Но время звенело золотыми подковами по черепам отставших, и завтра будет поздно лезть на стенку - останется только биться об нее головой. При таких темпах писатель вполне мог выйти на финишную прямую сам, плюнув на стонущего на обочине Саломасова. Уже постанывающий, Саломасов не располагал достаточными средствами, чтобы старать золотую жилу в одиночку, и не мог платить такие гонорары, как "Фалькон". Пойти же на совместный проект с мощными российскими издательствами - значило быть вскоре выкинутым из бизнеса под любым благовидным или неблаговидным предлогом. Таким образом, единственной возможностью сохранить свое посредничество между автором и "Фальконом" или любой другой акулой - было уболтать американцев на совместную раскрутку автора здесь, в Москве. И Саломасов потянулся к компьютеру.
Глава 9. Дальний родственник дает представление в варьете.
- Нет, нет и нет, - сказал родственник. - И не уговаривайте. В молодости я работал в театре оперы и балета, настодоел он мне до чертиков. Там царят особые нравы, двое солистов хора и один заслуженный дирижер постоянно пытались у меня отсоснуть. Я им и тогда не дал.
- Не может быть, - сказала Елена.
- Уверяю вас, - ответил родственник, - вечно юными в этом шоу остались только нравы, времен Людовика XV-го, все остальное устарело на столько же лет. Зачем рейтузы в обтяжку и пачки нараспашку? Затем, что французским аристократам хотелось насладиться всеми деталями искусства из партера, цивилизованно посасывая леденец. Затем эту манеру вместе с французским язычком восприняли и русские аристократы, смотреть на голых баб и мужиков в бане было неинтересно. Сегодня в партере сидят вчерашние мужики и бабы в нарядах с чужого плеча и за свои бабки полагают себя аристократами. А цивилизованный человек идет на порно-шоу и наслаждается там простыми радостями тела, без всяких па-де-де.
- Да что вы мне лекцию читаете!- возмутилась Елена. - Я искусствовед, чтоб вы знали! Никто вам не предлагает смотреть, как груда костей стучит по доскам пуантами. Я настоящее варьете вам хочу показать, венское. Канкан. Ноги. Кружева.
- Панталоны, - вставил родственник.
- Без панталонов я могу вам показать в другом месте, - сказала Елена.
- А можно я возьму с собой экономку? - спросил родственник. - Она никогда не видела канкан.
- А что она вам экономит? - без энтузиазма спросила Елена.
- Обычно она экономит мне на варьете, - ответил родственник. - А Юра будет?
- Юра? - удивилась Елена. - Юра - владелец этого театра. Вы его в любом случае увидите, если еще не насмотрелись.
Через несколько минут перезвонил Юра.
- Я слышал, ты пригласил Елену в варьете? - сказал он. - Так имей в виду, что Павел потащится за ней.
- Пусть вдвоем тащатся, - помедлив, ответил родственник, - я ничего не имею против Павла.
- Ну, тогда лады. Я рад, - сказал Юра.
- А мне можно выступить? - спросил родственник.
- А с чем ты собираешься выступать? - изумился Юра.
- Спою, - ответил родственник, - в молодости я пел в церковном хоре.
- Ты это серьезно? - спросил Юра.
- Абсолютно серьезно, - ответил родственник, - вторым голосом.
Юра помолчал, потом расхохотался.
- А что? "Знаменитый писатель, завернувший к нам на огонек, споет нам шансон из церковной жизни!" Народу может понравиться. Что тебе для этого надо?
- Надежды маленький оркестрик, - ответил родственник, - мандолина, гитара и бас. Любая тройка лабухов, которая сможет мне на слух подыграть. Ну, "до-ре-ми-до-ре-до", усек?
- Только без мата, - предупредил Юра. - Будет тебе тройка, будет и свисток. Приезжай.
- Я сделаю твой лабаз знаменитым, - сказал родственник.
О, варьете! Если есть на свете что-то, по-настоящему веселое - так это варьете! Цирк сдох, цирк превратился в темницу для унылых зверей и потных гимнастов. Залы, где без ума от собственного остроумия веселят публику профессиональные смехачи, напоминают похороны, где по случайности включили магнитофонную ленту с записью: "ха-ха!". Только варьете осталось таким как всегда. Там все еще пахнет настоящим шампанским и пудрой с женских плеч - даже если она и осыпалась век тому назад, и если в брызгах музыки там не играет дух короля вальсов - значит, вы просто не туда попали.
Дальний родственник и его белокурая дама попали - туда. Их появление прошло относительно незамеченным, хотя несколько лиц повернулись, привлеченные красотой девушки, в тени которой скромно поблескивала лысина и бриллиантовая розетка в петлице кавалера. Кое-кто отметил, что где-то уже видел лицо над розеткой, но принадлежало ли оно внезапно побородевшему Брюсу Уиллису или кому-то еще, вспомнить затруднился. Затаив дыхание, следил Юра, как пара проследовала к отведенному ей месту, - чуяло сердце Юры.
После канкана, казалось, уже ничто не может расшевелить публику, ни один нормальный человек уже не может шевелиться после канкана, он только вытирает сладостный пот со лба и говорит - "ах!" Юра специально воткнул родственника сразу после блистательных венских девиц, надеясь, что истомленная публика простит, если что не так, и похлопает, если повезет - между бокалом шампанского и семгой.
