– Нет, спят еще. Всю ночь музыку слушали.
– Ну, не надо. Говорю вам, не спят.
– Все этот проклятый лифт… – Резко садится. – Слышите?
– Ну что?
– Опять зашумел!
– Вам показалось. Его вчера лифтер приходил, отключил…
– Значит снова включили! – Соскакивает, на ходу впрыгивает в одну штанину. – Или сам, собака, заработал! Слышите? Опять к нам!
– Почему вы так думаете? Может, не к нам…
Кадыр выскакивает в коридор.
Из соседней комнаты на него смотрят три Кадыра. Двое, подростки, играют на курпаче в карты. Один сидит на горшке. Маленькая Машхура просыпается и зевает.
Повозившись с замком, Кадыр выбегает в подъезд.
– Кадыр-ака! – слышен из квартиры голос Машхуры.
Звук остановившегося лифта.
Кадыр бросается к дверцам и сжимает их, не давая открыться. Дверцы дергаются. Сжимает сильнее, прижимается лицом к дверцам:
– Всё! Не выйдете!
Из кабинки голоса: "Откройте! Откройте, что за хулиганство!"
– Кадыр! – выбегает в подъезд Машхура, застегивая халат.
"Откройте, здесь люди, здесь дети, вам говорят!" – колотят изнутри.
– Не выйдете… Их нельзя выпускать!..
Машхура, два Кадыра и маленькая Машхура пытаются оттащить его.
Крики.
"Жизнь невозможно повернуть наза-а-ад… И время ни на миг не остано-овишь!"
Вечер. На площадке в пыли играют дети. Со второго этажа поливают из шланга.
"Пусть необъятна ночь, и одинок мой дом…"
Человек в футболке стоит возле подъезда.
Что-то говорит, но его не слышно – с лоджии первого этажа гремит музыка.
"Еще идут старинные часы!"
– Ра-ано! – кричит человек в футболке. – Рано-хон! Музыку тише сделайте!
Выглядывает Рано в питательной маске:
– А, здравствуйте, сосед, как здоровье? Что ваш брат, как у него дела, когда опять скидки делать будет?
– Ну, пока сезонной распродажи нет… Рано-хон, музыку, пожалуйста, тише сделайте. Людям ничего не слышно, что я рассказываю.
– А, хорошо… Не любите музыку, да?
– Люблю, только другую.
– А у меня другая тоже есть. Могу поставить…
– Я вам человеческим языком говорю – я тут рассказываю, а вы со своей музыкой! Не нравится, сама выходите, рассказывайте.
– Э, куда я сейчас выйду? Только маску Мертвого моря на лицо наложила!
Прячется. Музыка становится тише.
– Ладно, быстро расскажу, пока еще где-нибудь не включили. У нас люди не умеют просто тишиной наслаждаться… В общем, в то утро лифт снова заработал, снова гости прибыли, а Кадыржона положили в больницу… Нет, спасибо, ничего серьезного – просто нервы. Снова собрание, участковый пришел, председатель махаллинского комитета речь произнес. Главное – нам наконец поверили. А то сколько писем и заявлений писали – в одних местах их вообще отказывались принимать, в других: "Ждите пятнадцать дней". Да через пятнадцать дней мы вообще в подъезде друг на дружке сидеть будем! А в одном месте прямо в лицо сказали: "Нам, конечно, иногда отдельные ненормальные люди пишут, но чтобы психи коллективное письмо писали, это первый раз". Короче, на том собрании нас наконец услышали, пообещали, что комиссию пришлют. Но комиссия все не приезжала, а гости, наоборот, всё приезжали. Два-три человека в день – как по плану. Дошло до того, что один жилец, не буду называть имени, родного отца на порог не пустил. "Всё, – кричит, – у меня уже четыре родных отца разного возраста в квартире сидят, хватит, комплект!" Соседи ему: ну, возьмите пятого родного отца, у нас тоже дома у каждого по несколько дубликатов, каждое утро в туалет очередь, ничего, терпим…
Из подъезда выходит Шпион Иваныч. Он постарел, стал ходить с палочкой и разговаривать сам с собой.
– Это форменное безобразие. – Останавливается у подъезда. – Каждый день – новые люди. Кто их проверял? Кто просматривал их личные дела? Кругом халатность. Надо было посадить на каждом этаже возле лифта человека. Чтобы проводил собеседование, как положено, с каждым – индивидуально. Досматривал вещи. Спрашивал, имеются ли родственники… в прошлом.
Уходит, разговаривая и постукивая в такт палочкой.
– Так что дальше было, расскажите! Про экскурсию! – выглядывает Рано.
– Вы что, подслушивали, что ли?
– А что еще делать? Музыку не даете слушать…
– Хоп. В общем, чтобы гости поняли наконец, в каком времени они находятся, и не задавали разных вопросов… Короче, решили все-таки устроить для них экскурсию по городу. Центр города посмотрят, увидят, сколько всего нового построено. Что улицы сейчас совсем не такие, и дома другие, и машин сколько. Короче, жарким майским утром…
Площадка перед подъездом. Под орешиной стоит экскурсионный автобус.
Четверо Кадыров по очереди заходят, поднимают младшего. "А мороженое там будет?" – спрашивает уже в салоне маленький Кадыр, пробегая мимо сидений.
