- Взрывали, скорее всего, из-под моста, - предположил Лукин, ориентируясь по цепочке перекинутых через реку фонарей. - Сегодня в трамвае сказали, что первый раз кнопку жал сам Лазарь Каганович. "Задерем, - сказал, - подол матушке-Руси!" И нажал. Сука!
Девушка всхлипнула в голос.
- Ладно, надо идти. - Телятин повернулся и, поддерживая спутницу, устало пошел вверх по улице. - Сегодня в институте говорили, что площадь оцеплена милицией и ночью могут быть облавы. Я бы смотреть не пошел, - продолжал он, обращаясь к Лукину, - племянница вот уговорила, Аня. Тяжело как-то на сердце, паскудно…
Лукин несколько подотстал, пару раз оглянулся, но улица за ними лежала тихая и темная. Свет горел только в нескольких окнах высившейся за рекой громады Дома правительства. Они свернули в глубь дворов, пошли лабиринтом подворотен. Неожиданно Сергей Сергеевич остановился, обернулся.
- Лукин, неужели это ты, Лукин! Не могу поверить! - Как-то неуверенно он шагнул вперед, обнял Лукина, поцеловал три раза. - Живой, действительно живой!
Где-то над их головами хлопнула рама, и мужской бас пообещал оторвать голову каждому, кто помешает ему спать.
- Трудовому человеку завтра в первую смену, - разорялся мужик на всю улицу, - а шелупонь недобитая шляется по ночам, спать мешает! Мать вашу перемать!
- Пошли отсюда! Пошли быстренько, - заторопил Телятин. - Не дай бог милиция!
Взяв Аню за руку, он почти побежал в ближайшую подворотню. Лукин следовал за ним, удивляясь проворству уже немолодого человека. "Только мне этого и не хватало, - бормотал Телятин на ходу, - если в институте узнают, пиши пропало! Говорил же, не надо ходить, так нет!"
- Да что вы так волнуетесь, - догнал его Лукин. - Ну, милиция, ну, скажете, кто вы есть, - и все дела!
- Слушай. - Сергей Сергеевич даже остановился. - Ты что, с луны свалился? И вообще, что ты здесь делаешь?
- Да то же, что и вы, - записался вот в свидетели истории. Вы меня в чем-то подозреваете?
- Да нет, что ты. - Телятин вытер со лба пот. - Знаешь, нервы разыгрались. Ты прости меня, Лукин, я ведь не хотел! Вообще-то ты где обитаешь? - продолжал Сергей Сергеевич, отдуваясь. - До первого трамвая далеко, пойдем к нам, мы тут совсем рядом, посидим - старое вспомним… Ведь есть что вспомнить, а?
Телятин приобнял Лукина за талию, повлек с собой. Лукин не сопротивлялся.
- Я ведь сегодня только приехал, - говорил он, стараясь идти в ногу с Телятиным, - вот и решил взглянуть, что тут у вас в столице творится…
- Вот и хорошо, вот и слава богу! А мы ведь, честно сказать, тебя похоронили. Из лазарета передали, что умер.
- Почти, - усмехнулся Лукин. - Правда, дырку во мне сделали изрядную…
- Как же, как же, помню! Я ведь помогал тебя грузить на подводу, когда везли в лазарет…
Они остановились на углу сквера, оглядевшись по сторонам, быстро перебежали его открытое пространство и нырнули в подъезд бывшего доходного дома. Широкая лестница и коридор были темны. Стараясь не шуметь, они дошли до нужной двери, Телятин открыл ее на ощупь, впустил Аню и Лукина в душное чрево квартиры. В тусклом свете пыльной лампы Лукин успел рассмотреть висевшие в рядок три железных почтовых ящика и три звонка на косяке.
- Все воруют, - говорил тем временем Сергей Сергеевич, запирая замки изнутри. - Раньше тоже, конечно, воровали, но не так. Совесть была, да и меру знали…
Покончив с ответственным делом, Телятин прошел в конец узкого высокого коридора, отпер дверь комнаты большим, с массивной бородкой ключом. Представшая взору Лукина комната с первого взгляда напоминала мебельный склад. По-видимому, Сергей Сергеевич знал о производимом его жилищем впечатлении, потому что тут же коротко пояснил:
- Уплотнили! Раньше вся квартира была за нами…
Пока хозяева готовили поздний ужин - ставили чайник, резали хлеб, селедку и колбасу, - Лукин опустился в высокое с резной спинкой и кожаным сиденьем кресло и, закурив, с интересом принялся рассматривать атрибуты чужой жизни.
- Да, - спохватился Телятин, - я ведь вас, так сказать, и не представил… Аня, моя племянница, дочь моей покойной сестры. А это, Анюта, мой старый товарищ и, так сказать, коллега - поручик Лукин.
Лукин поднялся, поцеловал протянутую руку девушки.
- Я просто счастлив, что у штабс-капитана такая очаровательная родственница. - Он искоса посмотрел на Телятина. Сергей Сергеевич вздрогнул, в глазах его мелькнул какой-то детский испуг.
- Что вы сказали? Штабс-капитана? Ах да! Ну, извини, забылся. Мы ведь с ним не виделись больше десяти лет, - пояснил он Ане, - поневоле мыслишь понятиями того времени. Но, друзья мои, вы только подумайте, какая встреча!
На огромном резном буфете лежала стопка книг. Лукин взял верхнюю, прочел заглавие: "Физика электричества".
- Вы студентка?
