- Расплодились, - сказал он. - Воруют народное добро. А вы из конторы?
- Кметов. Из отдела жалитв.
- Ага, - сказал человек. - Я так и подумал. На проходной виделись. - Он ткнул себя в грудь: - Пыж я, Василий Степанович. Я тут сторожем.
Он повернулся и за хвост поднял с пола крысу.
- Я сейчас, - сказал он. - Выброшу вот только.
Он скрылся за углом. Кметов постоял, подождал. Пыж появился уже без винтовки и без крысы, помахал рукой - пошли!
Кметов последовал за ним. Пыж уверенно шел впереди, иногда слегка оборачиваясь и проверяя, идет ли Кметов. Шли вдоль штабелей ящиков, в которых проделаны были небольшие отверстия, словно не апельсины перевозили в этой таре, а каких-то заморских зверей. Пыж вдруг остановился и произнес:
- Вот это, значит, наш склад. Апельсины тут храним. - Он хитро подмигнул.
- И сколько вы их тут храните? - с улыбкой спросил Кметов.
Пыж глянул на него и, подумав, ответил:
- Да кто ж их считал? Поди, миллионы.
Последнее слово он произнес с уважением. Кметов с улыбкой смотрел на него. Переспрашивать не хотелось. Пыж определенно ему нравился.
- А вы к нам с проверкой? - вдруг спросил тот, не двигаясь с места.
- Я? - переспросил Кметов. - Нет. Просто знакомлюсь с территорией, с коллективом.
- Ага. Просто знакомитесь?
- Ну да.
- И не жалуются?
- На вас? Нет.
- Ага. Ну ладно.
И Пыж, явно успокоившись, двинулся вперед. Завернув за угол, они оказались на широкой площадке между штабелями ящиков. Здесь были другие ворота, из которых торчала задняя часть грузового фургона с откинутой дверцей. Двое мужчин в спецодежде споро выгружали из фургона ящики с апельсинами, громоздя из них новый штабель. Закончив, один из них подошел к Пыжу, и тот расписался в бумаге. Мужчина сел за руль, машина взревела и отъехала. Пыж, громко звеня ключами, закрыл ворота и снова подошел к Кметову.
- Вот так и живем, - весело произнес он, собираясь сказать что-то еще. Но тут к нему подошел какой-то низенький мужичок в кепке и, не обращая внимания на Кметова, заговорил на непонятном языке:
- Жмак-то не дали, Степаныч. Юфту еще позавчера в сапог положили, а жмака нету. Куколь сердится.
- Как не дали? - забеспокоился Пыж. - Я же позавчера покадил. Ты у шаманов спроси.
- Я позавчера сам шаманил, - отвечала кепка. - Никто мне ничего не кадил.
- Но-но, ты меня не води за ноздрю-то, - закричал Пыж. - Сказано было - чички сто литров. Столько и отрядил.
- Куколь сердится.
- У шаманов застряло. Кто сменщик был у тебя?
- Пушкарь.
- Чуфыга он, твой Пушкарь! Пихлец дешевый! Это он чичку зажал! Иди и скажи ему, что если не отдаст, Пыж его как врага партреволюции!..
- Ладно.
Человек удалился. Но Пыж никак не мог успокоиться.
- Так и скажи, - закричал он вслед уходящему, - Пыж, мол, его как врага, если не отдаст. Скажи - имеет право!..
- Скажу! - донеслось из прохода.
Взбудораженный Пыж, видимо, только сейчас вспомнил о Кметове, потому что по его лицу пробежала целая волна эмоций. Предупреждая вопрос Кметова, он как можно небрежнее кивнул на проход:
- Это наш, из рабочих. Ведмедев, бригадир. Передовик производства. Слыхали?
- О чем это вы говорили? - полюбопытствовал Кметов.
Пыж мазнул по нему взглядом.
- Да так, о работе, - медленно произнес он. - Ведмедев-то бригадир, он свое дело знает.
Говорить он явно не желал.
- Да ладно, Василий Степанович, - добродушно сказал Кметов. - Вы мне лучше склад покажите.
- А чего его показывать? - почти огрызнулся Пыж. - Сами вот походите. Тут одни ящики да враги партреволюции бегают. Я их, значит, это самое… - Он передернул затвор воображаемой винтовки.
Странная догадка пришла в голову Кметову.
- А чичка тоже здесь хранится? - как бы невзначай спросил он.
Пыж подскочил.
- Чего? Это кто вам сказал? С шаманами разговаривали?
- Да я пошутил, Василий Степаныч, - поднял руки Кметов.
- А? Пошутил? - Пыж никак не мог успокоиться. - Нехорошие шутки шутите, товарищ. Все говорили - с коллективом познакомиться… а сами проверяете.
- Не проверяющий я. Правда.
- Ладно, коли так… - Пыж совсем успокоился. И вдруг веселая улыбка вернулась на его лицо. - Если уж хотите с коллективом… приходите в обед. Я политинформацию проводить буду.
- Что же вы будете читать?
- А вот посмотрите, - подмигнул Пыж. - Приходите. Вот и Ведмедев будет, он всегда дельные вопросы задает. Придете?
- Приду, - сказал Кметов.
- А по складу не ходите, - предупредил его Пыж. - Можете заблудиться. Пойдемте, я вас до выхода доведу.
