Первая любовь
Считается, что первая любовь приходит в период полового созревания. У меня всё было наоборот: первая любовь случилась в детстве, а в юношеские годы не было почти ничего. В раннем детстве я избегал девчонок и не интересовался ими ничуть. Но во втором классе обратил внимание на одну девочку. Она хорошо училась и сидела на первой парте. Гладкие темные волосы были собраны в короткую косичку с белым бантом на затылке; по сторонам оттопыривались милые ушки. Глаза у нее были светло-карие. Она была умненькой девочкой, никогда не участвующей в школьных буйствах, склоках и перебранках. Когда она впервые взглянула на меня, сердце мое забилось и я от волнения онемел. Я не смел к ней подойти. Разве можно поймать синицу в небе? Разве можно представить журавля в руке? Эта девочка казалась мне волшебной и недосягаемой. Я был оглушен любовью. Она, по-видимому, даже не догадывалась. Любовь не дружба: она не обязана быть взаимной.
Одухотворенная любовь – бессмертный голос человеческой природы, божественный инстинкт, возвышающий нас над четвероногими. Я смотрел на эту девочку и млел от восторга. Мне грезилось, как спасаю ее от разбойников и как мы с ней, взявшись за руки, счастливо идем по цветочному лугу. Не усмехайтесь. Это была самая настоящая любовь. То, что люди обычно именуют словом "любовь" к истинным чувствам отношение имеет весьма косвенное. Многие вообще склонны путать чувства с органами чувств. Не всё, что называют любовью, заслуживает этого названия. С годами я усвоил истину: "И пресытится тело телом, но не насытится дух духом".
В сексуальном плане я был попервоначалу совсем дремучим. Почему-то в детстве совсем не интересовался, откуда и как берутся дети. Я изредка видел весной на улице спаривающихся собачек, но никак не переносил это на людей. Когда в 13 лет впервые услышал от приятелей подробности об интимных отношениях, то сначала не поверил: "Как же это мужчина и женщина будут вместе голые? Ведь это стыдно!". Приятели покатились со смеху. Когда на 14-м году я, наконец, начал созревать, то стал осознавать, что приятели правы. Тут я чуть не влюбился в красивую армянскую девочку с двумя длинными косичками. Черты лица у нее были яркие, филигранные. Но через год, повзрослев, она подурнела и расплылась; лицо стало приторным, чувственным. И чувства мои угасли.
В наш 9-й "Б" пришла новенькая: синеглазая принцесса с длинной косой. Неожиданно ее посадили за парту со мной. Я не смел верить в такую удачу. Вот только удачей этой никак не удавалось воспользоваться: не мог набраться храбрости. Сидя за партой, боялся шевельнуться, чтобы случайно не задеть девушку локтем. Максимум, на что я за год решился, это сочинить и озвучить при ней такую фразочку: "Девушки хороши, когда любят от души". Она невозмутимо посмотрела на меня своими очами и равнодушно отвернулась. Я почувствовал, что сморозил чушь, вспыхнул от смущения и готов был от огорчения провалиться под парту, под пол и даже под школу. Когда юноша решает поразить воображение девушки, он не находит ничего лучшего как брякнуть какую-нибудь глупость. Впоследствии я понял: не пытайся поразить воображение девушки; у нее его нет.
Лаокон
Я задумчиво сидел на берегу и лениво бросал камушки в воду. Море было теплым, спокойным, тихим, бескрайним. Ни души. Ранее утро. Прохлада. Соленый запах обрывков водорослей. Солнышко вставало над горами. Было так тихо, что аж звенело в ушах. Только слышался шелест легких волн, омывающих обеленную гальку. В тишине раздались чьи-то неторопливые шаги. Я обернулся. По краю берега в мою сторону неспешно шел мужчина. Галька со скрипом уползала из-под ног. У него было тело атлета, русые волнистые волосы и бородка. Он был похож на ожившую статую отца из скульптуры "Лаокон". Не хватало только сыновей и удава. Он шел величественно, спокойно. В нем была какая-то сила, мощь. Я ощутил некоторое беспокойство: от атлета исходила неуловимая угроза.
Его взор был светел и невозмутим. Ни слова не говоря, он подошел вплотную и обхватил меня сильными руками. Я попытался освободиться. Ничего не вышло. Хватка у него была железная. Я сделал еще одну попытку. Безрезультатно. Я был крепкий юноша, но он был явно сильнее. Он с силой дернул меня, чтобы бросить наземь. Я чудом устоял на ногах и, собрав силы, обхватил его за шею. Он попытался освободиться. Для этого ему пришлось расцепить руки, и мой корпус получил свободу. Тогда я уперся коленом ему в живот и рванул за шею вниз. Он перехватил рукой мою левую ногу и хотел оторвать от земли. Я вывернулся, уперся в гальку ногами поплотнее и сильно толкнул его в грудь. Он даже не качнулся и снова обхватил меня. Он боролся как робот: бесстрастно и мощно. Я сопротивлялся так, как будто речь шла о жизни и смерти, хотя он собирался меня всего лишь побороть, ничего более.
