Как выяснилось, долго смотреть в глаза другому человеку - невероятно мощная штука. Если не верите, попробуйте сами.
Конечно же, я вскоре увидел Никки, и это было неожиданно - ведь я сидел напротив Дэнни, чернокожего мужика ростом шесть футов три дюйма, который нисколечко не похож на мою бывшую жену. Но пока мои зрачки были прикованы к зрачкам Дэнни, я как будто смотрел прямо в глаза Никки. Я заплакал первым, но вскоре ко мне присоединились остальные. Студентка подошла к нам, похвалила меня за храбрость и даже обняла - было приятно. Дэнни молчал.
Той же ночью я проснулся от похрюкивания Джеки. Несколько секунд мои глаза привыкали к темноте, а потом я увидел, что надо мной стоит Дэнни.
- Дэнни?
- Мое имя не Дэнни.
Голос испугал меня - я вообще не ожидал его услышать, ведь Дэнни ни с кем не говорил с самого своего появления здесь.
- Меня зовут Бешеный Перец.
- Зачем пришел? - спросил я. - Что ты делаешь в нашей палате?
- Я только хотел сказать, как меня зовут на улице. Мы теперь друганы. Но раз мы не на улице, можешь и дальше звать меня Дэнни.
После этого Дэнни вышел из палаты, и Джеки перестал похрюкивать.
На следующий день всех будто громом поразило, когда Дэнни как ни в чем не бывало заговорил. Доктора утверждали, что у него произошел резкий прорыв благодаря лечению, но это было не так. Дэнни просто решил больше не молчать. Мы и вправду стали друзьями, практически все теперь делали вместе, даже тренировались. Со временем, мало-помалу, я узнал историю Дэнни.
Бешеный Перец был восходящей звездой гангста-рэпа из Северной Филадельфии. У него был контракт с маленькой нью-йоркской студией звукозаписи под названием "Опасное ремесло". Он выступал в одном балтиморском клубе, там была какая-то крутая разборка. Дэнни всегда рассказывал эту историю по-разному, и я не знаю, за что именно он получил по голове монтировкой. С проломленным черепом его отвезли на пристань и сбросили в воду.
Чаще всего Дэнни утверждал, что ему предложили выйти покурить ребята из местной рэп-группы, которая выступала перед Бешеным Перцем. Когда он вышел в переулок, рэперы начали наезжать, какого хрена он кидает понты у них на районе. После того как Дэнни сказал, что его записи продаются лучше, свет погас, и очнулся он уже мертвым - и это действительно так, у него в деле записано, что он несколько минут был мертв, прежде чем врачи "скорой помощи" вернули его к жизни.
К счастью для Дэнни, кто-то услышал всплеск от падения тела в воду и, дождавшись отъезда рэперов, выудил его и вызвал "скорую". Мой друг уверяет, что соль в воде не дала его мозгу умереть, но я не очень представляю, как это может быть, тем более что его выбросили не в открытом море, а у грязной пристани. Дэнни сделали операцию, удалив из мозга крошечные осколки черепа, он долго провалялся в больнице, а потом его перевели в психушку. Самое печальное, что он утратил способность читать рэп - просто больше не мог говорить речитативом, во всяком случае так быстро, как раньше, - так что он принял обет молчания, который решил нарушить только после нашей долгой игры в гляделки.
Как-то раз я спросил, кого Дэнни увидел в моих глазах, и он ответил: тетю Жасмин. Я поинтересовался, почему именно тетю, и он сказал, что та растила его и воспитывала, пока он не стал мужчиной.
- Дэнни? - говорю я, стоя на карачках перед яслями.
- Ты кто?
- Это я, Пэт Пиплз.
- Белый Пэт из Балтимора?
- Да.
- Ты как здесь оказался?
- Не знаю.
- У тебя кровь. Что случилось?
- Бог наказал меня, а потом привел сюда.
- Чем ты так рассердил Бога?
- Я Его ругал. Но потом извинился.
- Если ты правда Пэт Пиплз, то как меня зовут?
- Бешеный Перец, а также Дэнни.
- Ты уже ужинал?
- Нет.
- Будешь ужинать со мной и тетей Жасмин?
- Да.
- Окорок годится?
- Давай.
Дэнни помогает мне встать, и я на одной ноге запрыгиваю в дом тети Жасмин. Там пахнет хвоей, печеным окороком и ананасовым соусом. Маленькая елка украшена гирляндой из попкорна и разноцветными мигающими огоньками; над фальшивым камином висят два носка в красную и зеленую полоску, а в телевизоре "Иглз" играют против "Даллас ковбойз".
- Садись. Будь как дома.
- Я не хочу тебе диван кровью запачкать.
- На нем клеенка, видишь?
Действительно, на диван накинута клеенка. Сажусь, гляжу в экран: "Иглз" выигрывают, это удивительно - ведь "Даллас" считался фаворитом.
- Я скучал по тебе, - говорит Дэнни, сев рядом. - Ты ни словечка не сказал на прощание, просто взял и исчез.
- Меня мама забрала, пока вы все были на музыкальной терапии. А когда ты вернулся?
- Только вчера. Выпустили за хорошее поведение.
Я смотрю на друга: нет, похоже, не шутит.
