Игорь Чебыкин на цыпочках подошел к двери в ванную комнату и зашептал в желтую влажную щелку:
- Лидка, дура, звонит кто-то, что делать?
Бубнова щелкнула шпингалетом:
- Чего?
- Звонит кто-то.
- Ну и пусть звонит, подойди тихонечко и посмотри в глазок.
Чебыкину не хотелось никуда тихонечко идти, ему хотелось забраться под теплый душ и долго под ним стоять, поэтому он погладил бледную щеку Бубновой, тоскливо отметил, какая она страшная в мокрых сосульках жиденьких волос, и притянул ее к себе:
- Ты такая эротичная, постоим вместе под душем?
- Постоим.
Даша слышала за дверью обитаемый шорох и легко догадалась, что Лидка проводит время с последним своим кавалером Чебыкиным. Даша в досаде стукнула кулаком в дверь и, выговаривая на ходу Лидке, что ее хахаль такой же, как ее муж Валера, и тратить столько времени на этих болванов очень глупо, зашагала к лифту.
Чебыкин, стоя под душем, безрезультатно для себя гладил Лиду. Лида смотрела в запотевшее зеркало на две мутные худые фигуры и скучала.
- Это Дашка приходила, поболтать, наверно, хотела.
Игорь перестал гладить Лиду, ему было досадно, что Даше не открыли дверь и что она не стоит с ним под душем вместо Лидки, с которой, наверно, пора завязывать.
3
Тетя Зина гремела, вихлялась, позванивала, дребезжала и скрипела своим трамваем номер двадцать три, остановки она не объявляла, но зато открывала все двери и, если видела, что кто-то бежит, размахивая руками, терпеливо ждала запыхавшегося гражданина с ручейками липкого пота за шиворотом и с собачьей благодарностью в глазах.
На остановке "Школа-интернат" тетя Зина грустно впустила в трамвай одинокого пассажира.
Грогин оглядел почти пустой вагон: три девочки, двое мужчин и один парень.
Оксанка кричала Иринке и Светке различные слова, те в ответ тоже ей кричали свои замечания, они вместе громко смеялись и время от времени надували из жевательных резинок огромные белые шары - настроение у них было хорошее, только Иринка немного досадовала, что у нее шар получался не такой большой, как у Светки, а Светка очень хотела влюбиться по-настоящему в кого-нибудь из старших классов.
Грогин сел подальше от громких сестер Монгольфье, позади двух мужчин в одинаковых бежевых плащах и с одинаковыми пузатыми светло-коричневыми портфелями.
- Ты представляешь, Сема мне тогда и говорит…
- Это на юбилее?
- Ну да, так вот, он мне говорит: все у меня есть: хорошая машина, приличная дача у "Золотой рыбки", деньги, жена - дура, дети почти отличники, любовница, влиятельные друзья - все, а жить не хочу.
- Ну и?
- Повесился.
- О! Наша остановка - выходим!
Дмитрий Осипович и Мизин не спеша спустились по трамвайным ступенькам.
Оксанка, уперев в окно указательный палец, хохотала над ползущим рядом с трамваем автомобилем изобретателя Вавилкина Эдуарда Львовича, когда заметила уплывающий вдаль магазин "Буратино".
- Проехали, дуры! Скорее пошли!
Тетя Зина медленно открыла двери и стала с равнодушным осуждением смотреть, как выпрыгивают из трамвая Оксанка, Иринка и Светка.
В вагоне остались Грогин и Епейкин Стас.
Епейкин Стас взвесил на левой ладони правый кулак: если завинтить этому чайнику в ухо, то можно будет потом отобрать у него кошелек и широко угостить разливным пивом шумную толпу товарищей по интересам.
Грогин заглянул в зрачки Епейкина Стаса:
- Этот трамвай до "Строительной" идет или дальше?
- Кажется, дальше.
Трамвай номер двадцать три действительно проехал "Строительную" и на "Бульваре Славы" Грогин оставил Епейкина Стаса вырисовывать длинным ногтем большого пальца на податливом дерматине сиденья напротив зигзаги молний, различные кресты и приятные образованному человеку буквы латинского алфавита.
Сафиулла распахнул настежь дверь, уперся руками в косяки, перегородив весь дверной проем и щурясь в тусклый свет лестничной площадки:
- Это ты, что ли, Грогин?
- Здравствуй, Сафиулла.
- Здравствуй, проходи.
Сафиуллу мотнуло от одной стенки к другой.
- Ты все еще в запое?
- Чего?
- Ничего, просто хотел сказать, что твои трезвые картины мне нравятся больше, чем многоцветные салюты и спирали мутного сознания.
Сафиулла взгромоздился на тяжелый дубовый табурет и по-турецки поджал ноги.
Грогин с внимательно поднятой головой прошелся вдоль стен с висящими на гвоздиках картинами, фотографиями, плакатами, приличными и неприличными предметами. Около большой фотографии полуобнаженной Даши Лозье Грогин остановился.
- Интересная девушка. Чья работа?
- Десять раз уж спрашивал - Ванька Печко, кто еще может уговорить женщину раздеться. Как услышат его кастрированный голосок, так сразу и раздеваются.
