* * *
Коротко звякнул телефон, Сталин поднял трубку, услышал голос Поскрёбышева:
– Товарищ Канделаки прибыл.
– Пусть зайдёт.
В кабинет вошёл высокий сухощавый человек лет под пятьдесят, в элегантном синем костюме европейского покроя. Сталин вышел из-за стола, протянул руку и сказал по-грузински:
– Здравствуй, Давид, давно не виделись. Как жена? А Тамара, наверное, уже совсем взрослая, не скучает без тебя?
– Здравствуй, Сосо, всё прекрасно, живут хорошо. Как ты?
– Давай тогда к делу. Ты когда из Берлина? Рассказывай. Все детали. Самого видел?
– Сегодня утренним поездом вернулся. Несколько раз там встречался с Шахтом, обсуждали всякие торговые дела. Просил его, чтобы он меня Гитлеру представил. Шахт долго отнекивался, говорил, что это слишком сложно, но когда я ему сказал, что имею от тебя личное послание фюреру, он обещал.
– В посольстве об этом знают? Сýрицу говорил?
– Нет, никто не знает, даже посол. На следующий день Шахт мне позвонил и сказал, что фюрер меня в тот же день примет. Я приехал в канцелярию один. Там служба охраны серьёзная, почти, как у тебя. Долго проверяли, обыскивали, пока впустили.
– Кто там ещё был при разговоре?
– Только его переводчик Шмидт. Я как вошёл, поздоровался и сразу сказал Гитлеру, что послание от тебя только для его ушей. Он тогда стенографистку и секретаря выгнал и мы остались втроём. Гитлер был очень любезен, подробно интересовался тобой, говорил, что из всех лидеров, он только тебя по настоящему уважает, ценит и даже считает своим учителем. Спросил – послание от тебя в письменном виде или устное? Я ответил, что это совершенно конфиденциально и бумаге доверять такое не стоит. Добавил, как ты велел, что ты его тоже очень высоко ценишь и считаешь своим партнёром. Но это надо держать в совершенном секрете и внешне показывать подозрительность и противостояние, тогда легче будет водить за нос англичан, американцев и всех прочих. Передал ему, что от нас он может получать в любом количестве сырьё, хлеб, всё, что надо, а в замен хотим чтобы мы могли разместить в Германии военные заказы. Добавил, как ты велел, что предлагаем тесную кооперацию между спецслужбами Германии и НКВД. Ну и разумеется передал твои предложения по разделению сфер влияния в восточной и северной Европе. Что ему отойдёт, что нам. Отдельно про Польшу сказал, что хорошо бы её, как государство, ликвидировать.
– А он что-то просил от нас?
– Гитлер просил помощь в борьбе с германской оппозицией, особенно с теми политэмигрантами, кто сейчас укрывается в СССР. Я ответил, что этот вопрос ты рассмотришь. Кроме того, он сказал, что его беспокоит антифашистская деятельность Коминтерна в Германии и просил снизить её активность.
– Про документы то ему сказал?
– Когда я увидел, что он очень доброжелательно отнесся ко всем твоим предложениям, попросил о личном тебе одолжении. Сказал, что против тебя есть в СССР сильная оппозиция, особенно со стороны военных, которые рвутся воевать с Германией и плетут против тебя заговоры. Ты их пока сдерживаешь, но решать эту проблему надо радикально и быстро. Сказал, что хорошо бы получить из Германии, непрямым разумеется путём, документы о работе некоторых советских командиров на германскую разведку. Гитлер даже в ладоши хлопнул от удовольствия и сказал, что прекрасно тебя понимает и всё сделает самым скорым образом. Я продиктовал ему имена, на кого подготовить документы, переводчик записал. Потом Гитлер меня обедом угостил и лично проводил до машины. Велел передавать тебе привет.
* * *
Автомобиль, в котором ехал Тухачевский, свернул с Ильинского шоссе и по аллее, сверкающей на солнце весенней листвой, покатил к дому отдыха наркомата обороны "Архангельское". Остановились у подъезда усадьбы, с крыльца сбежал адъютант, козырнул, открыл дверцу и сказал:
– Товарищ маршал, гости в сборе, ждут вас. Обед накрыт в большой гостиной.
– Нет, Коля, ты вот-что, распорядись, чтобы стол накрыли в Чайном Домике, пусть сейчас туда всё перенесут, там нам будет поуютнее. Да скажи, чтобы камин разожгли, а то что-то зябко сегодня, холодный апрель в этом году. Проследи, чтобы к домику никто не подходил, даже охрана. Обслугу удали, как всё приготовят.
За столом расселись девять человек – маршалы, командующие округами. Был там и Петерсон, бывший комендант Кремля, а ныне заместитель Якира. Выпили по первой рюмке, закусили наскоро и Тухачевский начал так:
– Решил собрать вас всех тут на природе, подальше от чужих глаз и ушей. Дело срочное и жизненно важное. Всё о чем здесь пойдёт речь – строжайший секрет. Не обсуждать это абсолютно ни с кем и записей не делать. По приказу Усатого идут повальные аресты и показательные процессы против "троцкистов". Ещё прошлым августом были арестованы Путна и Примаков. Но это только начало, подготовка к главному. Скоро станут брать весь командный состав РККА и флота, это ясно. Потому перед нами вопрос стоит ребром – кто кого раньше скрутит, он нас или мы его? – помолчал и добавил, – если у кого есть иное мнение, прошу высказаться сейчас.