- Хочешь сказать, ты только вчера вернулся домой из психушки, а я просто случайно забежал в твой район, и меня случайно ограбили на твоей улице, и я случайно постучался в твой дом?
- Видимо, так.
- Но это же просто чудо какое-то, нет?
- Пэт, на Рождество бывают чудеса. Эту байду все знают.
Больше мы ничего сказать друг другу не успеваем, потому что в комнату входит маленькая, серьезного вида женщина в огромных очках с черной оправой и давай причитать:
- О господи! Ох ты боже мой!
Я пытаюсь убедить тетю Жасмин, что со мной все в порядке, но она все равно звонит 911, и вот уже "скорая" везет меня в Джермантаун, в больницу.
В приемном отделении тетя Жасмин громко молится за мое спасение и кричит на массу людей, пока меня наконец не увозят в отдельную палату, где снимают одежду и промывают раны.
Пока мне ставят капельницу, я рассказываю полицейскому, что произошло.
Врачи делают рентген и говорят, что с ногой просто мрак; приезжают мама, Джейк и Кейтлин; а потом мне на ногу кладут белую гипсовую повязку, которая закрывает ее целиком - от пятки до верха бедра.
Я хочу извиниться перед Дэнни и тетей Жасмин за то, что испортил им рождественский ужин, но мама говорит, что они уехали вскоре после ее появления, и отчего-то становится очень грустно.
Перед тем как наконец отпустить меня домой, медсестра надевает на мои босые пальцы фиолетовый носок и вручает пару костылей. Однако мне так и не приходится ими воспользоваться, потому что Джейк везет меня в инвалидной коляске до самой машины. Из-за гипса я вынужден сесть боком на заднее сиденье, положив ногу на колени маме.
Северную Филадельфию пересекаем в молчании, которое Кейтлин прерывает, когда мы выезжаем на автомагистраль Скулкил:
- Н-да, нынешнее Рождество мы уж точно не забудем.
Она говорит это в шутку, но никто не смеется.
- Почему никто не спрашивает, как я очутился в Северной Филадельфии?
Пауза.
- Тиффани позвонила нам из телефона-автомата и все рассказала, - говорит наконец мама. - Мы всю Северную Филадельфию прочесали в поисках тебя, а потом из больницы связались с отцом, он перезвонил Джейку на мобильный, и вот мы здесь.
- Так я всем испортил Рождество, получается?
- Не ты, а эта чокнутая сука.
- Джейк, - вмешивается мама, - перестань!
- "Иглз" выиграли? - спрашиваю брата.
Я же помню, что они вели в счете, и надеюсь, что папа будет в нормальном расположении духа, когда я приеду домой.
- Угу, - бросает Джейк.
По его ответу понятно, что он на меня сердится.
"Иглз" нанесли поражение Ти-Оу и "Далласу" - на их же поле! - в день Рождества, обеспечив себе выход в плей-офф, а Джейк, который еще с начальной школы смотрел все их матчи, вынужден был пропустить, возможно, лучшую игру сезона, потому что разыскивал своего помешанного брата по всей Северной Филадельфии. Тут до меня доходит, почему с нами нет отца, - он ни за что бы не пожертвовал возможностью посмотреть такой важный для команды матч, тем более против "Далласа". Я ничего не могу поделать с чувством вины: ведь это могло быть отличное Рождество. Отец наверняка бы радовался, а мама, я уверен, приготовила еду, и Кейтлин даже надела футболку "Иглз" - но я, как всегда, все испортил, я только и делаю, что порчу другим жизнь, и лучше бы эти грабители вовсе убили меня и…
Я плачу, тихонько, чтобы мама не заметила и не расстроилась.
- Мне жаль, Джейк, что ты из-за меня матч пропустил, - наконец удается выдавить из себя, но от этих слов я только еще сильнее плачу и вскоре уже просто рыдаю как ребенок, закрыв лицо руками.
Мама гладит меня по здоровой ноге, но никто ничего не говорит.
Остаток пути мы едем в молчании.
Как она?
Мой день рождения выпадает на пятницу, 29 декабря. Днем мама помогает обернуть ногу в гипсе мусорными пакетами, чтобы я смог принять душ - в первый раз с тех пор, как сломал ногу. Немного стыдно писать о том, что мама вынуждена мне помогать, чтобы я не намочил гипсовую повязку. Она придерживает занавеску для душа, когда я перекидываю здоровую ногу через бортик ванны и встаю, пытаясь не опираться на больную. Мама дает мне мыло и шампунь. Она старается не смотреть на мое обнаженное тело, но, уверен, пару раз бросила взгляд, и от этого как-то не по себе. Я уже несколько дней не тренировался, отчего чувствую себя маленьким и слабым, но мама ничего не говорит про мои одрябшие мышцы, она же добрая женщина.
После душа она помогает мне надеть тренировочные брюки, у которых отрезала одну штанину, чтобы гипс не мешал. Еще я надеваю рубашку на пуговицах из "Гэпа" и новую кожаную куртку. Прыгаю вниз по ступенькам, на костылях выхожу из дому и иду к маминой машине, забираюсь боком на заднее сиденье, укладывая на него травмированную ногу.