63
Поскольку ключей таких на свете, как уже говорилось, было только три комплекта, и первый лежал в кармане Славиной куртки, а второй – Маринкин – на столе, можно было не сомневаться, "кто скребется в дверь ко мне…"
Да и кто мог еще вот так нагло, не позвонив ни в трубку, ни в дверь?
Как говорится, "Помяни черта, а он уже тут как тут…"
И остановить этот процесс у Славы не было никакой возможности…
Ключ, поскольку новый и не притертый, вставлялся плохо, и у Прохорова образовалось несколько секунд…
Но как убрать со стола несколько сот тысяч долларов, чтобы их было минимально видно вошедшему?
Правильно, наш герой так и поступил – стряхнул со стола на пол всю кучу, надеясь, что скатерть длинная и Вадик ничего не заметит…
У него еще был выбор – затолкать деньги под стол и сдернуть ткань так, что она будет перекрывать панораму от входа…
Или наоборот, опустить ее со своей стороны, а деньги не заталкивать и тогда их будет видно только от стены, если "бычара" начнет шляться по квартире.
Но наклонившись, чтобы поправить одну, по неведомым для Прохорова законам физики оказавшуюся чуть в стороне пачку, вернуть заблудшую овцу в родное стадо, он увидел, что "уродец" не на месте…
Тут уже стало не до денег…
Слава рванулся к проему, плечом сдвинул шкаф и в тот момент, когда ввалился Вадик, оказался у стены, прикрывая спиной оставшуюся щель, потому что и сдвинул наш герой "уродца" впопыхах не совсем удачно…
Тут, как кажется, нужно сказать пару слов о Вадике, о котором мы уже упоминали несколько раз, но все как-то вскользь…
А почему я считаю нужным это сделать, читатель поймет потом…
Высокий, мускулистый, проведший не один час своей жизни в качалке, он отличался веселым нравом и полным отсутствием всяких представлений о том, что такое хорошо и что такое плохо.
Видно было, что эта "кроха" никогда к отцу не приходила, и сакраментального вопроса ему не задавала. Да не факт, что и отец у него когда-то был, то есть физиологически – конечно, но вот насчет того, чтобы мужик в доме, чтобы вместе воздушных змеев пускать, в зоопарк ходить, а потом и водки выпить – сомнительно…
И то ли в связи с полным отсутствием отца, то ли в связи с почти полным отсутствием матери, которой приходилось почти круглосуточно вкалывать, чтобы одеть и обуть, мозг у парня не сформировался. И был заменен инстинктами, рефлексами, стереотипами, частично позаимствованными у приятелей, жителей убогого района на краю Москвы, частично почерпнутыми в телевизоре.
Казалось, что Вадик, как когда-то Иов, был пожертвован Богом дьяволу для проведения сомнительных экспериментов. И дьявол, лишив ребенка детства и тепла, с любопытством наблюдал – что на пустое место положит школа, двор, страна.
И ни та, ни другой, ни третья не подкачали…
Вадик вырос нормальным постсоветским человеком – не дурак выпить и погулять, не любитель вкалывать и не имеющий ни малейшего представления о том, что на свете существует кто-то еще, кроме него самого и начальства, которое отдает приказания, требующие неукоснительного исполнения…
Конечно, никакой Эйнштейн или Швейцер из Вадика не вышел бы по-любому, но получился почти совершенный продукт в своем роде…
Прям, конфетка, а не гражданин великой унылой страны…
Он вошел в квартиру Прохорова, кивнул хозяину:
– Привет, книжак…
И, больше ничего не говоря, прошествовал к столу, чтобы до конца выполнить поручение Гороха.
Тут он плюхнул пакет с деньгами на середину и потребовал от Славы:
– Считай…
Пока наш герой, которому пришлось оторваться от стены, чтобы подойти и пересчитать, просматривал пачки (их даже не нужно было открывать, только проверить, что внутри банковских упаковок не резаная бумага), "бычара" смирно сидел на стуле, внимательно следя за Славиными руками.
Но когда Прохоров закончил, а, следовательно, поручение босса было выполнено, Вадик оживился. Как оказалось, он следил не только за руками хозяина дома, но успел заметить кое-что еще.
– Смотри, книжак, – весело сказал он, пнув ногой попавшуюся ему под ноги пачку долларов, – да ты у нас, оказывается, богатенький Буратино. Деньги у тебя на полу валяются, значит, ты их не любишь…
"Бычара" наклонился, поднял пачку и вдруг увидел еще несколько десятков таких же…
Морда лица его изменилась: он побледнел и как-то растерялся…
Очевидно, что для подобных ситуаций у Вадика уже был наработанный стереотип – деньги у того, у кого их много, надо отнимать. А если не отдают – бить по чайнику или "мочить в сортире", как говаривал наш президент.
Но здесь ситуация была нестандартная: он только что по поручению шефа принес человеку деньги, а теперь что – их отнимать?
