Я уже совсем ничего не понимала и не соображала, когда Вадим наконец привез меня к какому-то дому, современной многоэтажке, и мы поднялись в лифте на предпоследний этаж, не забыв прихватить из багажника все наши пакеты с обновками.
Дверь нам открыл невысокий бородатый веселый мужик. Тоже в тельняшке. Вадим смущенно представил меня:
– Вот, это Ольга.
Я неуверенно кивнула, вцепившись в свой старенький рюкзачок, а мужик, подхватив мои пакеты из рук Вадима, сделал изящный книксен и громогласно разрешил:
– Ну проходи, Ольга. Сейчас будем водку пить. Будешь? – Он повернулся к Вадиму, и тот испуганно замахал руками:
– Нет, что вы, спасибо, я за рулем. Мне вообще-то пора.
– Ну тогда до свидания! – весело и все так же громко попрощался с ним хозяин квартиры.
Вадим поднял руку вверх, прощаясь со мной, потом сжал кулак, мол, держись там. Кивнул хозяину и двинулся прочь из квартиры.
– Вадим, – окликнула я его.
Он повернулся ко мне и придержал дверь.
– Что с Чагиным? – наконец спросила я его дрогнувшим голосом.
– Не знаю, – как-то жалобно ответил он мне и показал зажатый в руке телефон, – не берет трубку.
Он закрыл дверь, и я осталась наедине с бородатым дядькой.
17
– Сергей, – представился он мне уже серьезно, перестав меня пугать своей веселостью и громкостью. – Еще некоторые зовут меня Адмиралом, а самые просвещенные и приближенные – Гурманом.
Мы пили с ним водку, и я, стремительно пьянея, старалась не думать о том, кто остался лежать у моего порога с дыркой в груди…
Сергей только однажды вздохнул почти горестно:
– Откуда ж ты свалилась-то на мою голову…
Я молча хлопала глазами, не зная, что ему на все это ответить, и понимая, что не могу рассказать, что случилось, и почему я сижу тут пьяная, зареванная, с рюкзаком и покупками.
– Ты в походы когда-нибудь ходила? – выспрашивал у меня Сергей снова веселым и почти трезвым голосом. Я мотала головой. – Шашлык не считается, – уточнил он, подняв палец кверху. Я покивала и потом сразу же помотала. Он меня понял.
– На сплав, я так понимаю, тоже, – с безнадегой в голосе уточнил он, шмыгнув носом.
Я снова покивала и потрясла головой.
– Ну, ниче! – Он громко хлопнул по столу, налил мне очередную рюмочку и весело подмигнул: – Мы из тебя сделаем человека!
– Сплав? – заплетающимся голосом уточнила я. – Это соединение двух металлов путем нагрева до жидкого состояния?
Он захохотал и хлопнул меня по плечу. Выпил свою рюмку, смачно вытер бороду и усы рукавом тельняшки, жестом приказал мне допить свою рюмку. Я вылакала ее как воду и сунула в обожженный рот кусок колбасы.
– Пошли, разберем твои покупки. Так…
И он по-хозяйски зарылся в мои пакеты.
Он вышел на лоджию, принес оттуда скрученный в рулон коврик из вспененного полимерного материала (позже я узнала, что в обиходе его так и называют – "пенка"), сунул его в мой рюкзак торчком, положил на самое дно сложенный в лепешку спасжилет, покидал внутрь мои пожитки из пакетов, одобрил кружку, сунул ее в боковой карман рюкзака ("клапан"). Спальник развернул и постелил на тахте в зале:
– Спать пока будешь здесь.
Я молча кивнула, не представляя, сколько мне придется здесь спать и зачем для этого надо было покупать рюкзак и все эти вещи. В голове то ли от выпитого, то ли вообще от всех последних событий, которые меня потрясли и выбили из колеи, царили пустота и туман, в глазах рябило и плыло.
На неверных ногах я добрела до туалета и вспомнила, что не купила ни щетки, ни пасты, ни других полезных предметов гигиены.
– Завтра, – успокоил меня хозяин, когда я попыталась промычать ему о своих затруднениях, – придет Алинка и поможет тебе со всеми вашими гигиеническими делами.
Я кивнула, с разрешения хозяина приняла душ и завернулась потом в его огромный махровый халат. Прохладные струи воды помогли мне немного прийти в себя, вышла я уже слегка посвежевшая и готовая мужественно встретить все, что должно было со мной дальше произойти.
Сергей встретил меня с потрепанной, но чистой тельняшкой в руках:
– Вот! Без тельняшки на сплав не берут! Я не беру!
Я смущенно его поблагодарила, схватила подарок и юркнула обратно в ванную. Сергей швырнул мне вслед мои новые термоштаны. Я переоделась, почувствовала себя совершенно другим, новым человеком, залезла в спальник на тахте и моментально вырубилась.
