- Поднимем бокалы, - начал декламировать Александр, - содвинем их разом, да здравствуют музы, да здравствует этот, ну как его, совсем вылетело из головы…
Моти приподнял опустевшую бутылку и повернул её горлышком книзу.
- Вот и кончилась ваша духовность…
Капли лениво отрывались от края и, падая на скатерть, расплывались по ней, образуя сплошное мутное пятно.
- Это у вас в ешиве, молодой человек, - взревел Александр, - что-то может закончиться, а искусство вечно! И не смейте в моём присутствии душить изящную словесность!
- Успокойся Саша, - обнял Шая приятеля за плечи. - Давай лучше споём!
Он глубоко вдохнул и завёл высоким голосом:
- На речке, на речке, на том бережочке…
- Мыла Марусенька белые ножки, - подхватил Александр.
Через несколько секунд из соседней комнаты примчалась жена Шаи.
- Немедленно уймитесь, - зашипела она, судорожно захлопывая окна. - Алкоголики… Что я соседям скажу!
- А они всё равно русского не понимают, - еле ворочая языком, отозвался Шая. - Скажи, что пели хабадскую песню о страданиях еврейского народа в галуте.
- Шли бы вы лучше гулять, интеллектуалы, - продолжила Шаина жена, - растрясли бы хмель.
- Да-да, - забормотал Александр, пытаясь встать из-за стола, - хочу на воздух, гардеробщик сонный даёт… ай, ну что же он даёт, в самом деле, что же он мне дает…
На улице шёл снег. Искрящиеся снежинки, кружась в причудливом танце, затеянном в честь царицы-субботы, опускались на крыши Бней-Брака. С треском проламывая подмёрзшие лужицы, друзья не спеша брели к центральной ёлке на площади рабби Акивы. Вокруг хасидская детвора с визгом лепила огромного снежного Ребе.
- Совсем хасидята от рук отбились, - сказал Шая, - нельзя ведь в субботу создавать формы. Куда только родители смотрят?!
Он машинально взглянул в освещённое окно первого этажа и остолбенел. Странное зрелище открылось его взору. Бородатый еврей в круглой меховой шапке сидел за столом и, широко распахнув рот, пристально взирал на блюдо с фаршированной рыбой. Кусочки "гефилте фиш" сами собой подскакивали в воздух и, окунувшись в тарелку с тёртым хреном, летели прямо в раскрытый рот.
- Чуден Бней-Брак при тихой погоде, - раздался голос Александра, - ни тебе шелохнёт, ни, как его там, загремит…
Грузное тело с шумом и треском выломилось из подъезда и понеслось вдоль улицы. Совсем оторопевший Шая узнал своего компаньона, реб Мойше, крепко уцепившегося за обе рукоятки ритуальной кружки. Кружка фыркала и дёргалась в его руках, как свинья во время убоя.
- Вы куда, реб Мойше? - только и успел крикнуть Шая.
- На урок каббалы, - отозвался компаньон. - Начало ровно в полночь, приходите и вы! - донеслось уже из-за угла.
- Эге, друже, - сказал Александр, многозначительно заломив бровь, - странные дела творятся у вас в Бней-Браке!
- Так пойдём на урок, чi нi? - спросил Шая, нервно покусывая снежок.
- Пойдём, но только чтобы с первыми петухами обратно, - согласился Александр.
Друзья повернули за угол и ускорили шаг. Они шли вдвоём, ночь отстала, и луна была неправдоподобно велика…
Моти распахнул окно и, пытаясь уловить хоть малейшее дуновение ветерка, полностью открыл жалюзи.
"Хороши пророки, - думал он, глядя на покрытые потом лица дяди и приятеля. - И ведь происходит эта пьянка не где-нибудь в Тамбовской области, а в Бней-Браке. Вот уж действительно, легче вывести евреев из галута, чем галут из евреев".
Моти надел шляпу, ополоснул руки и шепотом, чтобы не разбудить спящих, принялся читать послеобеденные благословения.
Его прощальный поклон
В самый обыкновенный день, в самое непримечательное утро, под самым что ни на есть будничным голубым небом, Шаю Райсера захватили террористы. Глупо, конечно, всё получилось, но разве такие случаи происходят умно? Шае предложили левый товар - овощи из Газы, и он, как последний идиот, сразу согласился. Решил, видите ли, сделать пару копеек за счёт налогового управления. Но, как говорится, пошёл верблюд рога просить, а ему и уши отрезали.
Первые десять минут, проведенные в багажнике "Пежо-404", Шая крутился, словно вентилятор, пытаясь сорвать верёвку, крепко затянутую вокруг тела. Потом руки и ноги онемели, боль отошла - и Шая погрузился в странное оцепенение. Ему уже ничего не хотелось, ему вдруг стало спокойно и даже уютно. Мысли о приближающейся смерти и точное осознание её неотвратимости совсем не пугали его. Желания, так много лет терзавшие тело, отодвинулись куда-то далеко. Шая упёрся коленями в стенку багажника, прикрыл глаза и стал вспоминать.
Машина с номерными знаками Газы действительно оказалась в условленном месте за два часа до рассвета. Было ещё совсем темно, и разглядеть груз, лежавший в автомобиле не представлялось возможным, но Шае сразу показалось странным, что товар привезли не на грузовичке или хотя бы в пикапе, а на обыкновенной легковушке.
