- Да ладно! Кто ж спорит, что это чертовски приятно?! Но нельзя все сводить к нему - и понятие счастья, и понятие несчастья, и понятие греха, и понятие праведности. Все это намного большие величины.
Тут меня как осенило.
- А что это ты все время "вы" да "вы"? "Вы" - это кто?
- Люди, - спокойно ответила Наташа.
- А ты, значит, не человек?
- Нет.
- А кто?
- Я ж тебе сказала, ты чем слушаешь? Я - твой ангел-хранитель..
- Ага, - саркастически произнес я, - практически каждая женщина считает, что она - ангел. Придумала б что пооригинальней.
Она пожала плечами и промолчала.
- То есть ты хочешь сказать, - не унимался я, - что сегодня ночью я занимался любовью с ангелом? Круто! Я ангела трахнул!
Вообще-то мне было совсем не весело, скорее грустно. И очень страшно. Я не знаю почему, но страшно. До противного ледяного пота по позвоночнику. До спазмов внизу живота. Поэтому я изо всех сил старался бодриться и выжать из этой странной блондинки хоть какую-то человеческую реакцию. Тогда стало бы как минимум понятно, что у нее эти человеческие реакции есть. Но она была спокойна и язвительна, тона своего не меняла, и на этом поле я ей вчистую проигрывал.
- Ну, любовью, предположим, ты занимался не с ангелом, а с земной женщиной Наташей. Просто в образе Наташи был ангел.
- Кстати, а у вас пол есть? Ну там ангел-девочка, ангел-мальчик?
- Нет, - сухо сказала она. - Этого у нас нет. Но, общаясь с мужчинами, я принимаю женский образ, так проще.
- То есть ты могла быть и брюнеткой, и рыжей, и молодой, и старой - любой?
- Да.
- А почему тогда выбрала образ "смазливая блонда"?
- Потому что именно такие тебе всю жизнь нравились.
- Слушай, - продолжал я резвиться, - а ты можешь сейчас стать такой, какая есть? Ну то есть не в образе, а в настоящем виде? Никогда не видел, как выглядят ангелы, да и поверил бы тогда сразу.
Она с жалостью взглянула на меня:
- Лучше не надо. Я, знаешь ли, один раз повелась на такую вот провокацию - вовек теперь не забуду. Один тоже так пристал, мол, покажи да покажи. Я сдуру и показала. И то не себя, а на его глазах просто из женщины превратилась в мужчину. И одним праведником сразу стало меньше. А я очень серьезно получила по голове.
- От кого?
- От кого надо.
Она соскочила с подоконника, потянулась и сказала:
- Пойдем пройдемся? А то сколько можно дома сидеть? Давай, на море сходим!
И мы пошли.
Странно, в рабочий день, посреди недели, пляж был забит. Не так, как в выходные, но все же. Ладно бы пенсионеры с их бесконечными йогой, джоггингом, упражнениями на свежем воздухе и прочими безумствами здорового образа жизни, для которого находится время только на пенсии. Ладно бы владельцы собак, которым непременно надо мчаться с питомцами вдоль прибоя, поднимая брызги и искоса поглядывая на остальных: оценили ли красоту любимца? Но откуда все эти юные мачо с накачанными бицепсами и кубиками мышц на загорелых прессах? Эти прелестницы с круглыми бюстами и плоскими животиками? Они-то откуда? Где они все работают?
Впрочем, кто бы говорил. Мой служебный мобильник, поди, завален звонками из родного офиса, на звонки никто не отвечает - и теперь (мне хотелось бы так думать) все работники офиса взволнованно бегают, время от времени вопрошая друг друга: "Может, с ним что-то случилось?!" Или им ответила жена, и они опять же бегают и вопрошают, но уже по другому поводу.
А я вот он - на море. С очаровательной девушкой, которой никак не соответствую своим обликом, что заставляет прохожих с интересом оборачиваться нам вслед. С интересом и завистью. Приятно.
Мы брели с Наташей вдоль кромки берега, шлепая босыми ногами по воде, и продолжали все тот же разговор, в реальность которого я никак не мог поверить.
Ну, поставьте себя на мое место. Вы бы поверили? Ни хрена бы вы не поверили в этот мистицизм, в это мракобесие и вообще в этот бред. Объяснений могло быть только два: или она не вполне нормальная девушка с богатой фантазией и от нее надо срочно бежать, или я сам тихо двинулся мозгами и слышу не то, что мне говорят, а что-то свое. И это тоже не радует. В общем, бежать надо было по-любому. Оставалось понять куда. С этим было сложнее, поэтому я, хочешь не хочешь, а слушал, что она мне щебетала девичьим своим голоском, отчего ощущение становилось еще более ирреальным.
- Ты, друг мой милый, можешь, как все интеллигенты, считать себя скептиком и циником, но все равно где-то глубоко внутри тебя, как и у всех вас, сидит маленькая, сморщенная, забитая и крепко-накрепко запертая на семь замков надежда на чудо. Вы никогда не признаетесь, что покупаете лотерейные билеты, но будете их покупать - а вдруг? Вдруг этот самый единственный билетик, который я куплю, и будет выигрышным?! Миллион, нет, десять миллионов! Что, не так? Да так, так. Но вы никогда не выигрываете, и знаешь почему? Потому что вы не верите, что выиграете.
