- Тебе, я вижу, эта идея понравилась, и ты схватился за нее обеими руками, стоило только намекнуть.
- А ты зачем намекала?
- Чтобы привести тебя в чувство.
- Я пришел в чувство! И честно смотрю правде в глаза. Что я могу для тебя сделать? Я даже не смог вытащить тебя из стюардесс.
- Ты стесняешься, что я стюардесса?
- Нет, но ты не стесняешься этого. Как ты можешь ревновать меня к какой-то эсэмэске, если заставляла меня ревновать годами, улетая из моей жизни с мужчинами, хорошо знающими о твоем прошлом до меня?
- Что-что? - Надя даже привстала. - О каком прошлом? С какими мужчинами?
- Ну, с кем ты там работаешь? С пилотами, штурманами, бортинженерами, стюардами… Что ты на меня смотришь такими глазами? Ты же была близка с каким-то пилотом, сама говорила.
- Ты что, намекаешь, что стюардессы - проститутки?
- Не цепляйся к слову! Под прошлым я имею в виду жизнь до меня.
Надя легко, словно не касаясь пола, сделала шаг к нему и влепила пощечину. Удар ее тоненькой руки был тяжел: голова Енисеева откачнулась сантиметров на двадцать.
- Еще! - зажмурившись, попросил он. - Для равновесия. С похмелья очень бодрит.
- Знаешь что, Енисеев? - сказала она, глядя на него с презрением. - Иди-ка ты… сам знаешь куда. Мое прошлое тебя не касается. Мне за него не стыдно. Я начала работать вскоре после школы, потому что мама болела. Работу свою люблю, хотя она и нелегкая. Да, влюблялась, как многие девушки, но не в каждого встречного - поперечного. Я улетала от тебя не с мужчинами, а работать. В том числе и с мужчинами, конечно. Ты тоже в редакциях работал с женщинами. Я никогда не спрашивала, что ты делаешь тут без меня. Сегодня - первый раз. И лучше бы не спрашивала. Я узнала о тебе много такого, чего знать бы не хотела. Ты, оказывается, считал меня чем-то вроде путаны. Спасибо тебе за это.
- Слушай, мы тут погорячились… - сказал, почесывая щеку, Енисеев.
- Нет, мы не погорячились. Мы выяснили правду. Мы расстаемся, как ты хочешь. Найди себе не путану. Без прошлого.
- Не надо мне без прошлого! Я просто говорю, что оно у тебя есть, как и у меня, как у всех. Ты же не девственницей была, когда мы?.. Я всего лишь имел в виду…
- Я поняла, что ты имел в виду. Прощай. - Она резко повернулась и направилась к двери.
- Стой, ты-то куда уходишь? Я же сказал, что уйду к родителям.
- Ну, это твоя квартира. Что я здесь буду делать одна, наездами? Живи ты, как раньше, а я поеду к маме. Вещи потом заберу, сейчас устала. Деньги в секретере оставляю тебе, а уж когда кончатся, не знаю, что тебе делать. Придется все же где-то работать.
Енисеев, не зная, что делать - силой ли пытаться задержать Надю или умолять ее остаться, стоял, не двигаясь, у окна. "Ты ее задержишь, а дальше что?" Слышал, как она одевалась в прихожей, как вжикнула молнией сапог, и не двигался. Он еще мог перехватить ее у двери, но не сделал этого. Дверь защелкнулась.
* * *
Он всё стоял у окна, когда зазвонил домашний телефон. Это было теперь редкостью, - разве что его родители звонили или Надина мама. Енисеев, испытывая острое нежелание разговаривать с кем-либо, некоторое время смотрел на надрывающийся аппарат, потом всё-таки подошел и снял трубку.
- Да.
Но ему никто не отвечал.
- Алё!
Молчание. Енисеев бросил трубку на рычаг. Кто это - Лена? Но она не знает его домашнего телефона. А кто еще мог звонить сюда, он представления не имел. Да какая разница? Енисеев достал из кармана "мерзавчик" и долго глядел на него. "Вот теперь моя палочка-выручалочка… Живи, не горюй! Потом - по помойкам, бутылки собирать".
Он осушил "мерзавчик", лег, закурил. В комнате снова был полумрак - дело шло к вечеру, за окном по-настоящему стемнело. Мир был серым и словно покрыт бархатным слоем пыли, лишь огонек зажатой в пальцах сигареты на краткий миг освещал его. Енисеев раздавил огонек в пепельнице, посыпались искры. Это было похоже на его жизнь. Огонек уже потушен, погаснут и искры. Что дальше? Пить - и умереть? Нет, не наложить на себя руки, а просто пить и ничего не жрать. Так умер этот актер… как его… Галкин. Попытался встать, и разорвалось сердце.
Енисеев полез в карман за другой бутылочкой, но его заставил вздрогнуть звонок в дверь. Это была еще большая редкость, чем телефонный звонок. А вдруг это Надя? По домофону-то никто не звонил! Вернулась! Передумала! А почему звонит? Ну, понятно - ключ оставила здесь! Он вскочил с кровати, зажег свет и бросился открывать.
На пороге стоял бармен Анатолий.
- Привет! - сказал он.
Енисеев открыл рот в изумлении.
- Ты… чего?
- Да вот, пришел в гости.
- Откуда ты знаешь, где я живу?
- Узнать нетрудно. Надо поговорить.
- О тотализаторе, что ли? - догадался Енисеев. - Боже, какая чушь! Вот подбросил идейку идиоту! Слушай, ты сумасшедший!