Те, что принес, – тоже?
Он вопросительно смотрел на Славу и даже губы его шевелились, словно задавали вопрос, который сам их владелец сформулировать не мог.
А Прохоров растерялся…
Вообще-то общаться с такими персонажами он умел, хотя и, слава Богу, применять это умение приходилось в жизни нечасто…
"Вадики" хорошо реагировали на две несложные вещи: упоминание начальства в каком-то контексте, который доказывал близость говорящего к могущественному шефу. И на что-то неожиданное и непонятное, что хотя бы ненадолго, ставило таких "бычар" в тупик.
Лучше всего срабатывало, когда оба ингредиента удавалось смешать в одном флаконе.
Так, однажды на темной улице недалеко от Сретенки Прохорову, возвращающемуся от коллеги, с которым они обсуждали проблемы раздела и продажи недавно приобретенного имущества, приставили нож к горлу и потребовали гнать деньги и побыстрей.
Слава тогда нашелся и сказал, преодолевая страх и боль в том месте, где лезвие касалось кожи:
– Набери начальство и дай мне трубку…
Человек, лицо которого Прохоров не видел, явно опешил и даже ослабил нажим на горло:
– А ты знаешь Василича?
– Сейчас узнаю, – скомандовал Слава, – набирай…
Тот набрал, вежливо отступил на шаг, протянул трубку.
И Прохоров объяснил Василичу, что за деньгами ("и разговорами" добавил он как бы в скобках) он должен прийти завтра по адресу, который он, Василии, должен запомнить, а записывать нельзя.
– Ты кто такой? – ошарашенно спросили на том конце.
– Человек… – ответил Прохоров. – Живу в Москве и никаких неприятностей мне еще никто не сумел причинить…
– Дай трубку придурку… – после некоторой паузы сказали на том конце.
И Слава спокойно пошел домой.
Но сейчас ситуация была совсем другая…
64
Сейчас неясно было от кого и у кого просить защиты.
Там, на Сретенке, если бы Василии захотел завтрашней встречи, у Прохорова было бы кому позвонить и, за определенную плату, конечно, пригласить на собеседование с неведомым руководителем районной шпаны.
А здесь и сейчас?
Унять самого Вадика?
Но это было невозможно без вмешательства начальства, потому что "бык" видел деньги, много денег и уже вцепился в них, если не физически, то всеми силами своей недоразвитой души. И развязать теперь эту ситуацию могло только вмешательство "высших сил".
Звонить самому Гороху?
И что сказать?
Что Вадик нащупал у него, Прохорова гору бабла и теперь пытается придумать, как ее отнять?
Так "лидер строительной промышленности" с таким зачином сам через пятнадцать минут будет здесь и сделает то, на что Вадик никак не решался…
Кроить своих партнеров по закону запрещено, но нигде не сказано, что их нельзя ограбить… Слава чувствовал себя в безопасности рядом с Горохом до тех пор, пока тому не приходило в голову, что и у нашего героя есть чем поживиться…
А тут он сам, своими руками должен накинуть себе на шею петлю?
Типа пойти в налоговую и рассказать о каждой копейке, полученной слева и справа, снизу и сбоку?
Нет уж, увольте…
Конечно, если дело идет о жизни и смерти, если от этого зависит все, и в налоговую пойдешь…
Но насколько понимал ситуацию Слава, дело об убийстве или о серьезном членовредительстве в их собеседовании с "бычарой" пока не шло, все упиралось только в отъем денег…
Значит, Горох отпадает…
К нему можно будет прибегнуть только если станет уже по-настоящему жарко…
Выходить на ментов?
Но они здесь будут раньше любого Гороха…
И если на бандитов можно влиять ментами, то на ментов кем влиять?
Были у Славы в телефонной книжке пара телефонов сенаторов и даже лиц повыше рангом, но к тем обращаться по подобному поводу еще хуже. Если менты и их криминальные коллеги иногда вспоминали, что варить суп из курицы, несущей золотые яйца, – глупо, то вожди народа вообще над подобным не задумывались – брали все, что плохо лежит. А с их точки зрения, лежало плохо все…
В общем, возможно впервые за свою сознательную жизнь, Прохоров застыл в растерянности…
И решил положиться на интуицию, на авось, на чутье, как там еще называется эта хрень, про которую все слышали и никто не видел…
И сказал:
– Все, Вадик, ты свое дело сделал – езжай домой…
И это оказалось роковой ошибкой…
Не только то, что он сказал, но и как…
Голос от психа, в котором Слава, конечно же, находился, прозвучал хрипло, даже лучше сказать сипло, в общем – испуганно…
Возможно, даже скорей всего, если бы слова эти были сказаны спокойно и властно, они на бандюка подействовали бы правильно. Кто его знает, какое-такое место занимает тип, подобный Прохорову, в иерархии? Вроде – шпак, дешевка, фраер, но вот папа к нему вежливо…
А тут…