- Нет, она, с позволения сказать, артистка, - ответил за Аню Телятин. - Книжка эта моя, я этим делом себе на хлеб зарабатываю. Анна у нас актриса от рождения, - продолжал Сергей Сергеевич, разделывая ножом селедку, - пока, правда, в основном "шаги за сценой" и "кушать подано"…
- Ну, дядя! Ты лучше про себя расскажи.
- Да, в общем-то, нечего и рассказывать. - Телятин выпрямился, посмотрел на Лукина. - Преподаю физику в Институте водного хозяйства. А что делать, жить-то надо, вот я и забился в дальний угол, чтобы меня никто не трогал. Уж больно время нам досталось поганое!..
Лукин как бы невзначай прошелся к двери, выглянул в коридор. Сергей Сергеевич завернул селедочную требуху в газету, вытер тряпочкой белые пухлые руки. Открыв створку буфета, он не без торжественности достал из его глубин чекушку, поставил ее на стол.
- Ты бы лучше рассказал о своем открытии. - Аня принесла стопки, протерла их концом полотенца. - Вы знаете, - обратилась она к Лукину, - я, конечно, плохо все это понимаю, но ведь он доказал, что Эйнштейн не прав! Дядя даже хочет написать ему письмо.
- Ну, не то чтобы доказал, - поиграл бровью Телятин, - и не то чтобы не прав, но есть кое-какие соображения… Ладно, не будем сейчас об этом, все надо как следует обдумать, просчитать. Да и куда спешить, когда речь идет о вечном. Давайте лучше к столу!
Рукояткой ножа он сбил с горлышка бутылки сургуч, острым кончиком поддел пробку, разлил водку по стопкам.
- За встречу, Лукин, за нашу встречу! Рад тебя видеть живым. - Телятин выпил, положил на хлеб кусок колбасы. - Мы ведь в последний раз с тобой виделись…
- Первого октября восемнадцатого, - подсказал Лукин. - Без малого четырнадцать лет назад. Станция Жутово, южнее Царицына. Славный, помнится, Сергей Сергеевич, был бой! Атаковали больше суток и все-таки взяли. Красная особая стрелковая дивизия - а драпали, как зайцы, побросали бронепоезд, эшелоны с провиантом, раненых! Вы, случайно, не член ВКП(б), я не растравляю ваши нежные чувства? - поинтересовался Лукин. - А то ведь времена меняются, а в анкетах про свое белое прошлое указывать не обязательно…
- Зачем вы это говорите? Вы хотите дядю запугать? - Аня подняла на Лукина глаза.
- Ну что ты, девочка, - успокоил ее Телятин. - Просто у нашего гостя такая милая манера разговаривать! А в анкетах я про Добровольческую армию действительно не указывал. Впрочем, пишу честно: до революции был преподавателем Академии Генштаба…
- Да у вас, Сергей Сергеевич, на лице написано, что вы человек сугубо гражданский! До сих пор удивляюсь, почему вы тогда оказались вместе с нами!
- Удивляешься? Странно… Мне казалось, что в этом был мой долг перед той страной, какую я привык называть своей Родиной… Не будем об этом. Расскажи лучше, как сложилась твоя жизнь. Я ведь даже не знаю обстоятельств твоего ранения!
Телятин поднял свою стопку, чокнулся с Лукиным. Лукин выпил водку глотком, запрокинув изрядно поседевшую голову.
- Как сложилась жизнь? - Он закурил, выпустил дым из угла рта, покусал верхнюю губу. - Наверное, как у всех… А ранили глупо, ранят и убивают всегда глупо. Вы, конечно, помните полковника Сотникова? Он приказал разобраться со стоявшими на путях эшелонами. Поднимаюсь в первый же вагон, открываю дверь купе… Я успел его рассмотреть. Красноармеец, совсем мальчишка, вся грудь в бинтах. Лицо белое как мел, глаза ну совершенно васильковые и от лихорадки блестят. У него даже не было сил поднять револьвер: согнул ногу в колене и положил на нее ствол. Я открыл дверь, он нажал курок. Все очень, очень просто. Потом госпиталь. Одесса. Не знаю почему, но уехать не смог. Пробрался в Самару, был грузчиком, сапожничал, удалось устроиться на курсы бухгалтеров. Образование, так сказать, позволяло. - Он криво усмехнулся, потянувшись за бутылкой, наполнил стопки. - Теперь, как видите, приехал, хочу попытать счастья в столице. - Лукин бросил взгляд на дверь, спросил: - Что-то не слышно ваших соседей. Я так понимаю, что их у вас двое?
- Ну, о них можешь не беспокоиться! Да их сейчас и нет. Пашка-пролетарий, - Телятин ткнул пальцем в ближайшую стену, - подался на заработки, завербовался на год на какую-то стройку и укатил, а ключ нам оставил, чтобы мы его интересы блюли. Он мужик неплохой, правда, пьет, ну да сейчас все пьют… Вторая соседка. - Он бросил короткий взгляд на Аню. - Она работает по ночам, приходит утром и весь день отсыпается. Тоже женщина неплохая…
- Да для тебя, дядя, все хорошие, прямо иисусик какой-то! Так и живешь с мыслью, как бы кого-нибудь не обидеть. Проститутка она, самая обыкновенная проститутка из "шикарных женщин", что по иностранцам…
- Ну зачем ты так? Ничего нет плохого, что Людмила Николаевна работает в валютном баре, обслуживает наших гостей…
- Так я и говорю, что проститутка! - стояла на своем Аня. - Ты бы уж лучше молчал!