Обида Яны была глубокой и надолго осталась в сердце. Во-первых, она больше никогда не увидела любимую куклу, а во-вторых, её во всеуслышание называли обидными словами, которые она, по своему глубокому убеждению, не заслужила.
С тех пор она навсегда разлюбила играть в куклы, вместо этого увлеклась чтением книг, получая от этого занятия двоякую пользу: находила чтение интересным делом и не чувствовала на себе никакого давления со стороны окружающих детей, охотников до чтения в приюте было мало.
Но это была не самая унизительная обида, хотя она надолго осталась в её сердце. До прихода в приют нового директора Дарьи Максимовны были такие злые воспитатели, что Яна, как и все другие воспитанники, испытывали перед ними страх. Воспитатели за небольшую провинность могли ударить воспитанника по лицу, запирали его на весь день в кладовке и оставляли без обеда и ужина, зачастую раздевали провинившегося до трусов и не разрешали надевать весь день одежду. В таком виде без вины виноватый должен был ходить по приюту, под насмешливые взгляды сверстников.
Жаловаться в приюте на воспитателей было некому, и дети молча сносили обиды. Яна уяснила для себя одно – лучше не попадаться на глаза воспитателям, а потому свободное время проводила в уединении за чтением. Яна ещё раз перелистала книгу. Никаких зацепок, чтобы узнать, кому она принадлежала раньше. Если бы определить имя и фамилию человека, владельца книги, то тогда можно было бы узнать, каким образом в ней оказалось письмо. Но узнать прежнего хозяина не представлялось возможным. Библиотекарь не записывала фамилии людей, приносящих в приют книги. В книге не было никаких надписей. С чего начинать распутывать таинственный клубок?
– Я обязательно его распутаю, – сказала Яна вслух.
– Чего? – испуганно переспросила Любаша. – Что собираешься распутывать?
Она проснулась после короткого утреннего сна и, услышав восклицание Яны, включилась в разговор.
– Давай, я помогу, мне всё равно нечего делать, – предложила она.
– Прости, я тебя разбудила, помощи мне не надо.
Яна вложила письмо и записку в книгу.
– Мы одни? А где Осипова? – спросила Любаша.
– Не знаю, куда-то ушла. Мне пора идти помогать младенцам, – сказала Яна, положила книгу в тумбочку и вышла из комнаты.
В дверях она столкнулась с медицинской сестрой Венерой Андреевной.
– Иду к вам проверять чистоту и порядок, – объявила медсестра. – Ты куда?
– К малышам. В комнате Румянцева.
– Ну, иди, иди, – Венера Андреевна одобрительно закивала. – Там твоя помощь пригодится.
***
В младшей группе у каждой девочки были свои привязанности. Яне очень нравилось общаться с Ритой. Рита появилась здесь три месяца назад. Её подобрали на улице, замотанную в пелёнки, лежащую на земле между гаражами. Девочка громко кричала и плачем привлекла внимание гуляющей женщины с собакой. Женщина, увидев на земле ребёнка, вызвала милицию, милиционеры доставили брошенное дитя в детскую больницу. Там она провела какой-то срок, а потом Риту перевели в приют. Девочке было на вид три-четыре месяца, она оказалась абсолютно нормальной и здоровой.
В приюте девочке дали имя и фамилию. Яна с удовольствием проводит с ней время. Ей нравится наблюдать, как на глазах развивается ребёнок. Малышка по характеру оказалась весёлой, приветствовала её широкой, радостной, беззубой улыбкой, протягивала к ней ручки и пыталась что-то при этом лепетать. За три месяца она многому научилась: из беспомощного живого комочка, не по дням, а по часам превращалась в жизнерадостного, любящего общение человека.
Она уже умела сидеть, переворачиваться с боку на бок, пыталась вставать, цепляясь ручками за сетку кровати. Девочка полюбила музыку: когда по радио передавали музыкальные заявки, малышка по-своему подпевала исполнителям песен, чем вызывала улыбки взрослых. Весь персонал её единодушно называл певуньей. Сегодня Яна подошла к кроватке, где постоянно находилась воркующая Рита, но вместо Риты увидела в ней другого ребёнка.
– Где Рита? – спросила дежурную.
– Нет твоей Риты, – развела в стороны руками медсестра Роза Петровна. – Вчера удочерили нашу певунью. Слава богу, у девочки теперь родители будут.
– Кто её удочерил? – удивившись, спросила Яна.
– Откуда нам знать! Нашлись люди. Она им очень понравилась. Приличная супружеская пара. На машине приехали, богатые. Слава богу, ребёнок ни в чём нуждаться не будет. А ты что, расстроилась? – увидев слёзы на глазах Яны, спросила Роза Петровна. – Радоваться надо. Одной сиротской душой на свете меньше. Вон, видишь: новенький бутуз на месте нашей певуньи лежит. Вчера парочку подбросили. Одного нашли на вокзале, на скамейке лежал, завёрнутый в пелёнки, спал. Другого в подъезде жилого дома на лестнице обнаружили. Оба здоровые, хорошие дети. Ох, креста нет на таких матерях, которые бросают своих деток.
