Коля кивнул и философски добавил:
– Все, что не делает Бог, все к лучшему.
– Ты что, с ума сошел? Почки – это не прыщ за ухом. Ты – идиот!
Коля продолжал настаивать:
– Все, что не делает Бог, все к лучшему.
Марина заплакала.
– К какому лучшему! Твари! Вам никто не нужен! Вы женитесь, делаете детей, жрете, пьете, срете на голову жены, а потом рассказываете блядям, какая у вас плохая семейная жизнь!
Марина с порывистой резкостью открыла шкаф и начала доставать одежду, собираться.
– Дети где? – сквозь слезы спросила она.
Коля смотрел на нее отрешенным, полубезумным взглядом.
– Дети на месте. И вообще, Марин, ты зачем плачешь?
– Мне смеяться надо? Горе-то какое, Леш, Коль. – Марина села на стул, бросила руки.
Леша смотрел на жену и друга в недоумении.
– Не ссы, Марин. Все, что не делает Бог…
Марина прервала:
– Он чокнулся. Слушать нечего. Чокнулся. Какое горе…
– Какое ж горе, Марин? Настя вечером вчера мальчика родила.
На мгновение Марина застыла, потом, будто что-то вспомнив, уточнила:
– Ты теперь водку с метадоном мешаешь? Тогда выпей еще водки для большей мозговой наводки.
А Коля все стоял и дебильно улыбался, и вот только тут Марина поняла, что он не шутит. Коля напирал:
– На! Позвони! Она без телефона. В справку звони! Проверь!
– Я позвоню! – Марина решительно схватилась за трубку.
– Звони! Узнай! У меня родился лысый ребенок.
В действительности мальчик не был лысый, родился почему-то рыжий. Марина видела сестру в окне, но не могла разглядеть младенца. Они говорили по телефону, Настя плакала.
– Ну не плачь. Не надо. – Марина успокаивала.
Из трубки слышны были одни всхлипы.
– Коля знал? – Марина не обращала внимания на слезы.
Рыдания становились громче.
– Они говорили, что я не выношу. – Настя не могла унять рыдания. – Коля не хотел. Я, наверное, тоже. Вот мы ждали-ждали…
Настины дочки стояли рядом с Мариной и с отцом, клянчили конфеты.
– А чего не сказала никому? – спросила Марина.
– А ты мне много говоришь? – ответила Настя.
Это правда. Семейная привычка. Зачем говорить, если нельзя помочь. "Поделись со мной" означало переложи на меня свой груз, а в этой семье все предпочитали тащить свою ношу самостоятельно.
– Стыдно, – резюмировала Настя.
– Тебе сколько лет, чтобы стыдно было.
– Они сказали… что ребенок того… больной будет. Анализ какой-то сделали и сказали. А ты ж знаешь, ему и здоровые-то не нужны, и я сама не нужна. – Настя говорила быстро, будто кончалось время на телефоне. – Аборт предлагали. Уже срок был большой. А другая врачиха сказала, что у меня там все сильно раскрыто и оно само. Того.
Марина осторожно спросила:
– Ну и… как ребеночек? Плохой?
Настя оглянулась в палату на запеленутого ребенка, лежащего в лотке-кроватке, на опухшее личико, на еще не раскрытые глазки. Ребенок шлепал губами, хотел есть.
– Нет. Как обычно, как девки мои по цифрам этим. Только у этого… э-э… причиндалы огромные красные, и орет он все время… Марин, я его так люблю. У него волосы красные. Веришь? Реально красные.
– Я слышала про это. Эумеланина много.
– Наверное. У тебя пальто новое?
– Да уже давно.
– Покружись!
Марина медленно сделала круг. За ней повторили Настины дочки. Потом Коля с Лешей. Они все думали – Настя попросила, так надо для поднятия настроения. И только у Колиной любовницы расположение духа было скверное. Впервые за все время Коля к ней не пришел, хотя и обещал, и на телефон не отвечал, хотя она настойчиво звонила.
На следующий день покупали все необходимое для ребенка. Опять-таки коллективно. Выбирали коляску, пеленки, штанишки, соски. Алексей издали с добротой смотрел на сосредоточенные действия Марины. Она как будто брала по списку. Сразу и точно то, что надо.
Домой вернулись поздно, накормили и уложили детей.
Коля предложил: "Посиди". Но Марина покачала головой, оставив мужа с Колей вдвоем. У них и сегодня не обошлось без гостей – Лига чемпионов стучалась из телевизора.
Когда Марина ушла, Коля решил помочь другу:
– Найди сначала точку сбалансированности. Это тебе не на кнопку жать! – и показал движение указательным пальцем, которым пользуются фотографы.
– Как раз завтра собираюсь. – Леша скопировал Колю.
– Опять туда? – Коля повторил знакомый всем жест каждого третьего памятника Ленину.
– Да.
– Охота тебе? – удивился Коля.
– Пусть нам лучше завидуют, чем жалеют.
