- Дорогие подруги! - обвела влажными глазами сидящих перед ней женщин Александра Михайловна. - Я вижу среди вас моих старых друзей. Мы собирались с вами здесь во время пер-вой мировой войны, двадцать семь лет назад, чтобы сказать решительное "нет" войне. Я тогда выступала за поражение русского царского правительства, потому что та война велась всеми правительствами ради наживы, за передел мира и была войной несправедливой.
- Я-гха! Я-гха! - поддакивают старые женщины.
Они хорошо помнят 1914 год, когда разразилась первая мировая война. Александра Коллонтай в тот год была выслана из Германии в Швецию как русская эмигрантка. Швеция и тогда не воевала, была нейтральной, но молодежь хотела понять, кто же прав в той войне, и среди студенчества шли страстные споры.
Александра Коллонтай принесла шведскому народу слова жестокой правды о войне, слова Ленина, полные силы и гнева против грабительской войны. Она без устали выступала на митингах шведской молодежи и убедительно доказывала, что в той войне правой стороны не было. Пламенные речи Коллонтай будоражили шведскую молодежь, и однажды ночью к гостинице, где она жила, подъехала черная карета без окон и увезла русскую революционерку в шведскую тюрьму.
Студенты, молодые рабочие собирались у тюрьмы и требовали освобождения полюбившейся им революционерки.
Шведское правительство решило избавиться от узницы, которая, даже сидя в тюрьме, вносила смятение в умы молодежи. И в ноябре 1914 года король Густав V подписал указ о высылке из Швеции русской эмигрантки Александры Коллонтай и о запрещении ей навеки вступать на шведскую землю.
С норвежской границы Коллонтай послала своим шведским друзьям открытку, которая звучала как вызов королевскому указу: "Я не говорю вам "прощай", а только "до свиданья"!
Прошли годы. В России победила Октябрьская революция. Укрепилась Советская власть…
Осенью 1930 года шведское министерство иностранных дел переживало беспокойные дни. Чиновник протокольного отдела министерства и церемониймейстер королевского двора находились в смятении. Они, которые, не заглядывая ни в какие справочники, могли расписать церемонию приема любого именитого лица - будь то английский король или сам Рокфеллер, - на этот раз не знали, как поступить.
В Стокгольм прибыла полномочный представитель Советского Союза - Александра Коллонтай. Впервые за многовековую историю Швеции королю будет вручать верительные грамоты дипломат-женщина, да еще представитель коммунистической России! Как должна быть обставлена эта церемония? Какое дамское платье может соответствовать фраку и чем заменить цилиндр? Должны ли женщине оказываться те же почести, что и мужчине? Хотя женщина в Швеции равноправна с мужчиной, но она не может быть награждена орденами, и не было женщин-министров и женщин-послов в этой стране.
Чиновник рылся в справочниках. Известны только два случая, когда дипломатическим представителем была женщина. Норвежский король и президент Мексики принимали верительные грамоты от женщины-посла. Но в обоих случаях это была все та же мадам Коллонтай. Итак, история не знает другого имени женщины-дипломата. Как же должна быть обставлена церемония представления ее королю? "Не запрашивать же королевский двор Норвегии, как ее принимал Хокон VII? - размышлял шведский чиновник. - У норвежского короля свои порядки, он приглашает на прием в королевский дворец даже председателя Коммунистической партии".
Александра Михайловна Коллонтай сказала, что она сама решит, как ей одеться. А как она решит? Может, вздумает явиться в кожаной куртке и с маузером на боку? Ведь именно так изображаются советские общественные деятельницы в шведской прессе. В осенний день, когда Стокгольм окутывал голубой туман, за советским посланником была прислана золотая восьми-оконная карета, запряженная белыми лошадьми.
В черном бархатном платье, украшенном кружевом и тоненькой золотой цепочкой, к которой был прикреплен лорнет, в шляпе со страусовым пером Александра Коллонтай под торжественные звуки оркестра поднялась по белым мраморным ступеням дворца. Почетный караул, выстроенный у старых шведских знамен, замер и походил на каменные изваяния. Очень высокий король Густав V должен был низко склониться, чтобы приветствовать женщину небольшого роста с синими глазами.
- Как мне поступить дальше? - спросил король у Александры Михайловны после краткой церемонии вручения верительных грамот. - По нашему этикету король и посланник разговаривают стоя. Как вас принимал Хокон VII?
- Его величество норвежский король любезно предложил мне сесть и сел сам, - отвечала советский полпред.
- Тогда сядем, - предложил король. - На каком языке вы предпочитаете разговаривать?
- На том, на котором пожелает ваше величество.
