- Я взбешен! Но, пожалуйста, не примите это на свой счет, миссис. У меня к вам никаких претензий. Мне нужен немедленно капитан.
- Сначала я введу вам пенициллин, это необходимо делать в точное время, затем прикреплю вас к койке ремнями, - невозмутимо ответила Елизавета Карповна, - после чего приглашу мистера Эндрю.
Командир покорился. Елизавета Карповна, не торопясь, совершила все процедуры, думая о том, что могло "взбесить" больного.
- Вы должны держать себя в руках, - уходя, посоветовала она, - иначе поднимется температура.
Мистер Эндрю явился немедленно.
- Хэлло, мистер Паррот! - приветствовал он командира миноносца. - Как вы себя чувствуете?
- Благодарю, - хмуро ответил Паррот. - Скажите, мистер Макдоннел, мы отстали от конвоя?
- Отстаем, - вздохнул капитан, - попался плохой уголь - сплошная пыль, топки засорились, машины не тянут.
Паррот пытался приподняться на локте и белыми от бешенства глазами взглянул на капитана.
- Я думаю, ваши басни годятся для миссис Элизабет, а со мной хитрить вам не следует. Ночью вы дали команду "средний", затем "малый ход", затем "самый малый" и изменили курс. Я чувствовал это по работе машин. Как вы это объясните?
- Да, - решительно сказал капитан, оседлав стул возле койки. - Я дал команду сбавить ход и взять курс на север, к ледовой кромке. На флагманский корабль я доложил, что из-за плохого угля вынужден отстать от конвоя.
- Вы решили остаться в море в одиночестве? - вскричал Паррот. - Вы знаете морской закон военного времени? Отстать - значит погибнуть. Против вашей разбитой галоши не нужно волчьей стаи субмарин, достаточно одной подводной лодки, одного торпедного катера, одного-единственного бомбардировщика, чтобы пустить нас ко дну.
Капитан вытащил из кармана трубку, набил табаком и вертел в руках, не решаясь закурить в каюте больного.
- Я разрешаю вам курить, - милостиво сказал Паррот. Мистер Эндрю сердито сунул трубку в карман.
- Благодарю за разрешение. Я все отлично понимаю, и все же у меня сейчас больше шансов сохранить судно, людей и груз.
- Сумасшествие! Идти одному или идти в конвое, когда вас охраняет целая эскадра!..
- И эта же эскадра безжалостно уничтожит корабль и пустит на дно грузы, если в корпусе судна образуется малейшее повреждение? Так было вчера, когда соседний транспорт напоролся на мину и на пароходе вспыхнул пожар, - огонь можно было погасить. И что же? Пароход расстреляли, потопили сотню танков. Я не хочу подвергаться этой же участи. Не мне вам объяснять, что значит потерять корабль.
- Отстегните дурацкие ремни! - приказал Паррот. Капитан нажал кнопку звонка.
- Дайте мне сигарету, - попросил Паррот, - я потерял свою трубку.
- Сейчас прикажу принести. Вошел Мэтью.
- Освободите ремни, - приказал капитан, - и, когда волнение усилится до пяти баллов, пристегните снова! Принесите, пожалуйста, сигареты для мистера Паррота.
Стюард быстро отстегнул широкие джутовые ремни, вынул из кармана пачку сигарет и протянул командиру. Мистер Паррот сжал зубами сигарету - руки у него были забинтованы.
- Можете идти. Спасибо, - кивнул старику Макдоннел.
Паррот затянулся и присел на койке. Это было менее унизительно, чем лежать распластанным да еще привязанным. Макдоннел тоже раскурил свою трубку.
- Я требую доложить от моего имени командиру конвоя следующее… - властно заявил Паррот, передвинув в уголок рта сигарету.
- Не могу исполнить вашей просьбы, сэр. Мы пройдем севернее Шпицбергена, конвой же идет южнее острова.
- Сто тысяч чертей! - в сердцах воскликнул Паррот. - Севернее Шпицбергена немцы приготовили не одну минную ловушку, наша разведка подсунула немцам дезинформацию, что конвой пройдет именно у ледовой кромки. - Паррот оттянул от горла ворот рубашки, задохнулся и повалился на подушки.
- Видите, вам вредно волноваться, сэр, тем более что вы изменить ничего не можете, вы мой гость, а на капитанском мостике остаюсь я.
- Можете вы послушать разумного совета?
- Охотно.
- Выходите на маршрут конвоя. Я отлично помню генеральный курс. Запишите… - уже не требовал, а просил Паррот.
- Нет, благодарю. - Макдоннел раскурил свою погасшую трубку и вытолкнул из себя облако дыма.
Парроту стоило больших усилий подносить забинтованной рукой сигарету ко рту, и он выплюнул ее на пол. Потревоженная рука заболела, и он невольно охнул.
Макдоннел затоптал ногой окурок и в знак солидарности выбил свою трубку в пепельницу.
- Черт вас дернул спасать меня, - выругался Паррот, - я не просил о помощи, я был бы сейчас вместе со своим кораблем, а не жалким пассажиром на этой проклятой посудине.
