучишь в мою дверь. Чтобы получить сокровище".
Мне не хотелось обижать старого пекаря, передавая ему сельские сплетни. Если у него и впрямь была тайна, я не сомневался, что он откроет её мне, когда придёт время.
♠ Я долго считал, что люди судачат о старом пекаре только потому, что он живёт особняком на склоне чуть выше селения. Но что-то в самом старом доме тоже не давало мне покоя.
Когда я вошёл в дом пекаря, я сразу попал в большую комнату с открытым очагом и отгороженной в углу кухонькой. В комнате были две двери, одна вела в спальню Альберта, другая - в комнатушку, которую занял я. Потолок был низкий, но, разглядев дом снаружи, я понял, что в нём должен быть большой чердак. К тому же с гребня холма за домом я увидел маленькое окошко, сделанное в крыше.
Странно, что Альберт никогда не говорил мне об этом чердаке. Да и сам никогда не поднимался туда. Так что не удивительно, что каждый раз, когда мои приятели заговаривали об Альберте, я вспоминал о чердаке.
Однажды, поздно вернувшись из Дорфа, я услыхал, что старик ходит по чердаку. Я так удивился - и даже немного испугался, - что тут же отправился к колонке за водой. Я не спешил, а когда вернулся, Альберт сидел в качалке и курил трубку.
- Что-то ты поздно сегодня, - сказал он, но я чувствовал, что думает он о чём-то другом.
- Ты был на чердаке? - спросил я. Сам не понимаю, как я осмелился задать ему этот вопрос, он сам слетел у меня с языка.
Альберт вздрогнул. А потом посмотрел на меня с тем же добрым выражением, с каким встретил меня несколько месяцев тому назад, когда я упал от истощения на крыльце его дома.
- Устал, Людвиг? - спросил он меня.
Я помотал головой. Был субботний вечер. На другой день мы могли спать, пока солнце нас не разбудит.
Он встал и подбросил а огонь несколько поленьев.
- Тогда мы с тобой пока не будем ложиться, - сказал он.
ШЕСТЁРКА ПИК
…лимонад, который в тысячу раз лучше…
Я чуть не заснул над лупой и книжкой-коврижкой. Мне было уже ясно, что я читаю о необычном приключении, но мне не пришло в голову, что это приключение имеет ко мне самое непосредственное отношение. Я оторвал кусочек от пакета, в котором лежали коврижки, и использовал его как закладку.
Подобную книжку я видал в книжном магазине Даниельсена на площади в Арендале. Там в ящике лежала маленькая книжка сказок. От моей она отличалась тем, что в ней были такие большие буквы, что на каждой странице умещалось не больше пятнадцати или двадцати слов. Тут уж и речи не могло быть ни о каком настоящем приключении.
Был уже второй час ночи. Я положил лупу в один карман штанов, книжку - в другой и рухнул на кровать.
Папашка разбудил меня рано утром. Сказал, что надо спешить и ехать дальше. Если мы не поторопимся, мы попадём в Афины как раз тогда, когда надо будет уже возвращаться домой. Он немного рассердился, что я рассыпал по полу столько хлебных крошек.
Это крошки от коврижки, подумал я. Значит, книжка-коврижка мне не приснилась. Я быстро надел штаны и ощупал оба кармана. А папашке сказал, что ночью мне так захотелось есть, что я съел последнюю коврижку. Сказал, что не хотел зажигать свет и потому так накрошил на пол.
Мы быстренько собрали свои пожитки, отнесли их в машину и побежали в столовую завтракать. Я заглянул в пустой ресторан. Когда-то Людвиг пил там вино со своими друзьями.
После завтрака мы простились с "Красавчиком Вальдемаром" и сели в машину. Когда мы выехали на Вальдемарштрассе, папашка показал на пекарню и спросил, там ли мне дали коврижки. Я не успел ответить, как на порог вышел седой пекарь и махнул нам рукой. Не только мне, но и папашке. И папашка тоже помахал ему в ответ.
Вскоре мы были уже на шоссе. Я вынул из кармана лупу и книжку-коврижку и начал читать. Раза два папашка спросил, чем я занимаюсь. Сначала я ответил, что смотрю в лупу, нет ли у нас вшей на заднем сиденье. А в другой раз ответил, что думаю о маме.
♠ Альберт устроился в качалке. Но сперва он достал табак из старой коробки, набил трубку и раскурил её.