Замыкал импровизированную демонстрацию крепкий парень в тельняшке и камуфляже с побрякивающими на груди орденами. Лицо его было спокойным, словно вырезанным из камня, по которому он печатал уверенный шаг. Перед тем, как переступить порог, десантник обернулся. В глазах его вспыхнула радость, на губах широкая улыбка:
- Глеб?!
16
- Глеб! Ты?..
Десантник занес ногу переступить порог ада, но в последний момент ловко извернулся и сделал шаг в сторону. Распахнув объятия, прижал меня к украшенной орденами широкой груди.
- Ты не представляешь, как я счастлив тебя видеть! - отстранился он на длину рук и с улыбкой заглянул в глаза. - На том берегу никого из наших нет, ребята прошли этой тропой до меня, и вдруг такая радость! Почему я задержался?.. - повторил парень мой вопрос, хотя я его и не думал задавать. - Валялся, как и ты, по госпиталям. Сначала Кабул, потом Самара. Помнишь больницу на Осипенко на спуске к Волге?.. Ротный сказал, ты там долечивался. Потом немного покантовался на гражданке, ну и, как видишь… - развел он руками и потянул из кармана брюк мятую пачку сигарет. - Закуривай, брат! - щелкнул дешевенькой зажигалкой. - Глупо все получилось… Хотя смерть по-умному не приходит, - выпустил в сырой воздух струйку дыма. Сплюнул с горечью попавшую в рот табачную крошку. - Перевал Угар… что ты на меня так смотришь, будто никогда о нем не слышал! Залегли, держим помаленьку оборону, а тут духи возьми да накопай где-то миномет. Ну и первой же миной… - улыбнулся, будто за что-то извинялся, покачал кудрявой головой.
Я смотрел на парня, плохо понимая о чем это он. Не такой, конечно, дурак, чтобы не видеть - речь идет об Афганистане, только я-то никогда там не был! Вообще никогда. Не говоря уже о том, что с моджахедами точно не воевал! Война шла где-то там, за далекими горами, а я спокойно учился, потом работал.
- Ты что, не узнаешь, что ли?.. - удивился десантник, видя, что слова его отскакивают от меня, как от стенки. - Это же я, Дож, Димка Ожогин! Вместе в учебке канифолились, вместе попали в разведроту… Ну что, вспомнил? Вижу, вспомнил! - хлопнул меня дружески по плечу. - Неплохо, выглядишь, веса только набрал, черт седой! Преуспел в жизни-то, вон какой гладкий? Сколько тебе сейчас? Сорок три?.. Пять?.. Выходит, недавно перекинулся, а уже на этой стороне, да еще при воротах! Ну, Глебыч, ты и ловкач…
С минуту мы молча курили, разглядывали друг друга. На вид парню было немногим за двадцать, хотя в глазах и в морщинах у губ уже залегла усталость. Дож заговорил первым, впрочем мне-то сказать было нечего.
- Адресок твой срисовал в военкомате, но ты так ни разу и не отписал… - он вдруг оживился, глаза заблестели: - Слушай! На том берегу говорили, солдат за убитых в бою не в ответе, они ему не в зачет. Как думаешь, правда?.. Хорошо бы! Мы с тобой многих покрошили, страшно даже вспоминать…
Дальше молчать я не мог. Прикоснулся к его рукаву, произнес доверительно:
- Не обижайся Дим, но ты обознался! Не был я в Афгане, я вообще в армии не служил…
Дож посмотрел на меня исподлобья:
- А кого, по твоему, я на себе таранил? Или, скажешь, что никогда не видел Алимугула?.. Снег в тот день валил прямо с чистого неба, крупный такой, как бывает только в сказках под Новый Год. В Фургамундже мы никого не нашли, какая-то сука духов предупредила, а когда пришел приказ отходить из кишлака, тут нас и прижали. Просачивались поодиночке, перебежками. Ты прикрывал, шел последним, они успели пристреляться. Сам вместе с ребятами тебя в "вертушку" грузил…
Я открыл было рот возразить, но он без предупреждения ткнул меня кулаком под ребра:
- А это что? Или, скажешь, таким мама родила?..
Я опустил глаза, мои обнаженные из-за жары грудь и живот пересекали два страшных белесых шрама.
Дож начал раздражаться:
- Я и с хирургом в полевом госпитале говорил, из тебя одного свинца наковыряли с полкило! Еще думали, ты иностранец, твердил в бреду про какую-то пикчу, которую тебе кровь из носа надо увидеть…
Я окончательно растерялся. Не может незнакомый человек знать такие вещи! И этих жутких шрамов у меня никогда не было и откуда они взялись я понятия не имел. Можно было, конечно, начать ему поддакивать и врать в унисон, но не хотелось. Димка кровь проливал, не такая же я скотина, чтобы к нему примазаться:
- Как хочешь, старик, только вижу тебя впервые!
Ожогин зло затянулся сигареткой, посмотрел на меня оценивающе:
- Слушай, может тебя еще и контузило? Ребята говорили, такое бывает, память отшибает начисто. Только что-то не пойму: теперь-то, в послесмертии, какая разница?..
