Они помолчали. Удачно вытесенный из сознания труп в номере снова вставал перед глазами Лунина, но он не был уверен, что сейчас надо о нем рассказывать. Игра была слишком сложной, и раскрывать все карты - тем более если они могли оказаться гибельными - было откровенно глупым. Сначала надо было получить больше информации.
- И что тут ожидается от меня? - спросил Лунин.
- Все очень просто: ты должен найти, кто это делает. Это, видимо, кто-то из ближнего круга.
- Но я тут почти никого не знаю! Я человек совершенно со стороны.
- Ты же видел только что зал.
- И что, я должен проверить всю эту толпу, каждого? - воскликнул пораженный Лунин. - Ты всерьез полагаешь, что это возможно?
- Твоя задача проще. Убийца особо не скрывается. Правда, в той неразберихе, которая сейчас творится в городе, можно конечно устроить что угодно. Столькпе событий было… Никто им особо не занимался. Но сейчас это уже невозможно терпеть.
- Почему?
- Обстоятельства меняются, дорогой Мишель. Сейчас впереди выборы. Мы уже у власти, так что выиграем их без особого труда. Но сейчас надо показать народу картины мирного труда и гм… ну и благоденствие, какое у нас тут может быть благоденствие. Ну уж какое есть. Какой-то кровавый серийный маньяк, который орудует по ночам и убивает кого хочет - нет, это в эту картину никак не вписывается.
- Но почему именно я? - спросил Лунин. - У тебя же должны быть эти, службы безопасности… Тайная полиция, или что там.
- Ты еще "репрессивный аппарат" скажи. Ох, как тут все у нас… Никакого почтения к власти.
- И все-таки - почему ты решил, что я гожусь на эту роль? Я никогда ничем таким не занимался.
- Ну во-первых, как ты сам правильно только что сказал, ты человек тут посторонний. Было бы неразумным поручить это кому-то из тех, кто как нарочно, как раз этим по ночам и занимается. Или непосредственно с ним контактирует.
- А во-вторых?
- Во-вторых, убийца похоже большой шутник. На месте преступлений он оставляет записки, в которых мы ничего понять не можем. А вот ты, со своим философским умом… Ты же философ, правильно?
- В известном смысле слова, - с иронией сказал Лунин. Это уже напоминало легкий фарс.
Карамышев нагнулся и стал рыться в ящике стола. Через несколько томительных минут он извлек оттуда грязную бумагу с рваными краями и дал Лунину. Текст на ней гласил: "Лучи того кто движет мирозданье…" Фраза была оборвана.
- Там еще на обороте есть, - сказал Карамышев.
Лунин перевернул бумагу и увидел две строчки:
Мерцая льется лунный свет
В открытое окно.
- И что все это значит? - спросил он в некотором смятении.
- Вот об этом мы тебя и хотели спросить, - с кривой усмешкой ответил Эрнест.
Лунин молчал, пытаясь осмыслить происходящее. Если это была игра, то цели ее опять же были неясны. Думать сейчас об этом было некогда, лучше это было делать в более спокойной обстановке.
- На самом деле этим уже занимается один отдел, - сказал Карамышев. - Группа Ивана Чечетова, ты его знаешь. Вернее, занимался. Я распорядился, чтобы он сдал дела тебе. Завтра ты сможешь с ним встретиться, и он передаст тебе все свои наработки.
- Я вспомнил! - вдруг воскликнул Лунин. - Первая цитата - это из Данте, о творце всего сущего. Какая-то религиозная секта?
- Да-а… - протянул Карамышев. - Это явно не наш уровень. Чечетов о тебе очень высокого мнения, я не ожидал, что у тебя будут такие убогие соображения.
- Я только ознакомился с делом, - сказал Лунин, чувствуя себя слегка уязвленным. - И потом, я еще не дал согласия на свое участие во всем этом.
- Подумай. Я жду твоего решения завтра утром. Но я исхожу из того, что ты уже согласился, и подготовил для тебя группу сотрудников. Назначим тебя… ну, должность можно подыскать позже. У нас это легко. У ребят бюрократическая фантазия не знает границ.
Карамышев встал, показывая что разговор окончен, и Лунин поднялся тоже.
- Подумай и не отказывайся, - сказал ему Эрнест. - В самом деле ведь реально поможешь. А если не получится, никто тебя винить не будет. Ты тут скорее… э-э… что-то вроде консультанта. Но все равно вся ответственность за расследование дела на тебе.
- Я понял, - сказал Лунин. - Я могу идти?
- Да, ты свободен. Ты сейчас к себе в гостиницу?
Лунин быстро взглянул на него, но не прочитал в его взгляде никакого подвоха, интонация фразы тоже как будто бѓ Дла естественной. Похоже, и Карамышев о последних событиях еще ничего не знал.