Солнце поднималось всё выше и выше. А мы всё боролись и боролись, молча, в полной тишине. Стало жарко. Я сильно устал и взмок от пота. Почти выдохся. Мой противник выглядел таким же свежим, как вначале. Пот со лба заливал мне глаза, мышцы гудели от натуги, сердце билось гулко. Но я не собирался сдаваться. Я почувствовал, что он не сможет меня победить до тех пор, пока сам не признаю себя побежденным. Главное не терять хладнокровия. Кто стремится к победе, должен сделать сердце горячим, как пламя, а разум – холодным, как сталь. Конечно, разумные люди не борются, если знают, что не способны победить. А неразумные борются и – побеждают.
Когда солнце поднялось в зенит, я держался уже только на силе воли. Тут сверху послышался голос: "Зря стараешься. Всё равно не осилишь". Я глянул вверх, но никого не увидел; и продолжил поединок. Опять раздался голос: "Перестань. Знаешь, с кем борешься?". "Какая разница! Всё равно не поддамся", – проронил я сквозь зубы. И вновь услышал предостерегающий голос: "Это ведь Бог!". "Ну и что!", – упрямо промычал я.
И проснулся. И подумал: "А вдруг Бог есть? Чем черт не шутит!?". И удивился этому сну. В свои 16 лет никогда не задумывался о Боге, поскольку был воспитан родителями и школой как 100 %-ный атеист. Хотя, как ни странно, родители меня еще в младенчестве зачем-то крестили. Я не только в глаза не видел Библии, но вообще не знал никаких библейских сюжетов. Позиция властей и КПСС была такова: Библия – священный сборник древнееврейских анекдотов. В дни моей юности молодежь знала только одного бога – Ленина. Мы помнили имена секретарей компартий всех государств, но ничего не знали о религии, кроме того, что она опиум. Не исключено, что именно безбожие позволило мне во сне не спасовать, когда вдруг открылось, что предо мной Бог. Перед безбожниками боги бессильны.
Почему-то я запомнил этот сон навсегда. Немало было в юности снов, но мало какие так хорошо запомнились. Спустя много лет, когда в нашей стране на смену воинствующему атеизму пришла не менее воинствующая религиозность, я с удивлением узнал, что борьба человека с Богом – известный библейский сюжет. Тот, кто смеет бороться с Богом, не обязательно черт. Сейчас, читая Библию, вижу, что Бог – маньяк, провокатор и зануда. А я-то представлял его добрым дядькой, парящим над радугой и радостно смеющимся солнечному утру.
И еще был один сон, связанный незримыми нитями с первым. Как будто я стою перед входом в главный корпус МГУ и понимаю, что это не просто здание. Вверху корпуса, где башня, я вижу человеческий лик, размером с саму башню. Лицо не было нарисованным, но пронизывало и просвечивало башню насквозь. Голова была объемная, как голограмма. Глаза смотрели сквозь меня, длинные волосы слегка развевались. У него была бородка и усы. Лик Христа. Плечи сливались с правым и левым фасадом здания. МГУ мне приснился вероятно потому, что в выпускном классе я решил, что буду туда поступать. Но откуда там взялся Христос – загадка. Суеверный человек сказал бы: "Это тебе было провидение Божие". Суеверия смешны, но они придают жизни аромат значимости. Я до сих пор уверен (особенно когда всё идет хорошо), что Бога нет. Бога придумали затем, чтобы при случае было на кого всё свалить. Бога нет, но Что-то есть.
В направлении к МГУ
Жизнь подобна разгоняющемуся поезду: в детстве мы любуемся открывающимся пейзажем, в зрелости отворачиваемся и желаем быстрее достичь станции, а в старости движение действительно ускоряется, и мы тщимся замедлить его, но неизбежно прибываем на конечный пункт, где нас ждет крушение. Невеселая перспектива. Но тогда, в 17 лет, сидя в поезде "Симферополь-Москва", жарким летом, я ни о чем таком не думал. Просто сидел, глазел в окно на проплывающую мимо степь, грыз яблоки и мечтал о том, что будет. Мечта – самое сильное наркотическое средство. Поезд вез меня туда, куда нужно. Всё было впереди. Если бы я тогда знал – что будет! Будущее это воздушный шелк, по которому воображение вышивает золотые узоры надежд. Жаль только, что жизнь грубыми портняжными ножницами нарезает всё на серые никчемные лоскутки. Трамплин в будущее строится всю жизнь. Иллюзия – вот мудрость жизни! Рай фантазий парит над адом реальности.