Но что бы там ни было потом, прежде всего требуется довести дело до конца. Захар чувствовал: бросить свой замысел посередь дороги, отказаться от почти уже родившегося гомункула свыше его сил. Но чтобы завершить начатое, нужна Вика.
Оставалось надеяться, что она придет сегодня домой. Внутренняя опустошенность заставит ее прибрести в знакомую обстановку, к тому дивану, на котором в конце концов все и будет кончено. Или нет: лучше вызвать "скорую помощь", чтобы трагическое событие произошло вне его квартиры. Но тогда к нему могут прицепиться правоохранительные органы: кто вы такой, да на каком основании девушка у вас жила. Можно, конечно, что-нибудь наврать, но зачем подвергать себя риску? Лучше дождаться, пока девчонка впадет в полуобморочное состояние, потом посадить ее в машину и отвезти куда-нибудь за город, в лес. "Под сосной оставить там на съедение волкам", – вспомнились ему пушкинские строки из "Сказки о мертвой царевне". Так он и сделает.
13
Сквозь легкий утренний сон Коля испытывал два противоположных ощущения: что с ним случилось нечто непоправимое и что ему в то же время удивительно хорошо. Одно он чувствовал духом, другое телом: внутренний человек томился сознанием совершенного блудного деяния, в то время как плоть, получив свое, нежилась в сладостном умиротворении. Он и сам не мог понять, как все это произошло, как он сорвался в манящую пропасть недозволенного. Вика попросила его помочь подвинуть в квартире шкаф, потом сварила кофе и включила музыку, под которую они стали танцевать. Он поначалу отказывался, но ей хотелось… А после все и произошло!
Вика еще спала, ее рассыпанные волосы бледно золотились на белой наволочке. И вдруг светлые ресницы дрогнули, открывая голубые, как подснежники, глаза…
– С добрым утром, любимая! Ты сердишься на меня?
– За что? – улыбнулась Вика. Ночью ей было потрясающе хорошо, так с какой стати она должна сердиться?
– Ты меня прощаешь?
– За что?
Вика думала о том, до чего же приятно, проснувшись, видеть над собой молодое прекрасное лицо любящего мужчины, который встревожен тем, сердишься ты или нет…
Но, приглядевшись внимательно, Вика поняла, что Коленька и вправду чувствует себя всерьез виноватым. Значит, есть какие-то особые причины испытывать вину? Ее эйфория тут же испарилась: неужели он… да нет, ничего такого не может быть!.. и все-таки…
– Ты болен? Лечишься? – на всякий случай спросила она.
Он молчал, и от этого ее беспокойство усилилось. Да что ж такое, в конце концов?! Неужели те правила игры, которые казались ей слишком строгими, приводят на самом деле к такой развязке!
– Значит, действительно… И ты не предупредил меня… Ну говори хоть теперь; лучше поздно, чем никогда, – с горькой иронией язвила Вика. – Так что у тебя – сифилис?.. гонорея?.. – И поскольку он продолжал молчать, испугалась еще больше. – Ну что, СПИД?!
Вместо ответа он отправился в переднюю, даже не сказав последнего прости. Вот и финал двухмесячных переглядываний, сладкого трепета, окрыляющей мечты и надежды на счастье. Как говорили когда-то в деревне, где она проводила лето: "Вот тебе, бабушка и Юрьев день!"
Но оказалось, это еще не развязка. Просто ему понадобился пиджак, оставленный в передней, и он за ним ходил. Порывшись в карманах, Коля выложил перед Викой какие-то корочки:
– Вот моя медицинская книжка. На все названные тобой номинации учителей проверяют. Я сдавал анализы, Вика. Огорчен, что ты так плохо обо мне думаешь…
– А зачем напускать на себя такой виноватый вид? – с облегченным сердцем спросила она. – За что вздумал просить прощения?
– Ну сама понимаешь… Потому что я, как мужчина, в первую очередь виноват в том, что произошло.
Вика томно улыбалась и слегка потягивалась под одеялом:
– По-моему, не произошло ничего плохого…
– Мне следовало вовремя совладать с собой. Я поставил тебя в такое положение…
– Точнее, положил, – с улыбкой поправила она, забавляясь этими непривычными речами. Милый юноша, неужели он полагает, что причинил ей моральный ущерб?
Он слегка нахмурился:
– Не иронизируй. В общем, я понимаю свою вину. Но мы можем все это исправить. – Коля оглянулся, жалея, что в руках у него нет уместного в данном случае букета. – Мы с тобой должны пожениться.
– Замуж? – Вика словно очнулась: легкий приятный разговор стал принимать серьезный оборот. – Значит, ты предлагаешь мне выйти за тебя замуж… А где мы будем жить?
– Можно в общежитии… А здесь разве нельзя? – смущенно добавил Коля, озираясь по сторонам. Конечно, жилье должен обеспечивать мужчина, но если оно уже есть…
– За эту квартиру надо платить, а я сейчас не работаю, – объяснила Вика. – Живу у хозяина за те услуги, которые ему нужны.
– К-какого хозяина? – Коленька снова начал заикаться. К тому же он сразу побледнел, от его лица отхлынула кровь. – К-какие услуги?
