Обычный путь к вершинам славы для начинающих певиц, приехавших в Москву из глубинки, мало напоминает сказку. Да и результат, в большинстве случаев, скорее всего, не волшебный, а печальный. Но триумфальный успех культовой девушки из Уфы вдохновляет многих и многих - они словно бабочки слетаются к манящим огням шоу-бизнеса.
Валерий Меладзе, Александр Буйнов, трио "Лицей", группа "Би-2", деятели киноиндустрии - есть от чего сойти с ума героине романа, которая, очертя голову, бросается в водоворот эстрадных интриг, подчиняя свою жизнь одной, но пламенной страсти - стать знаменитой, как Земфира.
Содержание:
ГЛАВА ПЕРВАЯ 1
ГЛАВА ВТОРАЯ 1
ГЛАВА ТРЕТЬЯ 2
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ 2
ГЛАВА ПЯТАЯ 3
ГЛАВА ШЕСТАЯ 3
ГЛАВА СЕДЬМАЯ 4
ГЛАВА ВОСЬМАЯ 5
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ 5
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ 6
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ 6
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ 7
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ 8
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ 8
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ 9
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ 9
ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ 10
ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ 11
ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ 13
ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ 13
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ 14
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ 15
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ 15
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ 16
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ 17
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ 17
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ 18
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ 19
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ 20
ГЛАВА ТРИДЦАТАЯ 21
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЕРВАЯ 22
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВТОРАЯ 23
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ТРЕТЬЯ 24
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ 25
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЯТАЯ 26
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ШЕСТАЯ 27
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ СЕДЬМАЯ 28
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВОСЬМАЯ 29
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ 30
ГЛАВА СОРОКОВАЯ 30
Примечания 31
Александр МАЛЮГИН
ЗАТМИТЬ ЗЕМФИРУ
Попытка героини романа, юной и никому не известной певицы, "затмить Земфиру" похвальна, но, на мой взгляд, второй Земфиры быть не может по определению. Однако в книге очень точно показано, как творчество культовой девушки из Уфы снесло крышу целому поколению. Роман читается на одном дыхании.
Леонид Бурлаков, первый продюсер Земфиры
Современные 20-летние девушки, шоу-бизнес, пиар, бисексуалы – все для меня объекты экзотические, можно сказать, чуждые. Прочтя текст Александра Малюгина, почувствовал облегчение от того, что живу в параллельной всему этому вселенной. Да и про Земфиру давно забыл.
Артемий Троицкий
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Мы сидим с Маней в ленкомовском "Траме" и занимаемся черт-те чем: она с пытливостью юнната смотрит по видику "Операцию "Ы", мне изрядно надоевшую, я же кадрю официантку Катю – девушку с обгрызенными ногтями. (Мне кажется, Катя шизофреничка. Я встречал нескольких особей женского пола с такими ногтями, и все они оказывались шизофреничками.) Официантка в легком шоке от моих цепляний и, видимо, принимает нас за извращенцев. "Симпатичная пара ищет красотку без комплексов" и т. п. Что касается Мани, то она, возможно, была бы и не против. Она у нас "би".
Но сейчас ей не до моих козлиных игрищ. Вся растворилась в "Наваждении" – второй новелле "Операции", про студентов. Есть чем поживиться: Шурик, невольно выдающий себя за однокурсницу Лиды, ее деловое "расстегни", редкая для того времени обнаженка, совместное возлежание на диване.
– Жаль, что убрали подружку, – говорит Маня то, что от нее и следует ожидать. – Сейчас бы фильм смотрелся гораздо концептуальнее.
Когда зашуганная Катя приносит сырокопченую оленину в клюквенном соусе, мне так и хочется крикнуть на весь ресторан: "Да, Маня, против природы не попрешь! Твоя драгоценная Настя – тот самый персонаж, который тебе необходимо воспевать!" (Маня у нас собирается стать звездой, так сказать, "затмить Земфиру".) Но мне жаль неустойчивую психику Кати, да и скандал в публичном месте – моветон. К черту. К тому же сводить все наши проблемы к одной бисексуальности – неглубокая мысль.
...А ведь поначалу я ухлестывал за Маниной двоюродной сестрой Ксюхой, Маню я тогда не знал. До родов Ксюха была прелестна. Вылитая "Обнаженная Маха" . Округлые формы, порнографический взгляд, но и утонченность и образованность герцогини Альба . Такой девушкой можно было гордиться, и мне действительно завидовали друзья. Кто знал, что у Ксюхи есть тайный порок.