- Ты ревнуешь?
- Чего мне ревновать, она мне бутылку должна, еще я ревновать буду!
Огромное черное кожаное кресло всосало в себя Грогина, как-то само собой образовалась пауза, в течение которой Грогин никак не мог решить, что лучше: предложить выпить пива или же сразу сослаться на глубокую занятость. Но легкий, похожий на ноту ми в седьмой октаве, звонок оживил обстановку. Сафиулла, оставляя мелкотрясущийся табурет и задумчивого Грогина, бросился открывать дверь.
Сафиулла расплылся в улыбке и за три секунды застенчиво потрогал недельную щетину, что-то поискал в карманах, потер вспотевшие ладони и закончил все гимнастическими построениями из длинных пальцев фигообразных конструкций.
- Проходи, Даша.
Даша перешагнула порог и достала из пакета бутылку лимонного ликера:
- Это тебе мой должок, ничего, что такая бутылка?
- Да, конечно, ничего, сейчас мы ее и разопьем.
Даша уже почти кивнула головой, но у Сафиуллы из дырки в шерстяном носке вылез большой палец со спирально загнутым временем и пешими переходами огромным синим ногтем. И Даша замотала головой из стороны в сторону, объективно думая, а вдруг ее вырвет после первой же рюмки.
- Извини, Сафиулла, я только на минутку забежала отдать тебе долг и все. Я очень тороплюсь.
Сафиулла в расстройстве оттопырил нижнюю губу:
- Ну перестань, куда ты можешь торопиться?
- Нет, правда, мне срочно нужно по одному делу.
- Посиди хоть немного, по рюмочке выпьем и пойдешь.
- Сафа, если бы я могла, я с удовольствием бы посидела.
- Даша, что изменится, если ты выйдешь через пять минут? Даша, я же вижу, что ты уже согласна.
- Нет, я же сказала, нет - не могу. Извини, мне надо идти.
Сафиулла протяжно выдохнул воздух и окончательно скис.
- Ну вот.
- Пока.
- Пока…
Сафиулла бросил на упругий живот Грогина бутылку и опять взгромоздился на табурет.
- Даша забегала, вот бутылку отдала.
Грогин поднял бутылку и быстро прочитал все нехитрые сообщения на этикетке, слегка морщась одинаковому процентному соотношению сахара и спирта.
- Что ж ты ее не пригласил вместе посидеть за компанию?
- Я предлагал - она отказалась, а уговаривать не в моих привычках: не хочет - не надо.
- Бороться надо с плохими привычками.
- Открывай, что ты ее тискаешь.
4
Надя Лифанова в голубом строгом платье с накрахмаленными белыми манжетами и воротничком стояла у зеркального прилавка магазина "Солярис" и тихо улыбалась покупателям и последнему дню испытательного срока, после которого она начнет получать полноценную зарплату, а на ее лацкане будет приколота фотография в пластике не с дурацким словом "стажер", а с загадочным словом "менеджер".
- Девушка, будьте добры, покажите, пожалуйста, мне вон тот черный гарнитур с белыми бретельками.
Надя аккуратно положила невесомые шелковые тряпочки перед дымчатыми очками и слегка съехавшим на правый бок париком - почему всегда им надо поднести к самому носу, когда и так вполне все видно, но грубить нельзя, даже если эти клушки с бумажниками вдруг разбогатевших мужей мнут нежную ткань, возможно, немытыми руками.
- А какие размеры у вас есть?
- У нас есть все размеры, скажите, какой вам нужен.
- Да я так, просто спросила.
Надя не позволила себе презрительно фыркнуть - конечно, просто спросила: чтобы носить такое белье, надо еще года два прыгать в секции аэробики.
- Спасибо, девушка. А покажите мне вон ту розовую комбинацию.
- Пожалуйста. Тоже есть все размеры, если вас интересует.
Надя почувствовала легкий запах собственных французских духов, которые она подарила себе на деньги двухнедельного ухажера Паши Сыртланова, и опять улыбнулась: все- таки разве можно сравнить этот магазин с продмагом номер восемь по улице Сочинской с всегда пьяным директором Панчихиным, лапающим гудящие к концу смены ноги молодых и немолодых продавщиц. А борщ и домашние котлеты, которые поедали за полчаса до обеда, бросаясь в настоящий перерыв по лично-хозяйственным делам.
- Я возьму ее. Эта цена в долларах?
- Да, в условных единицах, пройдите к кассе, там вам пересчитают по курсу, а я пока уложу.
Надя Лифанова достала из-под прилавка фирменную красочную коробку и с удовольствием захрустела тонкой упаковочной бумагой - это не разливать сметану в банки живущих вокруг магазина старух с их дрожащими руками, выплескивающими на прилавок неудержимую кисломолочную рябь, а то и выпускающими из слабых пальцев всю банку на бескомпромиссный бетонный пол.
- А нельзя обвязать коробочку какой- нибудь красивой ленточкой?
- Конечно можно, эта подойдет?
- Хотелось бы чуть потемнее.
- Есть только еще вот такая ленточка.