– Роза Петровна, вы давно здесь работаете, вы не знаете случайно, кто меня подбросил в приют? Где я родилась? – преодолевая волнение, спросила Яна.
– Дорогая моя девочка, если бы знала, то, уж поверь, досталось бы от меня той мамаше за такой жестокий поступок. Где ты родилась, никому в приюте не известно. Нашли тебя на крыльце рано утром. Кто-то принёс и оставил возле дверей. В таком же возрасте, как Риточку-певунью. Записка в пелёнках была. В ней имя твоё было написано, а фамилия не указана. Нашли тебя в субботу, поэтому и фамилию дали – Субботина. Тебя, правда, потом пыталась удочерить одна женщина, несколько раз приходила, играла с тобой, на прогулку выносила, ползунки, погремушки, детское питание приносила. Да то ли раздумала, то ли ещё по какой другой причине внезапно исчезла.
– Интересно, почему она не удочерила меня? А вы её не знаете?
– В лицо узнать смогу, а фамилии не знаю. Она, видимо, где-то здесь неподалёку жила, я её иногда встречала в магазинах и на базаре, но последнее время давно не вижу.
– Странно, почему она передумала?
– Не переживай из-за этого. Оно, может, всё к лучшему. А то, не приведи господь, бывает, люди возьмут ребёнка в семью, поиграют с ним, он им надоест и назад возвращают. Саню Воробьёва брали одни господа к себе. Ему тогда четыре годика было, всё понимал. Взяли, он обрадовался, и мы все за него рады были, мальчишка славный, смышлёный. У него мать лишили родительских прав. В четыре года он цифры знал до ста, считать до десяти мог. Не поверишь, спросишь его, сколько будет пять плюс пять, ответит – десять. Он сейчас наравне с компьютером считает. Взяли его новые родители, усыновили. Пожил Санёк в домашних условиях всего один месяц. Господа что-то между собой не поделили, назад мальчика в приют привезли. Извините, говорят, у нас возникли проблемы, не можем мы на себя такое бремя взваливать. А если бы серьёзные люди были, разве так сделали? Мальчик замечательный, домашний, добрый и ласковый. С ним нужно было заниматься, развивать математические способности.
– Санёк и без них умный человек. Лучше всех решает задачи, на всех математических олимпиадах в области побеждает.
– Это верно, только из приюта труднее в жизни пробиться. Дома, если родители внимательные, заметят талант у ребёнка, помогут ему его раскрыть, вот глядишь, и получится со временем Нобелевский лауреат. Малыш, лежащий в кроватке на месте Риты, заплакал. Он разревелся громким басом, Роза Петровна тут же поспешила к нему.
– Вот, голос подаёт, не иначе, будущий Шаляпин! Таким басом природа младенца наградила! Сейчас барабанные перепонки лопнут. Так, давай, давай, Федор Иванович, – назвала она крикуна по имени великого певца, – требуй своего! Мы тебе быстренько пелёнки поменяем. Неси-ка, Яночка, чистый комплект. И бутылочку с молочком прихвати.
Яна принесла и сказала:
– Давайте, я его перепеленаю.
– Пожалуйста, занимайся, пригодится в жизни.
– Интересно, как его назовут? – рассуждала Яна, одновременно пеленая малыша. – Какая у него будет фамилия? Кем он вырастит? Ритину фамилию я не узнаю никогда. У неё она теперь другая будет?
– Конечно, – сказала медсестра.
– Скажите, Роза Петровна, имя Яна распространённое?
– Да нет, не очень. Я редко встречала такое имя. Среди моих знакомых ты одна. Да, вспоминаю, лет пятнадцать тому назад был замечательный певец Ян Огнев. Он пользовался большой популярностью среди публики. Люди на его выступления шли нескончаемым потоком. Залы, в которых он пел, были переполнены. Я в Москве в ту пору на учёбе была, мне посчастливилось побывать на одном его концерте. Многим билеты не достались, но люди готовы были стоять, лишь бы насладиться звучанием его необыкновенного голоса. Позже он приезжал в наш город на гастроли. Я ходила и здесь на его концерт, у меня с той поры дома афиша с его портретом хранится. Потом он куда-то исчез, говорили, что в Америку уехал, а жаль!
– Хорошо я его запеленала? – спросила Яна, показывая свою работу.
– Замечательно. Теперь дай ему поесть, вот, пожалуйста, – она протянула Яне бутылочку с молоком.
– Смотрите, как жадно он сосёт! – удивилась девочка, засунув в рот малыша соску.
– Чему тут удивляться, он растёт буквально по минутам.
– А где сейчас этот певец?
– Какой?
– Про которого вы рассказывали. Мой тёзка.
– Не знаю, в России его не слышно. У меня сохранились записи его песен. – Смотрите, высосал всю бутылку. Что теперь с ним делать?
– Можно немного подержать его вертикально, чтобы отрыгнул воздух, а потом положить в постель.
– Тогда возьму его на руки и немного похожу с ним. Спою ему песенку, и он уснёт.
Яна осторожно взяла малыша, прижала к себе и стала напевать колыбельную.
– Малыш уже заснул, – сказала она.