Когда утром я разлепила глаза, в квартире было полно народу. Какие-то незнакомые люди сновали мимо меня, выходили курить на лоджию, смеялись, таскали туда-сюда огромные тюки, не обращая на меня абсолютно никакого внимания. В моей голове был полный бардак. Во рту все слиплось. Мне было жарко и страшно – где это я? Я попыталась вскочить и немедленно рухнула с тахты, громыхнув о пол, кажется, всеми костями, связанная по рукам и ногам своим новым спальником. В комнате раздался хохот, надо мной нависла огромная тень, чьи-то могучие руки бережно подняли меня и усадили на тахту. Потом аккуратно убрали волосы с лица, и я увидела перед собой серьезное лицо совершенно незнакомого мужчины, естественно, тоже в тельняшке. Я обвела комнату взглядом. Так и есть – почти все присутствующие, включая нескольких женщин, были в той или иной степени полосаты. И все смотрели на меня.
– Здравствуйте, – беспомощно пролепетала я, едва разлепив губы.
– Что за шум, а драки нет? – в дверях почти в полной тишине появился бородатый Сергей. Глянул на меня сквозь очки.
– А, забыл вам представить. Это Ольга. Паш, вот тебе и матрос!
Мужчина, который все еще сидел передо мной на корточках, повернул к нему голову и, как мне показалось, попытался прожечь его взглядом, однако ничего не сказал. По его лицу нельзя было понять, доволен он этим известием или нет. Но он молча кивнул.
Я принялась смущенно выпутываться из спальника, люди подходили ко мне, по очереди представлялись и жали руку, которую мне все-таки удалось освободить. Паша встал и грозной тенью возвышался надо мной, уперев руки в боки, как надсмотрщик, зорко следящий, чтобы узник (которым я себя в данный момент почувствовала) не сделал ничего предосудительного. Последней ко мне подошла тихая миловидная женщина чуть постарше меня и назвалась Алиной. Она принесла мне мои штаны и разогнала толпу. Грозный Паша тоже вышел, и я быстро вылезла наконец из спальника и натянула штаны поверх своих ядовито-розовых термо-леггинсов.
Алина напоила меня на кухне чаем и уточнила список того, что мне срочно надо купить в аптеке: предметы гигиены и, как она выразилась, "мыльно-рыльные принадлежности". Я порылась в своем рюкзаке и выловила оттуда пачку вчерашних денег, которые Вадим предусмотрительно сунул в потайной карман. Меня за покупками не пустили, и я слонялась без дела по квартире между грудами чужих рюкзаков и еще какими-то огромными неподъемными тюками, связками дюралевых труб, веслами. До меня постепенно дошел весь смысл происходящего, к которому весьма кстати подходили и слово "матрос", и все эти тельняшки и походные вещи.
Сплав. Вот что придумал для меня Алексей, заранее договорившись с этими людьми (ну или с Адмиралом, который оказался здесь главным). Присматриваясь и прислушиваясь к разговорам, я догадалась, что этим людям внезапно сообщили, что их поездка состоится на несколько дней раньше, и они чудом сумели утрясти свои текущие дела, договориться о дополнительных отгулах. Двое отпроситься не сумели. И эти двое были как раз из Пашиного экипажа, и этим я объяснила его озабоченность, если не сказать – некоторую раздраженность. Я догадалась, что причиной этого внезапного переноса даты стала я, и что ни Паша, ни остальные об этом не знают. Кажется, знали только Сергей и Алина, как я поняла, – его женщина, судя по тому, как она по-хозяйски распоряжалась в его квартире.
Я запихала принесенные Алиной покупки в свой новый огромный рюкзачище, упаковала туда же и свой маленький городской рюкзачок с документами и спальник. Места оставалось еще полно, особенно после того как Адмирал, грозно сверкнув очками, кряхтя и бормоча шуточные ругательства про "чайников", безжалостно утрамбовал все мои шмотки. Потом они с Алиной сидели рядом со мной, что-то высчитывали, содрали с меня несколько тысяч рублей "на хавчик", еще несколько тысяч – "на билет". Я, не вынимая пачку денег из рюкзака, отсчитала им тысячные купюры, они ушли, потом Алина принялась набивать мой рюкзак пакетами с крупой, сахаром, солью, тушенкой, сгущенкой и сухарями. Я сидела и дивилась этим людям, так странно проводившим свой досуг. Потом ко мне подсел парень примерно моего возраста, в новеньком камуфляже, из-под которого выглядывала неизменная тельняшка, с кучерявой шевелюрой цвета потемневшей меди, такими же бровями, ресницами и веснушками. Он подал мне руку и чуть картавя, представился:
– Георгий. Гоша.
– Ольга, – вежливо сказала я, пожимая его руку, с тыльной стороны тоже щедро усыпанную веснушками.
Целая куча народа вдруг куда-то испарилась из квартиры, и из разговоров оставшихся я поняла, что побежали по магазинам докупать последнее, самое драгоценное – водку и закусь в дорогу.
Гоша сидел на тахте рядом со мной, то и дело перекладывал и утрамбовывал что-то в своем рюкзаке и почти непрерывно щебетал. Поначалу я вслушивалась, потом потеряла нить, и его высокий картавый голос отбивал в моем мозгу какую-то морзянку, разобрать смысл которой мне удавалось, только если собрать в кучку все мои мозги. Я попыталась встряхнуть головой, но вчерашняя водка все еще давала о себе знать, и я просто сидела в обнимку со своим рюкзаком, сложив на него руки и голову.