Вот скажи, ты когда-нибудь слышал, чтобы в лотерею выиграл профессор? Писатель? Актер? Нет. А почему? Все потому же: они все такие интеллигентные и культурные, такие образованные, что просто даже как-то неудобно верить в такую хрень, как лотерея. Вот и не выигрывают. А безработный и необразованный марокканец с двенадцатью сопливыми детьми, долгом в банке и описанным имуществом в анамнезе - выигрывает. Знаешь почему? Потому что он - верит, потому что у него нет другого выхода, кроме как истово и безоглядно верить в тот лотерейный билет, который он купил.
- Ну, милая моя, - ответил я в тон ей, - это слишком банально. Вера величиной в горчичное зерно может сдвинуть с места гору. Это я тоже читал. Ты пытаешься убедить меня в том, что ты, женщина, которая сегодня ночью так орала от удовольствия, что на самом деле ты есть бестелесный и бесполый ангел? Кто в это во все поверит? Уж не я, это точно.
- Понятно. Тебе, как и всем остальным, нужно доказательство. Нет проблем. Между прочим, чудеса, совершаемые хранителями праведников, всегда совершались с одной-единственной целью - доказать.
Она поболтала напедикюренным пальчиком в воздухе, чтобы стряхнуть прицепившуюся ракушку. Красивая, зараза! И эти движения, такие женственные… Да какой она ангел?.. Нормальная симпатичная девчонка.
- Давай, превратись на моих глазах в лягушку, а потом обратно в Василису Премудрую, - пошутил я.
- Нет, - на полном серьезе ответила она. - Нельзя. Тогда ты точно с ума сойдешь, я ж тебе рассказывала. Нам после того случая запретили.
- А что тогда можно?
- Да все можно, собственно, ограничений не так много. Вон, на горизонте грузовой корабль, видишь? Хочешь, утоплю? Ты только скажи, и сейчас, прямо на твоих глазах, он пойдет ко дну.
- А можно что-нибудь менее кровожадное? Скажем, сейчас мы дойдем до банкомата, проверим - и у меня на счету круглая сумма?
- А ты чем проверять собрался? Карточки остались у жены.
- Ты что, не можешь мне сделать карточку?
Она внимательно посмотрела на меня и хмыкнула:
- Господи правый, все время одно и то же, одно и то же. Единственное чудо, которое вас интересует, - это деньги на счету. Тоже мне, чудо. Никакой фантазии.
- А что б ты хотела? Чтобы я попросил мир во всем мире?
- Нет, но хоть что-то не такое банальное и даже пошлое, я бы сказала.
Я обиделся:
- Ну да, для вас деньги - это пошлость. А мы, знаете ли, на них живем. Кушаем, знаете ли, а если не будем кушать - то помрем-с. Смертные, что с нас взять!
- Ладно, не злись, просто у меня, знаешь, сколько такого в жизни было, - сказала она, протягивая мне невесть откуда взявшуюся пластиковую карточку.
"Сколько?" - хотел я спросить, машинально принимая цветной прямоугольник, но потрясенно замолчал.
На кредитной карточке платинового цвета были выдавлены мои имя и фамилия, номер счета, срок действия и прочие реквизиты. Моей эта карточка не могла быть по определению, потому что, по тому же определению, у меня не могло быть платиновой кредитной карточки. У меня и обычную-то время от времени отменяли за превышенный овердрафт.
А тут - платина.
Был ли я в шоке? Да. Шок. Я не мог до конца поверить, что это все реально, оставалось некое чувство, что все это розыгрыш и сейчас из кустов выскочат телевизионщики с криком: "Улыбнитесь! Вас снимает скрытая камера!" Но никто не выскочил и не заорал. Я тупо стоял у лестницы, которая вела в Старый Яффо, и также тупо смотрел на прямоугольный кусочек пластика со своими именем и фамилией.
Потом поднял глаза на Наташу.
- Доволен? - ехидно спросила она.
- Сейчас узнаем.
Я взял себя в руки и пошел к банкомату на другой стороне улицы. Набрал пин-код своей старой "Визы" - он неожиданно сработал и с карточкой богатых и удачливых. Сумма остатка на счету повергла меня в ступор. Я точно помню, что еще вчера стоял на самом краю разрешенного минуса и снял последние сто шекелей, на которые надо было протянуть до десятого числа. Никаких дополнительных доходов (в отличие от расходов) не предвиделось. Теперь на мониторе банкомата гордо сияла семизначная цифра.
- Деньги-то сними, если надо.
Я обернулся. Наташа стояла за моей спиной и улыбалась: до того, наверное, глупый у меня был вид.
- Это розыгрыш?
- Нет. Сними деньги-то.
Аппарат, пожужжав, выдал мне солидную пачку купюр: я не помнил, на какую цифру нажал, что-то там с тысячами.
- Вот так вы все: верите, только когда ощущаете купюры в руках…