Все это промелькнуло в голове, когда я по привычке раздумывал, а не позволить ли себе еще пятьдесят грамм хорошего коньяку. Человек с миллионами на счету сомневается по поводу бокала за полсотни шекелей. Смешно.
Я знаком показал официантке: повторить.
- Тебе взять чего-то? Что ты так сидишь?
- Да мне не надо, - улыбнулась Наташа.
- Слушай, - неожиданно встрепенулся я, - а как тебя зовут по-настоящему?
- Наташа.
- Нет, серьезно?
- Серьезно. Наташа - это уменьшительное от Натаниэла. Я, видишь ли, тот или та, - как будет угодно, - кто дает. Фу, пошляк, ты же прекрасно понимаешь, о чем идет речь.
- Тогда другой вопрос. А как же ты можешь трахаться? Вы же бесполые, ты сама говоришь. - Я резвился, потому что никак не мог до конца поверить, что все это происходит в реальности. К постоянному чувству страха я, похоже, уже привык. Только иногда оно давало мощный всплеск, и тогда становилось как-то совсем уж тоскливо.
Наташа помолчала, глядя на освещенную полосу прибоя.
- Видишь ли… Когда ты принимаешь чей-то облик, то получаешь хоть и минимальную, но все же часть тех ощущений, которые присущи этому выбранному образу. Я как-то попробовала быть женщиной. Из любопытства исключительно. Вообще-то телесный, физический контакт негласно запрещен, но очень уж интересно было. И я почувствовала… Нет, это описать невозможно, но мне понравилось. Очень. С тех пор с мужчинами я всегда стараюсь быть женщиной.
- А с женщинами?
- Тоже. - Она рассмеялась. - Там другие ощущения, но не менее сильные. Вот когда я принимаю мужской облик, тогда почему-то все совсем не так. Не, тоже приятно, конечно, но не так. Вообще не так. Женщиной лучше. Во всех смыслах.
Хорошая штука коньячок. Я начинал понимать старого солдата Иоганна. Помахав официантке, я заказал еще порцию. Гуляем. Стало как-то даже спокойней, и происходящее перестало восприниматься как реальность. Но тут меня, как пишут в плохих романах, "пронзила" мысль, от которой я сразу протрезвел.
- Погоди-ка, погоди!.. Ты говоришь "праведники", "ангелы", бла-бла-бла, но ведь к доктору Фаусту приходил вовсе не ангел!
- Ну и что? - Она прищурилась и посмотрела мне в глаза тем самым взглядом, который мне очень не нравился, но сказать об этом я не смел. Почему-то. - Какая разница?
- Ничего себе "какая разница"! Какая разница - ангел или дьявол?!
Она усмехнулась:
- Закажи-ка, Саш, себе еще коньячку, а то у тебя с пониманием начались проблемы. И расскажи мне заодно, в чем между ними разница?
Коньяку я больше не хотел, у меня от него началась изжога. Все же слишком хорошо - тоже нехорошо.
- Пойдем лучше пройдемся. Пешочком. Я ведь у тебя переночую, да?
Наташа засмеялась.
- Ну, переночуй у меня. Ты разве не хочешь себе заказать виллу, напичканную электроникой?
Мы пошли не через арабскую часть города, с ее назойливыми огнями, назойливой музыкой и назойливыми продавцами, а через район Южного Тель-Авива. Тоже не самое лучшее место, зато в это время суток здесь довольно тихо, поэтому по дороге можно было разговаривать. Да и вообще пройтись было хорошо. Редкое по нынешним временам удовольствие. А гулять я любил.
- Итак, - сказала Наташа, - разница между ангелами и демонами?
- В смысле, объяснить? Хорошо. Расхожее мнение гласит, что один из ангелов возомнил себя равным Богу, был низвергнут в преисподнюю, где стал Князем Тьмы, и теперь противостоит Всевышнему, пытаясь заполучить себе людские души, а те, что удалось заполучить, мучает потом в аду. Посланники Бога - ангелы, посланники дьявола - демоны. Дуализм добра и зла, противостояние Света и Тьмы. Как-то так.
- Близко, но не то, - улыбнулась она. Ангельски. - Скажи мне, в батарейке что - добро, а что - зло: плюс или минус?
- Так к ним неприменимы эти понятия. Плюс и минус - условные технические обозначения, при чем тут оценочные категории?
- Хорошо. Компас показывает одной стороной стрелки на север, другой - на юг. Север - добро, а юг - зло, или наоборот?
- Ты не передергивай. К техническим понятиям неприменимы категории добра и зла.
- Почему? Атомная бомба - это добро или зло? Когда она у Израиля, то добро, а когда у его врагов - то зло? А просто понятие "атомная бомба" - добро или зло?
- Вообще-то зло. Но и зло можно поставить на службу добру.
- Да ты что?! А наоборот?
- И наоборот можно. То же электричество может давать свет и тепло, а может быть способом казни, способом убийства.
- Ну, так какая разница между добром и злом?
- В использовании. Как говорится, дело не в ситуации, а в отношении к ней.