- Уверяю вас, что мы достигнем Мурманска.
- Если вы выйдете на главный маршрут, - упрямо повторил Паррот.
- Мы уже оторвались от конвоя, - развел руками капитан. - И, чувствуете, мы развиваем ход, идем не меньше двенадцати узлов и не теряем времени на противолодочный зигзаг. Я намерен соединиться с конвоем восточнее острова Медвежьего, когда охранение примут на себя русские. Тогда мы с вами будем чувствовать себя в безопасности.
- Вы доверяете русским больше, чем нашему адмиралтейству? - ядовито заметил Паррот.
- К сожалению, сэр, это так. История с конвоем PQ-17 самая страшная страница британского флота и… самая позорная.
- Это был тактический маневр. История рассудит.
- История осудит нас, сэр.
- Не нам с вами судить о действиях командования, вы не знаете, чем руководствовались адмиралтейство и наше правительство.
- Вы участвовали в эскортировании конвоя PQ-17? - спросил Макдоннел.
- Да, - коротко бросил Паррот.
- Я также шел в составе конвоя на этом самом транспорте и могу судить обо всей этой позорной операции, которую вы называете "тактическим маневром".
- Ну что вы можете знать? - Паррот оперся на локти и снова присел. - Ваше дело дотащить транспорт от пункта "А" до пункта "Б" путем, который прокладывает флагманский корабль и определяет адмиралтейство.
Макдоннел был задет за живое. Для военно-морских офицеров и тем более для командиров кораблей все капитаны торговых, пассажирских судов были просто невежественными извозчиками. Где, мол, им разбираться в вопросах военной тактики.
- Не думайте, сэр, что все тайны этой войны будут погребены в сейфах. В сейфах хранятся более или менее надежно только планы, но когда эти планы начинают осуществляться, они перестают быть тайной и выносятся на суд всех участников операции - на суд, в конечном счете, всего мира.
- И все же, смею уверить, что вы не знаете подоплеки трагедии с конвоем PQ-17, - настаивал Паррот.
- Вы знаете начало, - возразил Макдоннел, - я был свидетелем всего хода событий.
- Ну, так как вы себе все это представляете?
- Я вам скажу. Как известно, конвой PQ-17 формировался в Исландии и вышел двадцать седьмого июня сорок второго года. Я шел крайним слева во второй колонне. Ночное море, может быть, и похоронило бы эту тайну. Но был полярный день. Солнце светило круглые сутки. Мы вышли в отличном настроении. Тридцать четыре транспорта с мощным охранением в девятнадцать военных кораблей, и среди них самые крупные линкоры и крейсеры.
- Так, так. - Паррот словно подстерегал, когда капитан споткнется.
- Мы думали, что при таком охранении дойдем без всяких потерь, - продолжал Макдоннел. - Шесть суток шли хорошим ходом. Налетали заряды тумана, иногда по несколько часов штормило, но все было нормально. В ночь на четвертое июля, при полном солнечном освещении, наш конвой, как вы помните, атаковали германские самолеты, повредили один транспорт. Людей с него сняли, и пароход тут же расстреляли британские военные корабли. Днем опять воздушная атака. Повреждено три транспорта, два британских и один русский. На советском корабле возник пожар. Мы видели, как русские боролись с огнем и победили его, привели корабль в Мурманск, а два наших, с меньшими повреждениями, потопили английские же военные корабли. Поздно вечером, учтите, сэр, при полном солнечном освещении, против конвоя вышла волчья стая германских подводных лодок, и мы увидели, что наши корабли, вместо того чтобы сразиться с врагом, разворачиваются и уходят на запад. Тут же мы получили ошеломивший нас приказ адмирала, что транс-портам следует рассредоточиться и идти самостоятельно, без охранения, на свой риск. Я не поверил и просил отрепетовать приказ и снова получил подтверждение, что мне предоставляется право, понимаете - право, идти самостоятельно. От матросов это скрыть было нельзя. На их глазах и на виду у германских субмарин военная эскадра британского флота покинула транспорты и взяла курс на Скапа-Флоу, домой. Матросы посылали проклятья вслед уходящим эсминцам, всей эскадре. На моем корабле два молодых матроса лишились рассудка и бросились за борт - настолько чудовищно все это было: в разгар вражеской атаки бросить беззащитные транспорты в открытом море…
- Вы, наверно, не сумели объяснить своим матросам действия военного флота, - заметил Паррот.
- Объяснять не требовалось. Каждому было ясно, что британские корабли решили уклониться от атаки германских подводных лодок и, спасая себя, подставили нас - транспорты - в качестве мишени.
- Не совсем так, - иронически усмехнулся Паррот. - Мы надеялись выманить в море германский линкор "Тирпиц" и уничтожить его, но он не вышел. Как оказалось, в это время русская подводная лодка атаковала германский линкор, повредила его двумя торпедами, но потопить не сумела.
- Но "Тирпиц" на три месяца вышел из строя. Разве это плохо?