Вика рассказала. Ей уже было ясно, что с замужеством ничего не получится, и просто хотелось излить кому-то душу. Вот ведь как подло складывается: если нравится тебе человек, то обязательно нет условий. А если в наличии квартира и прожиточный минимум, то владельцем всегда окажется Кощей Бессмертный, он же Захар Феликсович. Сегодня ей придется возвращаться к нему и, кстати, объяснять, где она пропадала ночью…
Коленька слушал, стискивая челюсти, несколько раз порывался перебить, но все-таки совладал с собой, выслушал до конца. А потом сказал непонятную фразу:
– Пути Господни неисповедимы.
– Как это? – не поняла Вика.
– Слава Богу, что мы с тобой встретились и произошло то, что произошло. Потому как теперь я от тебя уже не отступлюсь.
– А что ты намерен делать? – поинтересовалась Вика.
– Вырвать тебя из рук этого негодяя. Ты просто не понимаешь, на что идешь…
– Почему же, я понимаю. – Его волнение было приятно Вике, но она чувствовала необходимость расставить все по местам. – Чего же тут не понять: он берет у меня энергию, которая ему нужна. А я за это живу у него и на его средства.
– Во-первых, Бог дал человеку силы, чтобы он тратил их сам, без посредников. Во– вторых, выкачанная из тебя энергия идет на всякие мерзости, и ты, таким образом, становишься соучастницей. Этот страшный человек наносит тебе непоправимый вред: и душе, и телу!
– Почему телу? – пожала плечами Вика. – Он же меня не трогает… Разве что мысленно, но ведь для тела это безопасно…
Коленька сжал зубы так, что послышался легкий скрежет:
– Это тоже имеет значение! А потом, он высасывает из тебя жизненные соки! Если так пойдет дальше, ты скоро пальцем не сможешь шевельнуть!
– Как же быть? – испугалась Вика.
Ей вспомнились все чаще накатывающие на нее слабость, головокружение и то общее чувство дискомфорта, которым организм предупреждает: что-то с ним не в порядке…
Коля изложил свой план: не возвращаться к Захарке ни в коем случае, ни под каким видом. Вещи? Не стоят они того, чтобы так рисковать. Или уж, если Вика непременно хочет взять вещи, пусть идет к своему вампиру вместе с ним, он сумеет за нее постоять. Вообще же им обоим необходимо переехать отсюда в институтское общежитие. Он поговорит с комендантом, чтобы Вику временно поселили, а потом, глядишь, ей найдется работа в самом общежитии или в институте. Тогда она будет занимать свое место на законном основании. А главное – при первой же возможности они поженятся…
– Надо только немного потерпеть, и все пойдет на лад, вот увидишь! – горячо убеждал Коля свою нареченную невесту. – Я уверен, что нам помогут. Ведь это не просто общежитие – это скорей община, где все понимают ценность человеческой жизни, тем более, человеческой души. То, что ты выбираешься из сетей чародея, встретит у всех сочувствие и поддержку!
– Найдется работа… – повторила Вика, вычленив из этой вдохновенной речи самое реальное, на чем можно строить дальнейшие планы. – В супермаркете я получала около восьмидесяти тысяч в месяц…
– У нас расценки совсем другие, но ты спасешь свою душу и свою жизнь. Решайся, милая. Без тебя я и сам теперь не смогу… скажи "да"!
Но Вика молчала, прикрыв глаза, пытаясь представить себе новую стезю, на которую он ее зовет. Место в общежитии, малый достаток, труды-заботы… Верный любящий муж, горячность которого кажется подчас смешной, но, бесспорно, вызывает уважение… Ребенок, да не один… Дружба с такими же молодыми семьями… Безальтернативная ориентация на христианские ценности, хождение в церковь, соблюдение постов…
Может быть, это все и лучше, чем раз за разом отдавать себя энергетическому вампиру, постепенно превращаясь в затертую половую тряпку. Наверное, лучше, и даже без всякого сравнения! Но Вика уже знала, что по-прежнему останется у Захарки: в ней нет того волевого заряда, той подъемной силы, которая позволяет человеку изменить жизнь. Она утратила свою психологическую самостоятельность.
– Знаешь что, – ее голос звучал теперь тоскливо, – я сейчас, пожалуй, пойду… А после мы посмотрим. Я подумаю обо всем, что ты мне сказал.
– Как "пойду"!.. – ужаснулся Коленька. – Куда "пойду" – к этому чародею-экстрасенсу? Что ты, милая, тебе нельзя туда возвращаться!
– Придется… Видишь ли, ни к чему другому я пока не готова. Так сразу ничего не делается…
– Опомнись, Вика, все очень серьезно, – вновь заговорил он, преграждая ей дорогу. – Ты можешь пропасть ни за что. Если у тебя нет сил бороться, позволь мне делать это за тебя!
– С Захаркой не поборешься, – в ответ вздохнула Вика. – С моим хозяином. Ты еще не знаешь, что это за тип…
Ей вспомнилось, как ее уволили из супермаркета. Коленька молодой, порывистый, любящий; но разве ему выстоять против такого монстра?
– Вика!.. – умолял он.