Машхура-хон поправляет платье на маленькой Машхуре: "Слушайся Кадыр-ака!" – "Какого из них?" – "Любого… Какой-нибудь из них в будущем женится на тебе". – "Я хочу выйти за прекрасного принца!" – "Я тоже в твоем возрасте хотела. А вышла за Кадыр-ака. Он сказал, что, когда выйдет из больницы, мы все поедем в горы". – "Я хочу сейчас в горы!" – "Сейчас – на экскурсию…"
Шпион Иваныч-1 дает последние инструкции Шпион Иванычу-2: "Бдительность и только бдительность! Автобус не настоящий; водитель, сразу видно, никогда за руль не садился; экскурсовод – переодетая женщина". – "Это я и сам заметил. Но вы еще не обратили внимания, что все, кто садится в автобус, находятся в заговоре!" – "Ты еще будешь меня учить! То, что они все в заговоре, это настолько понятно, что я даже не считаю нужным о таких пустяках говорить!"
Две Бриллиант Садыковны периодически отсылают одного из четырех Олимов домой, чтобы быстро переоделся. Наконец одна Садыковна залезает в автобус; женщины еще долго переговариваются через стекло.
Но вот все гости расселись; Сухроб-ака желает всем интересной экскурсии и вылезает. Автобус отъезжает; сквозь затененные стекла видны экскурсовод с микрофоном, внимательные лица сидящих. "Вы увидите, как изменился наш город в последнее время…" Оставшиеся машут, расходятся. "Хоть полдня от этого алкаша отдохну!" Марлен-ака пытается закурить и роняет сигарету. Автобус выезжает на улицу и исчезает из виду.
Утро в девятиэтажке.
На первом этаже пахнет жареным луком, открывается дверь, дети уходят в школу, топают вниз, дверь закрывается, запах лука остается. На пятом этаже выходит Сухроб-ака, рубашка, галстук, дезодорант. "Та-а-ак!" Муха замирает по дверце лифта. "А может, и не так", – поправляет себя Сухроб-ака и жмет на кнопку вызова.
"Кисочки! Кисочки! Мои кисочки!" Мария и Антуанетта залетают в приоткрытую дверь. В проем высовывается седая голова в очках: "Зоя… Зоя, ты здесь? Зоя, это я, Зоя. Заходи". Тишина. Голова исчезает обратно. Дверь закрывается. Замок, цепочка.
Машхура-хон на первом этаже отжимает тряпку. Звук открывающегося лифта. Опираясь на палочку, спускается Шпион Иваныч: "А, убираемся? Субботник делаем? Молодец! Есть идея провести конкурс на звание лучшей невестки нашей девятиэтажки… – Недовольно глядит на налитые на ступени лужи, хочет что-то сказать. Но вместо этого спрашивает: – Не устаешь ты так, каждое утро?" Машхура поднимает голову: "Нет. Привыкла". – "А Кадыр как? На нервы не жалуется? Пусть таблетки пьет. Ну, приветы всем передавай". Спускается, выходит из подъезда. Машхура-хон удивленно смотрит вслед, вздыхает, отжимает тряпку.
Двумя этажами выше открывается дверь. Выходит человек в шлепанцах, на нем новая майка.
– Да, вот так оно и кончилось. Вначале связь с экскурсионным автобусом была нормальной. Те, кто старше, звонили, делились впечатлениями. Говорили, город так изменился, все так изменилось, узнать нельзя. Что все очень красиво, но непривычно. Последней позвонила, кажется, Бриллиант Садыковна-2 и сказала, чтобы не волновались, их отвезут после экскурсии обратно. Ну, "обратно" – значит к подъезду, что уж тут волноваться! А потом связь исчезла. "Абонент находится вне зоны доступа". Ждали автобус до вечера, так и не вернулся. Сухроб-ака звонил в бюро, с которым договаривался, – там ответили, что такого автобуса у них вообще не было и такой заявки они не принимали. Короче, не вернулись. А может, вернулись – но не к нам, а…
Нажимает на копку лифта.
– Подъезд два дня не в себе был. Одни радовались, другие горевали, третьи то радовались, то горевали. Приехала наконец комиссия. Посмотрела на нас, головой покачала. Поговорила с людьми. К Кадыру в неврологическое отделение съездили. Выслушали Бриллиант Садыковну, которая все плакала и просила отыскать ей трех исчезнувших Олимов, которые ее слушались и уважали, не то что этот оболтус, который кандидатскую всё не защищает… А потом, как в сказке, всем нам путевку на пять дней в горы выдали, в санаторий. Мы ушам своим не поверили, когда нам это на собрании подъезда объявили. Вот, завтра сядем всем подъездом на автобус и поедем!
С силой жмет на кнопку.
– Что такое? Опять не работает!
– Не работает, ака! – спускается Сухроб-ака. – Надо опять лифтера вызывать!
Сверху раздается голос Бриллиант Садыковны:
– Сколько можно! Всю кровь из меня уже этот лифт выпил… Олим, опять ты в этой рубашке? Я тебе какую приготовила, а ты что на себя нацепил?
– Взорвать этот лифт надо! Вы мою сигарету здесь на ступеньках не видели?
– Кисочки мои, кисочки…
– Почему это "моему лифтеру"? Весь подъезд на лифте туда-сюда, туда-сюда, а как поломка – сразу: "Бриллиант Садыковна! Бриллиант Садыковна!"
– Э, зачем цирк в подъезде устраиваете? Завтра в санаторий едем, потом лифтом будем заниматься!