А было так. Мне надо было сесть в автобус, доехать до Вашингтон-сквер, я хотела осмотреть знаменитый Гринич-Виллидж. Я подбежала, запыхавшись, с воистину спринтерской скоростью в тот самый миг, когда автобус должен был отойти. Только он тронулся в путь, как я, совершив настоящий козлиный прыжок, оказалась в автобусе, чего нельзя сказать о моей левой туфле! Она осталась лежать на асфальте, маленькая, коричневая, покинутая туфелька, а я с каждой секундой все больше удалялась от нее.
Ах-ах-ах, какой восторг это вызвало в автобусе! Сколько веселых шуток и упоминаний о Золушке! Окажись я в шведском автобусе или трамвае в тонком нейлоновом чулке, но без туфли, наверняка мои спутники были бы просто недовольны тем, что их потревожили, если бы вообще прореагировали на это происшествие. Иначе обстояло в моем американском автобусе. Всем показалось таким очаровательным, что на мне только одна туфелька. Мне тоже хотелось бы думать, что это очаровательно. Но почувствовать подлинный восторг мне не удалось. И что мне было делать? Существовало, насколько я могла понять, лишь две возможности. Либо по-прежнему ехать в автобусе, пока не зачахну, либо выйти на следующей остановке и допрыгать на одной ноге до туфли. Прыгать на одной ноге по Пятой авеню! Надо иметь невероятно развитое чувство юмора, чтобы посчитать это особенно веселым! Во всяком случае если прыгать придется тебе самой!
- Бедная маленькая Золушка! - говорили люди в автобусе.
Но тут кто-то внезапно закричал:
- Принц! Принц едет!..
Да, в самом деле, по Пятой авеню ехал принц. Хотя в отличие от Золушкиного принца у этого была обширная лысина! Но, ах, с волосами он или без, сладостно было видеть, как он в темно-зеленом "кайзере" едет вровень с автобусом, усердно потрясая моей туфлей.
На следующей остановке я помахала на прощание всем своим веселым спутникам и похромала из автобуса, сохраняя по возможности чувство собственного достоинства. Принц остановил машину и, дружелюбно улыбаясь, протянул столь необходимую мне лодочку.
- Могу я подвезти вас куда-нибудь? - осведомился он.
С виду он был очень добрый и совершенно не опасный, но я на всякий случай ответила:
- Спасибо, нет!
- О, вам не стоит бояться, - сказал он. - Мама учила меня быть вежливым даже с незнакомыми дамами.
- А моя Тетушка учила меня другому, - ответила я.
- All right, - заметил принц, - you are a good girl.
И приготовился отъехать.
- А вообще-то, - спросил он, собираясь тронуться в путь, - вы из какой страны?
Мой недавно приобретенный американский выговор был явно не столь совершенен, как я полагала.
- Из Швеции, - не без гордости ответила я.
- Вот как, значит, скандинавка, - одобрительно кивнул он. И в его голубых глазах внезапно зажглись огоньки. - Но тогда вы, вероятно, умеете готовить?
- Готовить?! - У меня мелькнула мысль о том самом "фальшивом зайце", который так основательно подгорел, когда я в последний раз испытывала свои кулинарные способности. Может, это и называется "готовить"? - Н-да, - неуверенно произнесла я.
- Разумеется, вы умеете готовить, - решил мой лысый друг. - Однажды у нас была девушка из Швеции, и какие чудесные котлетки она жарила!
И он поведал мне историю своих страданий. Оказывается, в этот самый вечер, сегодня, у него должен состояться обед на двенадцать персон. А повариха и горничная - обе покинули его дом сегодня утром. Весь день он пытался найти им замену. Но тщетно! Я была его единственной надеждой.
Бедняга! Позволить сгореть его обеду... Это была бы ужасно подлая расплата за ту великую службу, которую он мне сослужил. И я ему об этом сказала. Огоньки в его глазах снова потухли. И тут я кое о чем подумала.
- Тетушка, - сказала я. - Моя Тетушка очень вкусно готовит.
Он подпрыгнул от восторга.
- Где этот ангел в образе тетушки?! - воскликнул он. - И что она делает?
Я не решилась сказать, что этот маленький ангел сидит в отеле и вершит суд над Америкой.
- Отвезите меня к ней! - с еще большим воодушевлением воскликнул он.
- Охотно, - согласилась я. - Но на ваш собственный страх и риск!
Мы поехали в отель. Я попросила мистера Бейтса - такова была фамилия моего вновь приобретенного друга - подождать внизу в lobby пока я схожу наверх за Тетушкой.
