Мы медленно шли по мокрому коралловому песку, я слушал его, не перебивая. Говорил он складно на хорошем русском языке и похоже эту историю рассказывал не первый раз. Неожиданно его окликнули. Ладо повернулся и помахал кому-то, сидевшему у стойки бара. Мы подошли и он меня познакомил с округлым пожилым господином с выдающим вперёд подбородком и с густой шевелюрой волнистых седых волос. Звали его Фриц, он сидел в одних плавках на высоком стуле, пил пиво и поприветствовал нас словами "grüss gott", из чего я заключил, что он австриец. Ладо, который видимо был его приятель, сначала перекинулся с ним несколькими фразами по-немецки, потом перешёл на английский и представил меня, как человека, который лишь лет пять, как из России. Фриц улыбнулся, сказал, что за это надо немедленно выпить и по-испански заказал нам две кружки пива и лёгкую закуску. Мы уселись на высокие стулья рядом с ним и Фриц стал меня дотошно расспрашивать, кто я, чем занимаюсь, как уехал из Союза и почему, и как мне нравится на острове. Вообще устроил мне форменный допрос. Говорил он по-английски бегло, но с заметным немецким акцентом. Слегка захмелевший от пива Ладо сказал мне:
– Вы, молодой человек, наверное думаете – вот сидит тут любопытный пенсионер, пьёт пиво, на солнышке греется, и всё такое. И не приходит вам в голову, что вы сами находитесь в этом райском уголке, а может и вообще на свет появились именно благодаря вот этому джентльмену?
– Да, перестань, Ладо, что ты его смущаешь, – перебил Фриц, – ему твои фантазии совсем неинтересны. И вообще кончай эти разговоры, знаешь ведь, я про старое говорить не люблю. Давай-ка на прощание чокнемся и я пойду – у меня самолёт скоро, а я ещё вещи не собрал.
Фриц допил пиво, бросил бармену щедрые чаевые, пожал нам руки и сказал Ладо: "Увидимся в следующем году". Потом сполз со стула, прихватил пляжную сумку и, как колобок, покатился в сторону курортных бунгало, что виднелись за полосой банановых пальм.
– Ладо, – спросил я, – кто это такой и какое отношение он может иметь к факту моего рождения?
– Раз вы из России сравнительно недавно, наверное видели там кино про похождения Штирлица? Нам это видео как-то в Голосе Америки показывали – до смешного наивная сказка для простаков. Так вот, этот Фриц, с которым мы пили пиво, он как тысяча таких штирлицев. Да что там Штирлиц, ему и Джеймс Бонд в подмётки не годится! Во время войны с Германией Фриц был самый настоящий супер-шпион! Во многом благодаря ему русским удалось побить немцев, а не то они могли бы и до Урала дойти. Вот я и говорю, что тогда вам бы и не родиться. Теперь понятно?
– Нет, – сказал я, – непонятно. Вы что же, уверяете, что этот толстячок будет похлеще киношного Джеймса Бонда? Как-то слабо верится…
– Господи, да какой вы наивный! Если Джеймс Бонд похож на Джеймса Бонда – его к агентурной работе и близко не подпустят. Давайте-ка ещё по кружке пива и я вам кое-что интересное расскажу, в книжках про это не прочитаете.
Я подозвал бармена, заказал на номер моего бунгало две кружки пива с орешками и приготовился слушать откровения захмелевшего грузинского диктора. Он начал так.
* * *
– Мы с Фрицем познакомились где-то лет десять назад. Меня на него вывел дружок из ЦРУ. Я тогда хотел о нём передачу сделать, перечитал много разных документов, кучу материала набрал, но начальство запретило – слишком многое оставалось ещё засекреченным. А сейчас, когда уже можно и секретов вроде нет, он сам категорически против. Очень скрытный человек. Кстати, имя Фриц это его настоящее, хотя всяких псевдонимов у него было немало. Начнём с его рождения – факт немаловажный для моего рассказа. Родом он из Вены, да и сейчас говорит с венским акцентом. Мать его была еврейка, а отец католик по фамилии Каудерс. Отец уверял, что он "ариец", но чтобы жениться на еврейке перешёл в иудаизм, а потом всё же крестился и стал католиком. Вот такой перевёртыш. Не знаю уж от кого из родителей Фриц унаследовал свой грандиозный талант шмузера, но всё же думаю, что не от отца. Хотя кто может знать? Вы-то хоть понимаете это слово – шмузер? Не знаете идиша? Стыдно, молодой человек, надо знать язык своих корней, особенно такой колоритный. Я, грузин, и то знаю много слов.