Но лысый кавалер знал, как подставлять дам - и остался на месте, когда луч света выхватил из темноты их обоих. Дама встала - вспыхнула диадема в волосах.
- Алле! - выкрикнул конферансье, понятия не имея, что говорить дальше. Платье дамы упало к ее ногам.
- Аххх!!! - сказал зал. На ней была узкая полоска серебра - между ног. Груди торчали и покачивались, у левого бедра сияли кошачьи глаза кавалера. Внезапно она оказалась на сцене, в зале тихо хлопнуло, в воздухе пополз голубой дым, она потянула полоску серебра вверх, зал замер. А полоска все тянулась и тянулась, пока не стало видно, что это - змея, в зале раздалось тихое пение. Сердце замерло у Юры в груди, но он кивнул музыкантам. Музыканты переглянулись, виолончелист медленно повел смычком по струне, вытягивая из нее вибрирующую ноту. Вдруг нота лопнула - змея молнией метнулась вверх - и обрушилась вниз серебряным канатом. Лысый продолжал петь. Гитарист осторожно взял пару аккордов, вздохнул барабан. Девушка, совершенно обнаженная, начала крутиться на канате. Круги становились все шире и шире, пока она не исчезла где-то под потолком. Лысый запел громче. Музыканты смолкли, уже не пытаясь нащупать связь с происходящим. В полной тишине подвешенное на канате тело рассекало воздух над головами ошарашенной публики. Слепо метались лучи прожекторов. Раздался виолончельный звон - виолончелист уронил инструмент, что-то хлопнуло, с неба посыпался дождь цветов. Люди брали их в руки, нюхали - это были настоящие алые розы. Вдруг девушка появилась между ними, одетая в свое черное платье. Юра со свистом выпустил воздух из груди. Пока ее еще никто не видел, кроме него. Она пошла через зал, как тень, зачем-то нагибаясь то тут, то там к занятым цветами людям. Вспыхнул свет - она уже стояла рядом с лысым.
- Пус-сти, - прошипел Павел, ногти Елены впились ему в кожу сквозь рукав пиджака.
- Ахтунг! - завопил лысый, это был совсем не тот голос, что сопровождал полет змеи. - Айн кунштюк, медам энд месье!
Собравшиеся в зале медам энд месье голоса ярмарочного зазывалы сроду не слышали, но узнали сразу. Размахивая над головой черным пластиковым мешком для мусора, лысый взлетел на сцену.
- Леди-и-ззз ет джентльмен! Озарим фантазмом сумерки уходящего года! Па-а-а бездорожью! К вам прибыл Дед Мороз! Па-а-а тундре! Он подарки вам привез, без туфты и ваты! - с этими словами лысый вывалил из своего мешка на сцену груду бумажников, ридикюлей и колье.
В зале раздался ропот, шевеление, затем неуверенные смешки. Несколько джентльменов с решительным видом направились к сцене.
- Пожалуйста, дамы и прекрасные господа! - заорал Дед Мороз, приплясывая и тряся пустым мешком. - Оставьте хоть что-нибудь, как воспоминание о вашей щедрости! Мне и моей Снегурочке! Мы не можем вернуться в свою Лапландию совсем голимые, у нас отмерзнут валенки! Я вас умоляю! Киньте по одной розе в мой большой мешок! На прокорм моим бедным оленям! Всего лишь одну алую розу за кошель золота! Одну розу - и забирайте ваши бриллианты, у меня своих полная Лапландия! Налетай, торопись, самый выгодный чейнджь в мире, скоро закрываем!
Вслед за решительными джентльменами к сцене, толкаясь и хихикая, повалила толпа.
- Иди за кошельком! - прошипела Елена в ухо Павлу.
- Да не было у меня никакого кошелька, - отмахнулся Павел.
- Иди за кошельком! - еще пронзительней прошипела Елена.
Секьюрити застыли у дверей с напряженными лицами, Юра нервно переминался с ноги на ногу, не зная, то ли кивнуть им, то ли оставить все как есть.
Но у Деда Мороза все было схвачено, Снегурочка безошибочно вручала владельцу его вещь в обмен на цветок, вскоре груда ценностей исчезла, а мусорный мешок наполнился розами.
- А теперь, мои щедрые дамы и господа, - крикнул лысый, - разоблаченная Исида! Никакой магии и колдовства! Ведь должно же быть в этом мире что-то настоящее?!
С этими словами он вывалил из мешка груду стодолларовых банкнот в толстых банковских пачках.
- Кукла! - насмешливо крикнули из зала.
Лысый мгновенно схватил пачку и швырнул ее в голос. Там зашелестело и смолкло. Обратно швыряться пачкой насмешник не стал.
- Вот, - сказал лысый, - чем я одарил вас взамен за ваши цацки, среди которых не было ни единой настоящей, и толстые кошельки с тощими рублями.
- А если у кого-то остался на руках ваш вексель? - толстый господин из зала помахал над головой смятой розой.
- Я не оставляю векселей, - вежливо улыбнулся лысый, - он просрочен, лавочка закрыта.