– Маринка-то знает?
– Нет. Зачем. Формулировка "Утратили чувство уважения и любви друг к другу" скоро станет нашим девизом.
Машина оказалась на деле микроавтобусом, который несся с огромной скоростью все три часа поездки. И все эти три часа водитель невозмутимо молчал. Марина пыталась дремать.
– Сейчас вам надо будет пересесть в другую машину, – наконец сказал он.
Марина согласилась:
– Конечно, – вышла на улицу и встала на обочине тротуара.
Подъехали две машины с тонированными стеклами. Какое-то время из них никто не выходил. Машины стояли рядом с Мариной, а она чувствовала дикое напряжение от этой странной ситуации. Потом медленно приоткрылось пассажирское стекло первой машины, и человек, который сидел на месте водителя, весело и доброжелательно сказал:
– Здравствуйте, Марина! Я Игорь.
– Добрый день, – кивнула Марина.
Игорь вышел из машины. Среднего роста, похожий на преподавателя хорошего вуза мужчина в очках, в брюках и скромном свитере. Обычный с виду человек, если не знать, что ему принадлежит практически вся данная область.
– Марина, – мечтательно произнес Игорь. – Мою первую любовь звали Марина… Я поеду сам, вы перегрузите мне там все. Возьму с собой… – Игорь уже обращался к водителю, – а ты давай со мной поедешь. – Игорь ткнул в одного из сопровождающих.
Синхронно открылись багажники машин. Из второй в первую начали перегружать пакеты. Очень много пакетов. Марина могла разглядеть, что в одном из них лежит коробок тридцать зеленого чая. Это только в одном. А их всего не меньше полусотни, и где что – не разберешь.
Когда все было готово, багажник с трудом закрылся. Игорь сел за руль, Марину пригласил рядом. Телохранителю досталось заднее сиденье.
– У вас есть машина? – начал беседу Игорь.
– У мужа есть. Когда мне надо и когда он уезжает в командировку, я беру у него. Хотя, может, уже и свою надо купить, – сделала вывод Марина.
Но Игорь знал все лучше других.
– Вам не нужна машина. У вас такая профессия, которую надо пройти, а не проехать. Надо людей видеть, жизнь. А из машины что увидишь? Вы голодны? Конфеты любите? – И, обернувшись к охраннику, попросил: – Дай конфет. – Очень мне нравятся эти конфеты. Пробовали? Будете? – предложил Игорь Марине, она взяла одну, развернула. – А мне развернете? – попросил Игорь.
Марине было нетрудно.
– Да, пожалуйста. – Марина протянула Игорю конфету, он открыл рот, и Марина, смущаясь, положила ее туда. Игорь, жуя, достал сигарету, закурил и начал экскурсию:
– Какая чудесная дорога. Вы когда-нибудь бывали в Мещере?
– Нет. Только у Паустовского читала.
– Мы сейчас едем по Мещерскому заповеднику, который вернее называть национальным парком. Какая дорога! Вы ощущаете скорость? У нас скорость сто восемьдесят – сто девяносто. Вообще не чувствуется. Да? А дорога пустая. Едем уже пятнадцать минут, и никого нам навстречу. Это ее для меня перекрыли. Ха! Шучу!
Марина про пустую дорогу уже где-то недавно слышала, закрыла глаза, вспоминая нежно и остро, где и как.
Но машина затормозила. ДПС. Игорь даже не пошевелился. На улицу вышел охранник, обнялся с полицейским и вернулся с улыбкой.
Продолжили путь.
Игорь какое-то время молчал, собирал мысль, потом сказал:
– Теперь о насущном. Человека, к которому мы едем, зовут…
Одновременно Игорь нажал кнопку настройки радио.
– Его история проста и сложна одновременно. Связался с плохой компанией. Хулиганил. Было, да. В общем, итог таков: за ним гнались, он вбежал в первый попавшийся подъезд дома, постучал какую-то квартиру, его пустили, он спрятался под детской кроватью. А место, куда прятаться, ему указал святой…
Радио наконец установилось, Игорь продолжал:
– Он его прямо как маму свою узнал. Потом этот человек скитался, решил вернуться. К маме вернуться. Думал написать явку с повинной, отсидеть, выйти, стать священником и жить с мамой.
Марина позволила себе реплику:
– Отличная программа перезагрузки.
Игорь на нее не отреагировал. Бросив искать радио по душе, включил диск с блатным репертуаром, который очень контрастировал с его обликом.
– Но, видимо, не все он предусмотрел. Его судили. Разбой, вымогательство, все дела.
Игорь громко вздохнул. Взял паузу. Говорить стала Марина:
– Вероятно, было за что. Упомянутая постатейность обещает руки в крови по локоть.
За окном начинался город. Марина смотрела в окно и не глядела на собеседника.
Игорю ее слова не понравились.
– Вы не судья, и я не закончил… – Резкий тон сменился спокойным.