Так вот, Фриц это не просто великий шмузер, но и выдающийся шахер-махер – по-русски так сочно не выразить. Он может стать душой любой компании, дать собеседнику почувствовать свою значимость, быть обворожительным и производить самое благоприятное впечатление абсолютно на всех. Он может дог овориться о чём угодно, увязать самую безнадёжную сделку, достать из под земли любой дефицит. Ещё в тридцатые годы, молодым человеком сумел завести связи на самых верхах европейских правительств, устраивал визы в страны Южной Америки и Дальнего Востока для евреев, бежавших от нацистов, за деньги сводил бизнесменов и политиков, менял валюту, не гнушался контрабандой, да бог знает что ещё. Фриц знал в Европе массу нужных людей, как челнок, мотался между Италией, Ригой, Берлином, Парижем, да вообще везде. Прямо Фигаро какой-то! Законы для него не были писаны – всё покупалось и всё продавалось, и в этом теневом бизнесе сравниться с ним никто не мог. Это у него в крови и жить без постоянного вращения он не может даже сейчас, когда идёт к восьмидесяти. Но главной его страстью всегда были женщины. Да и они к нему липли просто невероятно! Так что он был и Фигаро и Дон Жуан в одном лице. Как вы заметили, вид у него не слишком сексуальный, и дело тут не в возрасте и не во внешнем виде. Похоже, дамы в нём видели что-то другое, чего нам с вами не понять. Чёрт их знает, может это ощущение скрытой воли самца? Как вы думаете, мог ли человек с такими талантами не привлечь внимания секретных служб, которыми кишела Европа тех лет? Впрочем, и сейчас кишит, к вашему сведению. А вы вообще-то знаете, какая разведка в Европе всегда была самая активная и наглая? Правильно, советская. Идём дальше.
После аншлюса Австрии он жил в Вене, где держал в приятелях всё немецкое командование. Снабжал их жён и любовниц американскими нейлоновыми чулками и французскими духами – невероятный дефицит в те годы. Однажды в Будапеште с ним познакомился глава местного отделения Абвера – немецкой военной разведки, и предложил работать на них. Так он стал немецким агентом, действующим под псевдонимом Рихард Клатт. На одном пикнике, представив себя как датчанина, Фриц втёрся в доверие к американскому консулу в Загребе и его жене, задарил их подарками, стал их лучшим другом, а потом скопировал для Абвера кучу секретных дипломатических документов. Вообще доставал много важной информации. В Абвере его весьма ценили и неплохо платили. Но куда больше, чем деньги, хотел он от немцев получить сертификат о том, что он ариец, а не еврей. Постоянно это просил, но такой документ даже Абвер устроить не мог, включая самого босса адмирала Канариса. Такие вопросы по Mischlinge, то есть смешанной расе, решал лично Гитлер. Вот разве только ещё Геринг говорил: "Это я решаю, кто у меня еврей, а кто нет". Гитлер вообще запретил использовать евреев в разведке, но Канарис этот приказ как-то обходил. Понимал хитрец, что без евреев такая служба эффективной быть не может. Единственное, что Абвер мог предложить Фрицу – защиту от Гестапо. Но и это порой не работало. Однажды в Вене его всё же арестовали и отправили в концлагерь и вытащить его оттуда смог только сам Канарис.
Фриц Каудерс в Гестапо (Вена, 1939 г.)
Потом произошёл такой поворот – как-то появился в Вене некто Антон Васильевич Туркул. Это был белоэмигрант, во время гражданской войны в чине генерала-майора командовал дивизией у Врангеля. Затем был предводителем эмигрантской общины в Париже, издавал какую-то газету. Там его и завербовали советские. Вообще вся белая эмиграция была насквозь пронизана советскими агентами. Туркул перебрался в Берлин, а потом в Вену – игровую площадку для всех разведок. Был он эдакий гуляка, хотя конечно и не ровня Фрицу. Вскоре он попал в поле зрения Абвера, которого, как и НКВД, русская эмиграция весьма интересовала, и с одобрения своих московских хозяев, стал двойным агентом. Он сказал немцам, что у него в СССР есть сеть антисоветски-настроенных людей, от которых он может получать информацию. Что он и делал – Москва через него сливала Абверу мелкую туфту, хотя и правдивую.