- Как Толик поживает - давно не видела его, подрос?
- Подрос, грубить стал и учится так себе.
- Он же смышленый был, в шахматный клуб ходил с дедом.
- Ходил, но переехали, и перестал ходить, да еще их тренер Юр Юрыч от переутомления на Владивостокскую попал.
Валера хихикнул и поперхнулся соленым сухариком.
- Зря смеешься.
Валера закашлялся.
- В школе - кошмар, в четвертом классе задают такие задачки, которые мы решали в классе седьмом, каждую неделю сочинение "Как я провел выходной день".
- Что вы пишете?
- Да что там писать - врем про утреннюю зарядку, конструирование, чтение, общую уборку квартиры, выгуливаем несуществующих щенков и так далее.
Даша сделала последний глоток и поставила стакан в раковину.
- Наверно, это прогресс, Гера.
Валера украдкой посмотрел на часы и в программу телевидения.
А Гера вдруг стал развивать тему школьного образования. Даша заскучала на сменной обуви, на сборах обязательных денег для подарков, незаметно зевнула, отвернувшись к раковине, на несправедливых оценках и некорректных придирках открыла воду и стала мыть посуду, а на устаревших методиках и косном педагогическом коллективе сказала:
- Гера, давай лучше кино посмотрим.
- Нет, я лучше домой пойду - проверю уроки своего сына.
Валера воспользовался словами Даши и включил телевизор: красивый мужчина ударил некрасивого мужчину в челюсть, тот вышиб разлетевшуюся в куски дверь и упал в бассейн.
Через два часа Гера, долго покопавшись в коридоре и, никак не поддавшись на уговоры остаться ночевать на кухне на раскладушке, попрощался и ушел домой.
16
Грогин поправил галстук Зюзину:
- Ну и зачем ты меня сюда привел?
- Погоди, все будет о'кей.
Нарядно одетые люди ходили по банкетному залу ресторана "Россия", брали со столиков маленькие бутерброды, останавливали официантов с подносами шампанского, собирались группами, разговаривали, представляли одних другим, отпуская в спину третьим некоторые подробности их биографии, - одним словом, веселье было в полном разгаре.
Грогин ходил за Зюзиным, который жал всем подряд руки и иногда, показывая на Грогина, говорил, что это Грогин, тогда и Грогин ощущал липкость чужих ладоней.
- Зюзин, ты меня достал - делай, что хотел, и пойдем отсюда.
- Как ты не понимаешь, что это так важно - засветиться в обществе. Грогин, ты расслабься, отдыхай и, главное, тусуйся, тусуйся, пофлиртуй с кем- нибудь, только не с длинноногими барышнями в бриллиантах - бандиты, как правило, народ очень консервативный, с узкопатриархальным воспитанием.
Грогин нацелился на бутерброд с балычком, слегка сдвинул Зюзина, протянул руку и увидел идущего к нему подполковника Скороходова Никиту Трофимовича в малиновом пиджаке навырост. Никита Трофимович искренне обрадовался, увидев знакомое лицо, как радовался и другим знакомым лицам.
- Здравствуйте! А я смотрю: вы - не вы!
- Здравствуйте, видимо, это я.
- Как жизнь, сколько мы уже не виделись? Замечательно было в прошлый раз, и вы были великолепны.
- Да ну, так уж и великолепен.
- Не скромничайте. О, извините, надо засвидетельствовать почтение Святославу Геннадьевичу.
- Всего хорошего.
Зюзин проглотил сразу два бутербродика с красной икрой и запил их бокалом успевшего потеплеть шампанского.
- Грогин, ты мерзавец. Я тебя со всеми знакомлю, а тебе трудно представить меня человеку, который близко знает Святослава Геннадьевича.
- Зюзин, ты мне надоел со своей светскостью. У этого подполковника с отшибленной памятью я сидел в отделении, пока меня не вытащил оттуда вечно пьяный друг Сафиуллы Данила Сергеевич.
- Слушай, мне надо взять интервью у самого Святослава Геннадьевича, которое он, по слухам, не прочь мне дать. Пойдем со мной - если что, то лучше умереть с другом.
- Хорошо, попросим, чтобы забетонировали в фундаменте одного дома.
Грогин взял бокал шампанского и чокнулся с бокалом Жанны Богачук.
- Ваше здоровье, несравненная. Если мы не вернемся, считайте нас бизнесменами.
Жанна Богачук загримасничала и пустила через трубочку в свое шампанское несколько пузырьков воздуха.
- Петр, я же тебя предупреждал! Ради бога, не связывайся с этими школьницами, не знающими ничего, кроме мужской анатомии.