Однажды после спектакля в Театре Ермоловой мы основательно надрались в мексиканском ресторанчике (Ксюха учила меня пить текилу, и я слизывал соль с ее запястий, шейки, верхней губы), сели в такси, но напротив своего дома "Маха" вдруг заартачилась: мол, хочу сегодня спать одна. Впервые видел ее в таком неадекватном состоянии. "Мой долг довести тебя до двери", – твердо сказал я. Ксюха фыркнула, выскочила из машины. Я с полминуты подождал, затем вышел за ней, но валил густой, как сметана, снег, и я потерял девушку в метели. Домофон не отвечал. Пришлось ретироваться. В течение нескольких дней я то и дело набирал Ксюхин номер. В трубке рыдал, завывал, что-то пьяно шептал ее аварийный голос. Я тогда не злоупотреблял, поэтому "Маха" показалась мне просто чудовищем.
Года два мы не виделись. Потом Ксюха объявилась. Она уже поскучала в замужестве, родила Сонечку, развелась. "Быстро", – пробормотал я. Не пила. Это она как-то особенно, интонацией, подчеркнула, будто все два года между нами не прекращалась некая невидимая связь и я без устали думал и беспокоился о ней, скрывшейся в текиловой метели. Но, как часто бывает в жизни, в момент воскрешения Ксюхи я действительно закисал в одиночестве. Сердце мое (и все остальное) жаждало любви. Как говорил Папанов, было "достаточно одной таблэтки..."
Мы договорились встретиться и посетили чайную церемонию в "Китайском летчике". Размеренный безалкогольный обряд символизировал наше обоюдное покаяние и очищение. Обновленные, пропотевшие, мы поехали домой к Ксюхе. Там я впервые и встретил Маню, нянчившуюся с Сонечкой.
...Я на минуту обрываю воспоминания. Показывают клевый эпизод из "Операции "Ы", где дурачится с распухшим тестом и Шуриком девчушка из колыбели. Помнится, я даже втюрился в нее в детсадовском возрасте.
– О, моя первая любовь! – ору я на весь "Трам", и Катя, пробегающая мимо, еле удерживает на весу поднос с шампанским.
– Да ты извращенец, – улыбается Маня.
– "Меня царицей соблазняли! Но не поддался я, клянусь!" – отшучиваюсь я очередной цитатой.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Интересно, что с самого начала весь наш с Маней роман (или "небесная история", как я иногда говорю) сопровождался цитатами из Гайдая. Я был на них с детства помешан, а на заре "истории" как раз взялся за статью о второстепенных персонажах некоторых гайдаевских комедий. Но меня интересовали не просто эпизодические проходимцы, а люди с культовыми цитатами. (Таковых было немного, тем более ориентировался я на актеров малоизвестных.)
Первым делом я позвонил Нине Павловне Гребешковой, вдове Гайдая. Сформулировал идею. Пауза была красноречивой, и мне пришлось убеждать Нину Павловну, что я вовсе не сумасшедший, хотя понимаю, конечно, сколько шизиков беспокоит ее, и в особенности сейчас, ранней весной, в период обострений.
– Прекрасно, прекрасно, – вымолвила наконец Гребешкова. – И о каких фильмах идет речь?
Я перечислил: "Операция "Ы", "Кавказская пленница", "Бриллиантовая рука", "Иван Васильевич меняет профессию".
– А не хотите еще взять "Не может быть!"? – неожиданно предложила вдова Гайдая, будто спелую грушу на базаре. – По рассказам Зощенко. Мне этот фильм очень нравится.
Я замялся:
– Понимаете, Нина Павловна, картины тоже должны быть культовыми, знаковыми. Раздерганными на цитаты.
– Ну вот, пожалуйста, чем не цитата? "Грубый век. Грубые нравы. Романтизьму нету".
– А это откуда? А, ну да. "Не может быть!". Но ее же, кажется, Вицин произносит? Какой же он второстепенный персонаж?
– А какие цитаты вы имеете в виду?
Первое, что мне пришло в голову:
– "Где этот чертов инвалид?" Помните? Когда Вицин, Никулин и Моргунов загородили своей таратайкой...