- На французском, - после некоторого раздумья решил король…
Ночью министра иностранных дел разбудил настойчивый телефонный звонок. Министру сообщили, что одна из газет готовит сенсационный репортаж. В картотеке редакции обнаружен указ, подписанный в ноябре 1914 года тем же Густавом V о высылке из страны русского политического эмигранта мадам Коллонтай и о запрещении ей навеки вступать на шведскую землю.
Положение складывалось архинеприятное, но выход был найден. На следующий день в газете, которую никто не читал, мелким шрифтом был набран королевский указ, отменяющий указ от ноября 1914 года.
Тогда, в 1914 году, Александра Коллонтай была в Швеции политическим эмигрантом, представителем большевистской партии.
Теперь Александра Михайловна Коллонтай вот уже двенадцатый год является Чрезвычайным и Полномочным министром и посланником первого в мире социалистического государства. Тогда, в первую мировую войну, Александра Коллонтай страстно защищала призыв Владимира Ильича Ленина превратить войну империалистическую в войну гражданскую, бороться за социалистическую революцию. Она выступала тогда за поражение в войне царской России.
Теперь Александра Михайловна Коллонтай вместе со своим народом ведет борьбу за победу страны социализма в войне против черных сил фашизма.
Вот почему с таким вниманием, затаив дыхание слушают женщины рассказ Коллонтай о положении на фронтах, о мужественной борьбе, которую ведет советский народ за благо всего человечества. И когда она кончила свою речь, женщины долго аплодировали, объединенные единым стремлением, одними думами.
На трибуну поднялась старая женщина. Она тяжело ступала негнущимися ногами, с трудом преодолела четыре ступеньки. Голова с копной мелко вьющихся седых волос словно вросла в согбенные плечи. Из-под густых сросшихся бровей на людей смотрели скорбные от горя глаза. Женщина низко поклонилась Александре Михайловне.
- Соль жжет мое сердце. Соль жжет мои глаза, - сказала она, повернувшись к женщинам. - День для меня стал темной ночью. Дочь у меня была. Роза… Может быть, кто из вас знал мою Розу? Она была белошвейка… Кто мог еще сшить такие блузки, как моя Роза? Кто мог превратить кусок белой материи в кружево из снежинок? Золотые руки были у моей дочери… И счастье ей улыбнулось. Поехала в Норвегию, встретила там молодого человека. Свадьба должна была состояться. Я купила Розе на свои сбережения серебряные ложечки и кофейник в приданое. Собиралась ехать к ней, но не успела - гитлеровцы оккупировали Норвегию… Долго не имела я известий от Розы, а вот недавно узнала…
Старая женщина взяла со стола стакан с водой, отпила глоток и долго молчала.
- Недавно узнала я… Собрали гитлеровцы всех евреев и норвежских священников, погрузили их в баржи. Надели на золотые руки Розы ржавые наручники. Вывезли в Балтийское море и потопили баржи вместе с людьми… И Розу мою утопили… Не успела я отвезти ей приданое. Вот оно…
Старая женщина развернула платок, серебряные ложечки с нежным звоном рассыпались по столу. Из другого платка высвободила серебряный высокий кофейник. В его блестящих выпуклых боках отразились огни многочисленных ламп, и он светился, как факел. В зале стало тихо. Все смотрели на кофейник, из которого Розе не довелось выпить кофе.
- Я прошу передать эти вещи в пользу русских детей, у которых погибли матери. Очень прошу. В память моей дочери Розы.
Женщина аккуратно сложила платки. Александра Михайловна помогла ей сойти с трибуны, пожала руку. В зале стояла тишина.
Перед глазами Антошки возникла фигура девушки, похожей на Розу, с золотыми тонкими руками и ржавыми наручниками на них.
Дядететя, смахивая слезы с ресниц, быстро делала записи в блокнот.
А потом на трибуну выходили шведские работницы. Одна из них от смущения долго не могла начать говорить, теребила руками косынку, накинутую на плечи, откашливалась, а потом подняла с полу большой тюк, поставила его перед столом президиума и сказала:
- Партизанам… это от работниц нашей фабрики. Сами связали. Спасибо! - поклонилась она Александре Михайловне. И это было красноречивее всяких слов.
Следом за ней на трибуну поднялась молодая красивая женщина. Она вытирала глаза платком и говорила о своем счастье. Она счастливая мать и счастливая жена. И тем, что ее счастью не угрожает опасность, она обязана советскому народу.
Женщина вынула из ушей сережки, сняла с пальца кольцо и положила на стол.
И горничная Магда сняла с шеи шерстяной шарф.
- Ленинградской девушке, - сказала она и сделала по привычке книксен.
Александра Михайловна поблагодарила от всех советских женщин шведских матерей за их теплые слова и заботу.