Не желая обижать парня, я изобразил на губах нечто вроде сочувственной улыбки.
- А может, все значительно проще? - прищурился Дож и сплюнул через зубы. - Может, ссучился ты, Дорофей, раз своих не узнаешь! Такое тоже случается…
Достал из кармана сигареты и вложил с размаху пачку мне в руку:
- Держи по старой памяти, не один пуд соли вместе съели! - прибавил к ним зажигалку, усмехнулся: - У меня в преисподней проблем с огоньком не будет…
Я сделал движение коснуться его плеча:
- Поверь, это совпадение…
Димка сбросил мою руку. На его бескровных губах появилась презрительная усмешечка:
- Верю, чего ж не поверить! - вдавил окурок каблуком в песок. Посмотрел мне в глаза: - Кучеряво, Глеб, устроился! Плохо ли служить при воротах, как при штабе писарем, запускать в геенну огненную таких бедолаг, как я? Работенка не пыльная, а нам… - покачал головой, - нам деваться некуда!.. Думаешь, наверное: чего он ко мне привязался? Боишься: хочу занять твое место?.. Не бзди, старичок, я не из таких. Много за мной всякого, а вот подлости не водится! - расправил широкие плечи. - Да, в ад идти страшно, но ведь не страшнее, чем нам с тобой было тогда под Кандагаром!
Шагнул к входу в пещеру, обернулся:
- Эх, Глеб, Глеб, лучше бы я тебя не встречал!..
Непроглядная чернота сомкнулась за его спиной, как воды омута. Я уже не пытался понять, что происходит. Да и как понять, как принять тот факт, что ты весь исполосован шрамами, если нет никакой возможности выкинуть из памяти день, воспоминания о котором жгут стыдом? Можно убедить себя в том, что ты был контужен, что доверять себе нельзя, что голова работает с перебоями, можно убедить себя в чем угодно, только куда, в таком случае, девать стоящую перед глазами лоснящуюся харю Гайденко - с ней-то что делать? Как забыть заискивающую суетливость отца? Ломающиеся в жалкой улыбке губы матери? Унизительные поиски денег?.. Нет, такое не забывается, а тут, оказывается, ты чуть ли не герой России!
Я в изнеможении опустился на песок. Поневоле позавидуешь буддистам, научившимся ничего не хотеть и ни о чем не думать. Пропади оно все пропадом, затянись фекалиями! Нет у меня больше сил жить, были, а теперь нету.
Как в фильмах ужасов давящее небо начало медленно опускаться, распластывая меня на земле. Навалилась мутная дурнота. Жизнь заканчивалась, как пленка в кинопроекторе, перед глазами пошли метущиеся, рваные кадры, но это было не забытье. Ах, если бы, если бы! Но, нет! Я видел все наяву, видел в цвете и малейших деталях. А еще говорят, никому не удается заглянуть в собственную могилу… Врут! Сашка с сыном стояли у потревоженной ограды, коллеги сгрудились поодаль. На соседней аллее рвал душу оркестр, три калеки со скрипочками. Цветы, венки… Интересно, по сколько скидывались? Сотруднички - мало я им платил? - наверняка жались, скаредничали. А на лентах что написали? "Дорогому и любимому…" - последнее вряд ли, но в целом, с учетом торжественности момента, сойдет. "Спи спокойно…" - если "спокойно", то от службы безопасности. "Гениальному руководителю…" - тут явно перебор! От кого венок? Ах, от бухгалтерии!.. Известные задолизы, только что-то припозднились. Как много узнаешь о себе интересного, стоит помереть!
Речь будет толкать Егоршин, он в таких делах поднаторел. Хотя таланта для этого не требуется, набор слов стандартный: человек - либо творческий, либо редких душевных качеств, сгорел - так это точно на работе, больше гореть негде… А вот это что-то новенькое! Обещают повесить на доме мемориальную доску?.. Тут, ребята, вы погорячились, пробить такое в Москве стоит хороших бабок, я, будь у меня выбор, взял бы деньгами… Помнить, как водится, будут вечно - на пару месяцев можно твердо рассчитывать. Внес неоценимый вклад - устарело, теперь даже бессребреничество имеет свою цену, но гроб достойный, лакированного дерева, на нем экономить не стали…
Только для человека, который в гробу, странное у меня возникло ощущение, будто я не один. Похороны, как известно, дело не только личное, но и сугубо индивидуальное, правда с учетом паленой водки, домовины можно сколачивать сразу на троих, но не такой уж я ничтожный человек, чтобы не рассчитывать на прайвеси! Зачем же в таком случае толкать усопшего в бок? Воля ваша, но с покойным так не обращаются…
Дядюшка Кро подкрался тихо, как партизан, только в зубах держал не гранату и даже не обоюдоострый финский нож, а кусок цветастой тряпки. Распластавшись рядом со мной, выплюнул его с омерзением:
- Тьфу, голая синтетика!
Я сел и обвел взглядом тоскливый пейзаж. Над Летой успел спуститься туман, с угрюмого, серого неба лился безжизненный, не отбрасывающий теней свет.
- Черт бы тебя побрал, Дорофейло, вот уж кого не ожидал увидеть! И это после всех моих трудов…