"И куда же они запихнули ящики с овощами", - удивлялся Шая, вылезая из машины. Вот тут-то и надо было разворачиваться и гнать во весь опор подальше от соблазна лёгкого заработка, но он убедил себя, что всё это - просто меры предосторожности, что где-нибудь за кустами стоит ещё один автомобиль, - и сам, своими ногами пошёл в лапы к бандитам.
"Господи, спаси меня, - взывал Шая к всемогущему еврейскому Б-гу, - сотвори для меня чудо, пошли военный патруль или проверку на дороге! Ведь никогда я Тебя так не просил и не верил в Твою милость, только спаси меня - и я стану исполнять все Твои запреты и предписания - всё-всё, что написано!"
Шая успел отойти несколько шагов от своей машины, когда кто-то прыгнул ему на спину и принялся выворачивать руки. Он бы, наверное, сумел справиться с этим арабом, но двое других, подбежав спереди, сноровисто пнули его пару раз в мужское место, после чего у Шаи на несколько минут пропала всякая охота к жизни вообще, и к сопротивлению - в частности.
"Я понимаю, Ты мне не веришь. Ещё бы, ведь я столько раз обещал Тебе и ни разу не сдержал слово. Но сейчас, клянусь, я буду, как скала, как кремень, как нержавеющая сталь. Ты только спаси, а я прямо завтра, в субботу, не поеду на пляж, а побегу учить Тору в самой харедимной синагоге. Я стану хабадником, нет, сатмарским хасидом, я отращу пейсы, загоню Райку в микву, сделаю ещё раз обрезание - только спаси, только убереги в этот раз!"
Арабы стянули верёвкой Шаины руки и ноги, заткнули рот какой-то вонючей тряпкой и, словно мешок с картошкой, бросили в багажник. Крышка захлопнулась, и Шая очутился в полной темноте. Спустя несколько минут машина тронулась с места, увозя Шаю в новый день, возможно, последний в его жизни.
Закончив обещания и просьбы, Шая терпеливо прождал несколько минут, искренне веря во всемогущество Творца и в своё немедленное спасение. Ничего не произошло; "Пежо" так же трясся и подпрыгивал на ухабах ашкелонской дороги.
"А ведь не поедут они в Газу, - с тоской подумал Шая, - там заставы на въезде, солдаты, пограничники. Повернут, наверное, в ближайшую апельсиновую рощу и зарежут меня, предварительно поиздевавшись."
Словно отвечая на его мысли, машина притормозила и, описав полукруг, свернула, судя по усилившейся тряске, на просёлочную дорогу.
"Где же Ты, - взмычал Шая, - где же десница Твоя? Почему не слышишь, почему не приходишь на помощь?!"
Он попытался, было стянуть верёвку с ног или рук, но оцепенение уже полностью овладело им, и, мысленно махнув рукой на свою жизнь, Шая погрузился в прерванные размышления.
"Сказки всё это, - думал он, - нет там никого и ничего. Проси, кричи, обещай - бесполезно! Впрочем, если говорить честно, я ведь с самого начала знал, что сказки".
Машина снова притормозила, и Шая, больно ударившись головой о канистру с бензином, припомнил случай в гараже.
- Тормоза у тебя барахлят, - сказал механик, что-то подёргав, выкрутив и замерив в недрах Шаиного автомобиля. - В общем-то, надо регулировать, но в принципе ездить можно.
- Как это - в принципе? - поинтересовался Шая. - Так можно или нельзя?
- Я тебе на чистом иврите объясняю, - ворчливо начал механик, раздражительный, как все сантехники, маляры и автомеханики, - ездить можно, но есть вероятность в пару процентов, что когда-нибудь передние тормоза откажут. Если хочешь, я могу прямо сейчас поменять колодки, но это тебе будет стоить… - тут он назвал очень и очень увесистую цифру.
- Никаких процентов, - твёрдо сказал Шая, - тормоза должны работать абсолютно надёжно! Делай своё дело.
Механик пошёл в склад за колодками, а к Шае обратился владелец машины, ремонтируемой в соседнем стапеле. Судя по одежде, он принадлежал к "литвакам", а закруглённые края чёрной шляпы указывали на раввинское звание.
- Простите, - сказал раввин, - я оказался невольным свидетелем вашей беседы. Позвольте спросить, почему вы так настаиваете на ремонте тормозов, ведь вероятность отказа весьма незначительна?
"Эх ты, книжный червь, - подумал Шая, - и как только таким права выдают?!"
Потешившись ещё пару секунд сознанием собственного превосходства над раввином, он пустился в разъяснения.
- От работы тормозов, - сказал Шая, - зависит моя жизнь, и поэтому я не могу допустить даже один, даже пол, даже треть процента вероятности отказа.
- А вдруг это правда? - спросил раввин. - Хотя бы на один, на половину, на треть процента то, о чём говорят наши книги, - правда? Ведь тогда вся ваша земная жизнь и вся будущая потеряны безвозвратно. Почему же вы не думаете об этом, почему не беспокоитесь о грядущем мире, хотя бы так, как заботитесь о тормозах?
- Будущий мир… протянул Шая, - когда это ещё будет? А тормоза нужно чинить сегодня.