Луноход скучал, он не любил шумные сборища галдящих теток и хилых мужчин, каждого из которых он мог бы удавить двумя пальцами. Но обязанности есть обязанности, и пока Святослав Геннадьевич не скажет, придется здесь торчать.
Луноход задержал дыхание, чтобы не втягивать в себя французский освежитель воздуха подполковника Скороходова: зачем держать на подсосе мента, от которого никакого толка, впрочем, Святославу Геннадьевичу, конечно, виднее, денег только жалко, ведь столько еще надо: поменять машину, достроить дачу, ремонт в квартире, а эти кровососки - одна Жанка, стерва, чего стоит…
- Позвольте.
Луноход посторонился, и в дверь кабинки Святослава Геннадьевича, тихонько постучав, юркнул Крючок.
- Здравствуй, Святослав Геннадьевич.
- Крючок, я устал ждать, когда бабки принесешь?
- Святослав Геннадьевич, дела не идут, кругом двери бронированные, замки, сигнализация, собаки, конкуренты, дороговизна, представляешь, сколько Буратино за несчастную фомку стал брать?…
- Крючок, меня не волнуют твои дела, ты должен приносить свою долю, тебя же, дурака, потом из общака на зоне греть будем.
- Святослав Геннадьевич, на какой зоне, типун тебе на язык, и так весь на нервах, еще ты.
- Все равно проколешься - ты старый, пьющий, самообразованием не занимаешься.
- Да ну что ты, ей богу! У тебя шутки, елки-палки!
- Ладно, чтобы в понедельник деньги были, не принесешь - счетчик включим.
- Мне счетчик? Святослав Геннадьевич, да мы с тобой… Да я столько тебя… Да мы…
- Крючок, я все помню, если бы я не помнил, с тобой бы Луноход разговаривал. Мне, думаешь, приятно со всеми разбираться, у меня врагов, знаешь, сколько? Либо ты, либо тебя - сам понимаешь.
Крючок расстроенно прикрыл дверь кабинки Святослава Геннадьевича. Он пригладил и без того прилизанную бриллиантином прическу и, не обращая внимания на Лунохода, заинтересованно разглядывавшего его некрепкую шею, ушел в глубину зала напиваться дармовым трехзвездочным коньяком.
Зюзин постукал по плечу Лунохода указательным пальчиком:
- Можно нам побеседовать со Святославом Геннадьевичем?
- Ты что, педик, меня руками трогаешь?! Я тебя…
Луноход перевел внимание на Грогина и еще больше возмутился, потому что это был именно тот, на поведение которого пожаловалась капризная профура Жанка, и которому он собрался сломать нос при случае, хотя и понимал, что, в общем- то, не за что.
- А ты кто такой?!
- Начальник отдела по борьбе с организованной преступностью.
- Чего?!
Зюзин умоляюще сжал локоть Грогина и опять попытался привлечь к себе внимание Лунохода:
- Не слушайте его, это журналистские шутки такие. Будьте все-таки добры…
Но в это время из-за отделанной под дуб дверцы высунулся сам Святослав Геннадьевич:
- Что за буза?! Кто такие?!
- Это я - Зюзин.
- А бумагомаратель, а второй кто?!
- Мой товарищ, тоже пописывает в свободное время. Если можно только мне одному, то он подождет меня снаружи.
- Пусть тоже заходит, он мне нравится. Луноход!
- Что, Святослав Геннадьевич?
- Луноход, ты потоньше. Сам понимаешь, тебе тут не в этой, как ее, в общем, давай полегче, мы же не эти, в конце концов!
- А я и ничего совсем!
Грогину не очень хотелось нравиться дородным мужчинам в летах, поэтому он на всякий случай спросил Зюзина:
- Твой уркаган классической половой ориентации?
- Нет, Грогин, - он некрофил.
- Это успокаивает.
Святослав Геннадьевич налил Зюзину и Грогину по полному чайному стакану коньяка и предложил выпить за знакомство. Зюзин несмело высказал желание сначала поработать, а потом, так сказать, отдохнуть, но Святослав Геннадьевич настоял на совмещении работы с удовольствиями.
После ударной дозы Грогин и Зюзин стали задавать смелые вопросы и получать смелые ответы Святослава Геннадьевича. В середине беседы Святослав Геннадьевич налил еще по чайному стакану коньяка, после которого Грогин и Зюзин стали задавать совсем смелые вопросы, а Святослав Геннадьевич давать еще более смелые ответы. В конце беседы Святослав Геннадьевич налил по третьему чайному стакану коньяка и предложил Грогину и Зюзину поехать к нему на дачу, где устроить грандиозный загул с визгливыми девочками, бильярдом, купанием в бассейне и беспорядочной стрельбой из крупнокалиберного оружия по пивным банкам.