После появления "Дома правительства ДНР", выбирая свой маршрут передвижения по городу, я его планировала так, чтобы по возможности обходить новоявленный донецкий "Смольный", обвешанный красными флагами и триколорами. Я для себя решила, что если я их не буду видеть, то этот нарыв на теле нашего города как-нибудь рассосется. Да, если честно, я их и немного боялась, как совершенно чуждую и инородную среду для меня.
Но однажды я решила убить в себе раба, точнее, страх перед этими новоявленными "донецкими революционерами", поскольку у меня эти люди с георгиевскими ленточками, машиной времени перенесенные из нашего советского прошлого в наше странное настоящее, вызывали только чувства содрогания и брезгливости – и пошла посмотреть злу в глаза.
Глубоко в толпу, стоявшую у бывшего ОГА, заходить я не решилась, пристроилась сбоку. Но долго созерцать это действо я не смогла. С меня хватило дамы, которая вещала в рупор: "Товарищи!!! Не отдадим нашей свободы. Звоните своим друзьям". Я просто спинным мозгом почувствовала ее налакированную прическу с начесом в лучших советских традициях и услышала голос председателя профсоюза. "А кто ее отбирает – вашу свободу?" – подумалось мне, но это был очередной риторический вопрос в моем бесконечном списке риторических вопросов.
Людей было немного, но и сказать, что их совсем мало – тоже было бы неправдой. Толпились стайками мальчики в спортивных костюмах, судя по внешнему виду, из пригородов Донецка. Раньше обычно они все съезжались в центр города на массовые гулянья. Но в целом все было относительно спокойно.
Как-то мы с мамой проезжали в автобусе мимо ОГА, уже обнесенного шинами и колючей проволокой. Рядом сидел мужчина, он всю дорогу повторял: "Они не понимают, они не понимают". Речь его была с заметным акцентом. Мама с ним разговорилась. Мужчина оказался то ли из Боснии, то ли из Сербии, и одну войну он уже пережил…
В надвигающуюся на нас беду верить отчаянно не хотелось. Но тучи Мордора уже накрыли город.
В какой-то момент на центральной улице Артема появился баннер: "Мужики! Все на защиту родной земли! Не допустим фильтрационные лагеря нацистов в Донбассе!". Баннер был не в единичном экземпляре. Происходящее в городе порой напоминало съемки малобюджетного боевика про африканскую республику. По этой же центральной улице, как всегда вылизанной, с ухоженными цветниками, по которой обычно ездили преимущественно дорогие машины, мимо мчалось что-то типа старой открытой "нивы", заполненной людьми в камуфляже и в солнцезащитных зеркальных очках. Все это действо сопровождала какая-то жуткая мелодия, звуком сносящая все вокруг. Машина пронеслась, и дальше шла обычная жизнь: привычные "мерсы" и "порши", распродажи, мамы с колясками, велосипедисты на идеально выкрашенных велосипедных дорожках.
Город был полон разными настроениями. Я хорошо запомнила одну историю… Уже началось шоу под ОГА. Я ехала домой в переполненном троллейбусе. Рядом со мной классическая "люрексово-стразовая" донецкая девица громко кому-то рассказывала по телефону о том, что создана Донецкая республика и ее надо защищать. Девицу поддержал мужчина пенсионного возраста с лицом "донецкого революционера". Все остальные пассажиры напряженно молчали. Я, зная общие настроения, тоже молчала, поскольку уже давно ввела привычку не вступать ни в какие политические диалоги. Однако в этот раз моя природная любознательность взяла верх, и я поинтересовалась у девицы: "Какие цели у Донецкой республики?" Девица посмотрела на меня с недоумением, слово "цели" явно не отягощало ее юную голову, и сказала: "А я в Россию хочу, у меня папа там – россиянин". И тут, к моему глубокому удивлению, троллейбус просто слился в ответе: "Хочешь в Россию, вокзал рядом". Троллейбус как раз направлялся в сторону железнодорожного вокзала. За девицу вступился пенсионер с лицом "донецкого революционера", назвал меня "нацисткой", приехавшей из Тернополя. Меня отбили всем троллейбусом. Больше всего запомнился мужчина преклонного возраста, который спокойно подвел итог: "Мы тут все понаехали".
В общем, все происходящее тогда в городе было настолько нереально, что, кроме недоуменно-нервного смеха, зачастую вызвать ничего не могло. Эти странные люди с георгиевскими ленточками, какой-то ужасный "народный губернатор" Губарев, жуткий флаг жуткой "Донецкой республики". "Кто все эти люди?" – этот вопрос в недоумении задавала не одна я. Хорошо помню свой саркастический пост в Facebook’e, который, к моему ужасу, стал пророческим. Пост был о перспективах прекрасной жизни в новой "Донецкой республике".
"Форма одежды у девочек – люрексово-стразовое ультра-мини и шпилька пятнадцать сантиметров. Каблук меньше пятнадцати сантиметров – ниже достоинства гражданок "Донецкой республики". Форма одежды мальчиков – спортивный костюм, летом – боксерские трусы и майка. Обязательное дополнение к одежде – георгиевская ленточка. Любимые праздники – 1 Мая, 7 Ноября при условии обязательного посещения храмов. Ну, с нашими заводами и шахтами все понятно: их сохранят в том историческом состоянии, что и 150 лет назад. Основной лозунг – "Хлеба и зрелищ!" – внутриконтинентальный турнир "Донецкой республики" по футболу. Что еще? А-а, культурная жизнь – "Изоляция". Нет, "Изоляции" не будет, ее ликвидируют. Это и понятно – "Изоляция" проповедует европейские ценности, не совместимые с высокой донецкой духовностью", и так далее.
"Изоляция" – так называлась модная культурная институция, расположенная в помещении старого завода, в рамках которой проходили выставки современного искусства. Я хорошо запомнила шумное открытие проекта – Цай Гоцян "1040 м под землей". Красивые и радостные люди, шумный фуршет до полуночи.
"Изоляция" со своими книжными магазинами и кафешками была очагом современной жизни, абсолютно не местечковым по своему содержанию. Именно сюда приезжал Ходорковский после своего освобождения. "Изоляцию" я не очень любила, сама даже не знаю почему, но она всегда пользовалась популярностью у местной творческой молодежи, которой было в городе-миллионнике немало.
Мой пост оказался пророческим очень скоро, не прошло и месяца, как "Изоляцию" экспроприировали под склад оружия новые "хозяева жизни".
В чем я ошиблась в своем пророческом тексте, так это в форме одежды людей с георгиевскими ленточками. Это были не спортивные костюмы: георгиевскую ленточку носили преимущественно люди в камуфляже и с автоматами. Да и заводы с шахтами никто особо не собирался поддерживать даже в том состоянии, в котором они ныне пребывали. Их расстреливали из "Градов".
Референдум я помню плохо. Никто из моих знакомых, с которыми я сохранила общение в то время, туда не ходил. Он в моей памяти слился со всеми другими, со страхом ожидаемыми выходными днями и многочисленными праздниками мая. 1 Мая, 9 Мая, референдум – все они проходили по одному сценарию. По городу бегали "орки" с триколорами, захватывалось очередное государственное учреждение, местные прятались. Это уже становилось печальной и еженедельно повторяющейся традицией.
9 Мая один из моих друзей попросил меня сфотографировать небо в Донецке. У него был проект, для которого нужно было запечатлеть небеса в разных городах Украины. Я спустилась во двор. Небо надо мной было сизым и каким-то очень грустно-печальным, как и все происходящее в нашем городе.