Тухачевский внимательно оглядел присутствующих. Все сидели молча, не глядя друг на друга. Наконец маршал Егоров спросил:
– Ты что же, Михаил Николаевич, хочешь устроить государственный переворот?
– Никто не собирается устраивать никакой переворот. Как раз наоборот – надо переворот остановить. Во главе государства встал провокатор, предатель и убийца. Он ведёт страну к катастрофе и уничтожает ветеранов революции. Сейчас он взялся за РККА и её командиров. Полагаю, это наш долг очистить партию он врага, спасти страну, да и самих себя. Какой же это переворот?
– Да как мы можем без каких либо серьёзных оснований убрать главу государства? – протирая пенсне, сказал командарм Уборевич, – вы вот говорите, что он провокатор, но это голые слова. Что мы народу скажем? Нужны доказательства.
– Доказательства нужны? Их с избытком. Я получил, неважно от кого, эти фотокопии, – маршал пустил по кругу фотографические листы, – в них документы о преступной деятельности Усатого. Этого с лихвой хватит, чтобы народу объяснить.
– Ну, если так, значит надо его арестовать, материалы опубликовать и провести открытый суд, – сказал командарм Якир.
– Какой суд, Иона! – воскликнул Тухачевский, – Ты что, не знаешь его? Он нас всех вокруг пальца обведёт и – пулю в затылок. Его надо арестовать и сразу уничтожить, а потом объясним народу, почему.
Вот примерно в таком духе спорили командиры. В делах военных они, думаю, разбирались весьма неплохо, многие из них учились в своё время в военной академии Германии. Но вот в вопросах политики и дворцовых интригах были они не на высоте. Слишком по-военному прямолинейны – вот чёрное, вот белое. А в интригах оттенки важны. Сначала решили было арестовать Сталина прямо на первомайском параде. Думали, что так будет проще оцепить Кремль, не вызывая больших подозрений. Потом засомневались, успеют ли – времени маловато на подготовку, да и Тухачевский в те самые дни должен был лететь в Англию в командировку. Как без него? Решили арест Сталина пока отложить.
А вот товарищ Сталин важных дел не откладывал и ухо держал востро. Официант, работавший в "Архангельском", сообщил о секретном совещании высшего военного командования. А потом один из участников совещания сам попросился на приём к Сталину и рассказал о заговоре. Доносчика, разумеется, пришлось немедленно перевести на службу в дальний округ и там тихо ликвидировать. А тут как раз доставили из Германии долгожданный компромат. Сработано было всё замечательно, любо-дорого посмотреть, комар носу не подточит. Вот что значит профессионалы!
Товарищ Сталин был предусмотрительный, после важного дела – обязательно концы в воду, чтобы потом всё шито-крыто. Поэтому он вызвал товарища Ежова и сказал:
– Наш торговый представитель в Германии некто Канделаки спутался с немецкими фашистами, стал продавать наши секреты. Его надо немедленно отозвать и арестовать. И шпиона Ягоду арестовать, хватит ему прохлаждаться в наркомате связи.
Товарищ Ежов себя чудно проявил на раскулачивании, не миндальничал с мужиками, основательно прополол деревню. Вот пусть теперь из Ягоды весь сок выжмет. Ну а что касается заговорщиков-командиров – тут надо поосторожнее. Сначала всех друг от друга отделить, раскидать по разным округам и брать не сразу, а с хитрецой. Не дома и не на службе, лучше всего на даче или в поезде, скажем, по дороге на новое назначение или на дачу.
14 мая 1937 года и началось – почти всех удалось взять живыми. Правда некоторые, вроде Гамарника, обманули товарища Сталина, увильнули от ареста – сами застрелились. Однако вычистили всех и на всех уровнях – от лейтенантов до маршалов. Так что и года на прошло, как почти никого из них в живых не осталось и образовались в РККА и на флоте многие тысячи вакансий. Их и заполнила молодёжь – выпускники военных академий и училищ, партийные выдвиженцы с самых низов. Те, кто и мечтать не мог о скором продвижении по службе, а тут – отец родной товарищ Сталин заботу проявил, места освободил и себе под крыло взял. Да они за него жизни не пожалеют, что прикажет, то и исполнят!
Вот с такой послушной армией начинать Мировую Революцию – залог успеха.
Так и приручил товарищ Сталин свою армию перед большим мировым пожаром.
* * *
За день до самоубийства в апреле 1945 года Гитлер дал последнее интервью швейцарскому журналисту Курту Шпейделю. В частности фюрер сказал: "…вермахт просто предал меня, я гибну от руки собственных генералов. Сталин совершил гениальный поступок, устроив чистку в Красной Армии и избавившись от прогнившей аристократии…"
Наверное, ему было виднее, всё же родственные души…