- Можно мы войдем?
- Кто это - мы?
Анатолий шагнул в сторону, и в проеме двери появились сбоку две фигуры. Енисеев запоздало сообразил, что надо захлопнуть дверь, но рослый мужик в черном пальто толкнул его в грудь и втиснулся в прихожую, за ним последовал другой мужик и Анатолий.
- Ребята, вы чего? Вам чего надо?
- Поговорить надо.
- О чем? Я вас первый раз вижу.
- Познакомимся. Это твоя жена полчаса назад вышла?
- Какое вам дело?
- Да никакого. Красивая. Жалко, если что-нибудь с ней случится. Ну что - мы так и будем здесь стоять? - осведомился мужик в черном пальто. - Может, пройдем? - Он надавил плечом на Енисеева и вытеснил его из прихожей в комнату.
Здесь, на свету, Енисеев смог рассмотреть своих "гостей" получше. Человек в пальто имел красное, бугристое, практически безбровое лицо со странными шрамами на щеках - в виде крестиков. Второй мужик, в коже, был стрижен под бобрик, черен лицом, носат и периодически, как лошадь, делал движение шеей вперед, словно воротник тер ему холку.
- Ефрем, - представился рослый со шрамами и кивнул в сторону носатого, - а это Макс. Ну, а Толяна ты знаешь.
Между тем, Макс, задевший в прихожей пакет с бутылочками, всё оглядывался на него, двигая шеей.
- Ханка, бля буду, - пробормотал он Ефрему, - полный пакет!
- У него этого добра полно, - пояснил сумрачный Анатолий. - Жена откуда-то таскает.
- Да? Покажите мне это место, я тоже хочу. Жалко, что я за рулем, а то бы выпили за знакомство, - подмигнул Макс Енисееву.
- Слушайте, вы блатные, что ли? - не выдержал тот. - Идиот, зачем ты их привел? - повернулся он к Анатолию.
- Чтобы ты был посговорчивей. Ты, кажется, своей выгоды в жизни не знаешь, - объяснил Ефрем. - Ну, что, Пророк, замутим дельце?
- Парни, я не деловой. Идите вы на "три"!
- Мы не парни, - внушительно возразил Ефрем. - Это ты парень. А мы, чтоб ты знал, - люди. Поэтому посылать нас не надо. Здоровее будешь. Лучше скажи мне, зачем тебе мешок ханки? Будешь пить, балдеть, да? Тебе своих мозгов не жалко? Или у тебя есть запасная печень? Чего ты разнюнился, сопли распустил? Сунули два календаря условно? За такие приговоры люди солидные бабки платят и радуются, что на свободе. Пора тебе, Пророк, заняться спортом, вести здоровый образ жизни. С тем, что ты умеешь, побольше можно заколачивать, чем у Ступара. Толян дело говорит. Надо по полной программе крутить тотализатор. Там ведь как делают "бабки"? Любой пацан знает: договорные матчи организуют. Слабый вдруг выигрывает у сильного, а лавэ в карманах у букмекеров. Но ведь им со многими делиться надо: есть люди, "крышующие" этот бизнес, есть игроки, есть тренеры, есть судьи. С тобой же проще: ты можешь, не влезая в цепочку, предсказать и договорный результат. Ты ведь будущее предсказываешь, а договорный результат тоже будущее? - Этот вопрос в устах Ефрема прозвучал почти что философски. - Но один ты не справишься, только засветишься. Тебя быстро вычислят и сдадут "мусорам". А может, и замочат. Тебя никто не должен видеть. Ты будешь сидеть себе дома и выдавать результатики. А остальным мы займемся. "Крышу" обеспечим. Ну и, само собой, войдем в долю. И тебя не обидим, и сами внакладе не останемся.
- О-о-о! - застонал Енисеев. - Кому вы поверили? Говорю вам точно: ваш Толян сумасшедший! Он чокнулся на футболе, потому что смотрит его сутками напролет! То, что он рассказывает о вчерашнем матче, было пьяным приколом!
- Нет, ты подожди, - остановил его Ефрем. - Ты сказал, что "Ювентус" выиграет у "Милана" два - один и что последний гол забьет Ибрагимович?
- Сказал, - подтвердил Анатолий. - Там с ним девка еще молодая была, под "ноль" стриженная, она тоже слышала.
- Ну? - повернулся Ефрем к Енисееву. - Какой же прикол? Значит, ты знал?
- Да не знал! Это просто совпадение!
- Хорошее совпадение! Слушай, ты, конечно, мужик умный, но и мы не дураки. И футбол тоже смотрим. Как ты думаешь, Макс, если "Милан" играет у себя дома с "Ювентусом", то на чью победу народ больше ставит?
- Тут и думать нечего, - двинул шеей Макс. - На победу "Милана", конечно. В крайнем случае - на ничью.
- Вот! А ты, пьяный, взял и предсказал победу "Юве"! Он в футболе понимает, Толян?
- Понимает, - кивнул Анатолий. - И даже помнит, когда в итальянской лиге вечерние матчи начинаются. Я было сказал, что футбол, наверное, показывают в записи, и он уже слышал результат, а он мне: "Во сколько в Италии матчи начинаются? Посмотри на часы!"
- Какое же совпадение? - развел руками Ефрем. - Наугад, спьяну, ты бы предсказал победу "Милана", а не "Юве". А ты отслеживал ситуацию. Толян усомнился, а ты его убедил.