- Отлично! Тюремщик, включающий рубильник, чтобы казнить преступника, и оператор на пульте, включающий рубильник, чтобы дать свет в дома, производят одно и то же действие. И мы никак не оцениваем само это действие, а судим исключительно тех, кто включил рубильник? Да еще исходя из собственных понятий о добре и зле? Поэтому тюремщик - бяка, а оператор - цаца?
- Ну, - неуверенно протянул я, - предположим.
- Ну да, конечно. А потом выясняется, что тюремщик казнил мерзавца, убивавшего и насиловавшего детей, а оператор дал электричество в дома, не задумавшись о правилах безопасности. Несколько домов сгорело, потому что в них не успели сделать необходимую проверку. Люди остались без крова и имущества. И все потому, что оператор поторопился. Или просто голову не включил.
- А зачем брать крайности?
- А почему не брать крайности? Мы же говорим об абстрактных и абсолютных добре и зле как явлениях. Почему не рассмотреть явления всесторонне, не исключая и крайних ситуаций?
- Ты меня запутала. При чем тут ангелы и демоны?
- При том же самом. Добро и зло не существуют абстрактно и в чистом виде. То, что кажется на первый взгляд добром, может обернуться злом, и наоборот. Так какая разница между ангелом и демоном? Они выполняют одну и ту же работу, а как относиться к ней - зависит от конкретных обстоятельств. Наивный доктор Фауст думал, что исполнение желаний можно поставить на службу человечеству, и спешил сделать как можно больше открытий в области, которая оказалась тупиковым развитием науки. Не повезло. Просто не повезло. Поэтому принято считать, что к нему приходил "злой демон", чтобы украсть его душу. А к Лоту приходили ангелы. Помнишь, чем это кончилось? Изнасилованные дочери, гибель целого города, потеря жены, инцест. При этом Лот - праведник, а Фауст - продал душу дьяволу.
- Ты опять передергиваешь. Я согласен, что понятия добра и зла достаточно размыты и во многом спорны. Но между служением человечеству - уж прости за пафос - и продажей души дьяволу есть разница.
- Никакой, - устало сказала Наташа и зевнула.
- Я понимаю, что утомил тебя, но мне ж покоя не будет, пока я не докопаюсь до сути. Потому как - и именно ты мне это сообщила - речь идет о моей жизни и смерти. Ну раз уж ты исполняешь мои желания, то терпи и веди со мной эту мудрую философскую беседу, а то я даром, что ли, столько лет праведником прожил.
Она засмеялась:
- Хорошо, будем вести беседу. Уговорил.
- Отлично. Продолжаем разговор. Итак, на одной чаше весов у нас бескорыстное служение человечеству, на другой - продажа души дьяволу за несметное количество личных благ. Ты утверждаешь, что между этими понятиями нет разницы?
- Глупости, ничего подобного я не утверждала. Я говорила, что нет разницы с нашей точки зрения. Не с точки зрения вашего человеческого подхода к этим понятиям - что ты и отметил, кстати, - а с нашей. У нас все достаточно просто: есть ряд специальных… - она замялась, - ну, я не знаю, как это назвать, существ, что ли, и эти существа призваны выполнять различные функции. Как ты их назовешь: ангелы или демоны - не суть важно, важно, что они эти функции выполняют, и выполняют исправно. Это понятно?
- Пока понятно. И какие это функции?
- А вот этого я тебе не скажу. Частично из-за того, что нельзя, частично из-за того, что и сама толком всего не знаю. Вот про себя я знаю все.
- Тогда рассказывай про себя. - Я знал, что лучший способ расположить к себе собеседника - это начать говорить о нем самом. С людьми это работает. Интересно, а с ангелами?
- С ангелами это не работает, - все так же неожиданно ответила Натаниэла. - Но я тебе и без этого все расскажу, тут секрета никакого нет. Моя задача следить за равновесием, за балансом. Пока в мире живут тридцать шесть праведников, я могу, как вы бы сказали, пить-гулять-отдыхать. Но как только случается сбой, мне необходимо мгновенно обнаружить первого в списке, отделить его от остальных, выдать компенсацию, - а это иногда занимает значительное время, - и затем вернуться к прежнему наблюдению. С одной стороны, это просто, не сложнее, чем кочегару следить за давлением в котле, с другой - требуется постоянная концентрация внимания, ежесекундная готовность и невозможность расслабиться. А еще иногда бывает мегасбой, когда вдруг рождаются целых два новых праведника - вот тогда приходится попотеть!
- А что, и такое бывает?
- Конечно. Как раз с доктором Фаустом и Нострадамусом так и вышло, до сих пор вспоминаю, как носилась…
И вот тут я остановился, где шел, потому что совсем охренел, грубо говоря. Сразу вспотел, и это при том, что внутри стало холодно, тоскливо и безысходно. Старый ужас вернулся ко мне, и вернулся триумфально: теперь во мне не было ничего, кроме этого унылого ужаса.
- То есть этот самый "куманек" - это ты?