Сидя, как обычно, за письменным столом, она гневно грызла ручку.
- Тетушка, - прямо, без обиняков сказала я, - там внизу сидит один лысый джентльмен, который хотел бы, чтобы ты приехала к нему и приготовила котлетки.
Тетушка была и остается женщиной, полной неожиданностей.
- Пожалуй, я могу это сделать, - мягко сказала она.
V
- Ха! - заскрежетала зубами Тетушка, когда мы немного погодя сидели в машине мистера Бейтса. - Ха, я покажу им, что значит готовить! В этой стране нет ни единого человека, имеющего представление о кулинарном искусстве.
- Да, но подумай, какой у них яблочный пирог! - возразила я, готовая променять свое право первородства на такой пирог!
- С-с-с, - Тетушка зашипела, как кобра, - это ничего не значит! А как они обращаются с мясом!
Счастье, что мистер Бейтс, этот бедный милый человек, не понимал, о чем мы говорим. Он, такой довольный, сидел за рулем и, подобно лоцману, вел машину сквозь толпы людей, кишевшие на улицах послеполуденного Нью-Йорка, и был так счастлив, что решилась проблема его званого обеда. Теперь гости познакомятся со Swedish cooking. А маленькая Золушка накроет на стол. Все будет так хорошо и мистер Бейтс останется так доволен! Мистер Бейтс проговорился, что чуточку нервничает, и добавил: нас, мол, это не должно огорчать.
О нет, мы вовсе и не думали огорчаться. Мы были так оживлены обе - Тетушка и я. Казалось, Тетушка перелетела через Атлантику только ради удовольствия приготовить котлетки, а все остальное, предпринятое нами в Америке, ничего не стоило. Вообще-то приготовить котлетки дома на улице Каптенсгатан было бы значительно дешевле, но мне не хотелось говорить об этом, чтобы не омрачать Тетушкиного счастья.
Сама же я радовалась тем социальным исследованиям, которые мне предстояло сделать в хижине Бейтса. После часа езды в автомобиле мы оказались у вышеупомянутой хижины, хотя назвать то, что предстало нашим глазам, хижиной было трудно. Это была роскошная вилла с огромным садом.
- Обрати внимание, - шепнула я Тетушке, когда мы въезжали в ворота. - Кажется, мы наткнулись на первый редкостный экземпляр пресловутого американского миллионера. Только настоящий big moneymaker имеет средства так жить.
- Фу, чепуха! Мало ли банков, где можно взять кредит, - прошептала мне в ответ Тетушка, только чтобы продемонстрировать: на нее, мол, это никакого впечатления не произвело. - Этих банков - пруд пруди!
Мистер Бейтс вкатил свой "кайзер" в гараж, где стояло еще два автомобиля, и торжественно провел нас по лестнице к белой роскошной вилле. Мы остановились на верхней ступеньке. Из дома доносились дикие истошные крики.
- Внимание, - сказала я себе, - теперь ты будешь изучать американскую семейную жизнь. Это, кажется, замечательно приятно.
- Моя жена чуточку нервна, - сказал мистер Бейтс.
Он был, несомненно, прав. По крайней мере если кричащее существо, лежащее на кушетке в гостиной, куда мы вошли, была миссис Бейтс. Рядом на полу валялась брошенная книга, название которой было написано большими черными буквами: "Проснись и живи!". Миссис Бэйтс явно этим и занималась. Но мне кажется, она несколько превратно поняла призыв книги. Не думаю, что писательница имела в виду такую сумасшедшую жизнь.
Неужели это и есть та Великая Американская Мать, о которой мы столько слышали?
Увидев нас, миссис Бейтс внезапно смолкла, поднялась с кушетки и, любезно улыбаясь, подошла к нам.
- Beg your pardon! - сказала она Тетушке. - У вас никогда не было желания громко покричать?
- Да, было, в двухлетнем возрасте, - пробормотала Тетушка. - И тогда меня шлепали.
Но произнесла она эти слова по-шведски, и миссис Бейтс сочла их выражением сочувствия.
- Не правда ли, - сказала она, - это приносит колоссальное облегчение? По крайней мере мне: иногда, если я не могу пойти и убить кого-нибудь, я должна дико кричать. Было бы гораздо хуже, если бы я совершила убийство! - с лучезарной улыбкой добавила она.
С ней нельзя было не согласиться. Мистер Бейтс ввернул между тем несколько слов, объяснив ей, почему мы явились сюда.