- Если хочешь, можешь остановиться здесь же во дворце, - сказал Эрнест. - Тут есть хорошие апартаменты. Чего тебе ютиться в номерах, во дворце намного приятнее. Если согласишься с завтрашнего утра выйти на работу, здесь же и останешься, ну или еще что-нибудь тебе подыщем. Когда мы вышвырнули эту клику, после нее дворцов осталось много.
- Я… Спасибо, я подумаю над этим.
- Если надумаешь, скажешь Кириллову, он тебя проводит. Вещи сможешь забрать позже, ничего с ними не сделается.
Лунин попрощался и направился к выходу из кабинета. Когда он уже потянул за кольцо на двери, с этой стороны почему-то серебряное, Эрнест окликнул его еще раз.
- Да, и еще… - сказал он. - Есть еще одна вещь, о которой я хотел бы тебя попросить.
- Да, я слушаю, - сказал Лунин, повернувшись к нему.
- Если ты помнишь, наша жизнь тут одно время была довольно бурной… Примерно десять лет назад.
- Я помню смутно. Не во всех деталях.
- Да… Много чего было. Хорошее было время.
- И что бы ты хотел?
- Мне может понадобиться оттуда кое-какая информация. Я далеко не обо всем знаю, и как раз сейчас дело подошло к тому, что это может оказаться актуальным.
- Сейчас, через десять лет? - недоверчиво переспросил Лунин. Сердце его сильно билось.
- Именно сейчас. Ты даже себе не представляешь, какую важность все это имеет.
Лунин задумался. Как ни хотелось ему уйти из этого кабинета, сделать это в данный момент было нельзя. Карамышев ждал, не торопя его.
Кажется, именно это и был момент истины. Сейчас он вспомнире. Похоже, все его тяжелые галлюцинации шли именно оттуда, из этого периода - почему-то он никак не мог об этом вспомнить. Что-то было тогда такое, отчего застряли и одеревенели его память и воображение. Но он ничего не помнил - и ничего не мог об этом сказать.
- Что именно тебя интересует? - спросил он чтобы немного выиграть время.
- Все, - просто ответил Эрнест. - Все, что тогда было, во всех деталях. Всех, какие ты можешь вспомнить. Каждая мелочь имеет для меня большую ценность. Более того, от этого зависит сейчас вся наша государственность. Все может оборваться в один момент, и мне хотелось бы укрепить позиции.
- Но я действительно очень мало что помню…
- Постарайся вспомнить. Времени у тебя будет предостаточно. На все, на оба занятия. Ну давай, действуй. Выйти на меня ты сможешь в любой момент, как только появится информация по одному или другому делу. У меня все.
Лунин вышел из кабинета, стараясь справиться с шумом в голове. Зал являл собой картину уже полной сумятицы, выпито явно было больше чем следовало. В середине зала в большом золоченом кресле сидел президент, с царственным видом, в генеральской форме, оставшейся от последней войны. Вокруг него собралась толпа гостей, особенно молодежи, внимавшей ему с почтительным видом. Моники уже нигде не видно было, наверное, она ушла. Лунин махнул рукой Кириллову, и они вышли из зала.
- Я тебя провожу, - сказал Кириллов. - Ты ведь здесь остаешься?
- Под дверью подслушивал?
- Можно и без этого. Тут все очень быстро становится известно.
- И что ты думаешь о предложении Карамышева?
- А вот об этом я ничего не знаю.
Они спустились в большом старинном лифте тремя этажами ниже и пошли по роскошному коридору. Темно-красные шторы, развешенные по всем закоулкам, навойдили Лунина на нехорошие мысли.
- Но полагаю, - вдруг продолжил Кириллов, - что это как-то связано с последними убийствами.
- И что ты о них думаешь? - не выдержал Лунин.
- Мутное дело. Ты вот что. Дам тебе хороший совет. Не доверяй тут вообще ничему. Здесь все ведут свою игру. Все до одного.
- Это я уже понял, - проворчал Лунин.
Они подошли к двери, Кириллов открыл ее ключом, и пригласил Лунина внутрь широким жестом. Лунин вошел и едва не ахнул: покои выглядели по-королевски - готическая мебель, гобелены на стенах, в следующей комнате кровать, на которой можно было улечься впятером. В камине жарко пылал огонь.
- Располагайся, - сказал Максим. - Что тебе там в этом казенном доме делать, здесь намного лучше.
Лунин опять, как и в прошлый раз с Эрнестом, напряженно вслушался в интонацию этой фразы, но не уловил никакой фальши. Какая бы игра тут ни велась, труп в гостинице в нее еще не включился. И Лунин снова решил о нем пока никому не рассказывать.
- Ну, я откланиваюсь, - сказал Кириллов. - Приятных сновидений. Если что-то будет нужно, вот кнопка горничной.