7
Выйдя из полутьмы склада, Кметов застыл. Снаружи было так, что дух захватывало. Солнце сияло, и дивные по небу плыли облака. Отлетели от Кметова при виде такого чуда и думы, и недумы, и всяческая промежуточная мысль. Хотелось только приникнуть к горячему песку и зажмуриться. Видно, всплыл давешний сон, и вот уже стали слышны тугие удары по мячу и азартные крики подающего Домрачеева.
Фамилия эта вернула его к действительности. Что-то с ней было связано. А и верно, говорила Колобцова про то, что ждет его к себе жомоначальник Толкунов. И решил Кметов пойти к нему не медля.
Кабинет Толкунова располагался на первом этаже конторы. Длинный коридор вел к нему, в конце намечалась огромная черная дверь. Перед дверью, словно дозор, сидели за столами две секретарши, друг напротив друга. Завидев Кметова, они не выбежали к нему, заграждая проход, как он боялся, а в один голос спросили:
- По какому делу?
- Мне бы до жомоначальника, до Петра Тихоновича бы, - вдруг сробев, произнес Кметов.
- Подождите тут, - сказали секретарши и снова углубились в бумаги.
Кметов присел на стул и прислушался. Из-за двери доносился низкий густой голос:
- Алло?.. Алло?.. Водоканал?.. Полупанова мне. Толкунов говорит. Иван Петрович? Притекли ко мне людишки мои и доводят, что трубы ты опять перекрыл, и сок не идет, а вместо него воду пустили. А?.. Как не отдавал? А кто отдал? Опять дуруешь, чудной человек! Что?.. В суд захотел? Истинно говорю тебе, Петрович, - тать ты. Не у меня - у государства воруешь. Народ? Народ ништо, у него сегодня вода, а завтра другое на уме. А я о державе ревную. Что?.. Да ты, вишь, рожей не вышел в мой сок соваться, лучше за своей водой посмотри…
За дверью грохнули трубкой. Секретарши с жалостью взглянули на Кметова и произнесли:
- Войдите.
За дверью была сводчатая мрачноватая комната. Единственное окно забрано слюдой, света не дает. Вполовину комнаты - огромный стол со стадом телефонов, ворохами бумаг. За столом, в плотной темной одежде, в низком черном колпаке, сам начальник Толкунов, толстый, короткошеий, бородатый, с широким лицом. Когда Кметов вошел, он, зло сопя, что-то писал. Вскинул на Кметова запавшие глаза:
- Кто таков?
Будто что-то толкнуло Кметова, и он, откашлявшись, ответил:
- Твоего, господине, отдела жалитв письменной человек.
- Тот, что за жом читать станет завтре… Добро, что пожаловал. - Хмурое лицо под черным колпаком разгладилось. - Чин знаешь ли?
- Первый раз чту.
- Ништо, Марьяна поправит, да и Богумил подсобит. О другом пекусь…
- Чую, господине.
- Ведомо мне, что есть у тебя родственники на западе. Воротишься?.. Вижу, что правда. Да ты не воротись. Родня ближняя ли?
- Отец с матерью, - ответил Кметов, потом вспомнил, прибавил: - И тетка.
- То неладно… Свечку за упокой ставишь ли?
- Не ставлю, - сокрушенно прошептал Кметов.
- Ништо, партия поставит.
Кметов изумленно взглянул на него.
- Слово мое верное, Сергей, - произнес Толкунов. - И молебен закажут, и свечку поставят, и будет родителям твоим хорошо на том свете. Чуешь?
- Чую, господине.
- Что же жалитвы? Много их?
- Пишут люди, того не скрою.
- Воду, што ли, хотят?
- Вестимо, воду.
- Голь неблагодарная, - скрежетнул зубами Толкунов. - Где еще, в какой земле они сок из-под крана получают? Ан воду им давай, соки другие. И Водоканал их подзуживает. То Полупанов, поперечник мой, враг лютый. Пырскает, вишь, на меня, што козел. А не знает, что дело на него уже заведено… Но ты пока никому об этом ни слова.
- Молчу.
- То ладно. Завтре чти хорошо, внятно. Небось, не за себя - за народ чтешь. А теперь иди, дела у меня, да и тебе тут невместно.
Выйдя из кабинета, Кметов прошел несколько шагов и остановился. Радость распирала его. Партия свечку поставит, позаботится! А он-то и не знал, что нужно так, свечку нужно. Он-то думал - отметят, где надо, и не видать ни роста, ни повышения, а может, чего хуже - накажут, сошлют. А оказывается, что это нормально. Что у всех там - у кого брат, у кого сват. Не говоря уже об отце с матерью. Может, у кого и тетка - тоже там. И за всех ставит партия свечу, чтоб было им хорошо.
И вдруг словно кто-то с маху задул его радость. Полезли, нахлынули мысли темные, мысли еретические. Вон у скольких там у кого - брат, у кого - сват, и что-то не видно, чтобы свечи горели. Так ли уж партия готова выделить средства на зажигание свечей? Это сколько воску нужно, и воску особенного, пахучего, чтобы там, на западе, обоняли его сладкий запах родные твои, и становилось им хорошо. Уперся Кметов ногами в пол и замахал руками - кыш, мысли негодные, окаянные! Секретарши смотрели на него с уважением.