Удивление с обеих сторон нарастало в темпе prestissimo, то есть в высшей степени быстро. Спустя несколько минут Чарский понял две вещи. Первое - говорить с Боткиным намеками бессмысленно, потому что намеков он не понимает. Второе - говорить с Боткиным откровенно, начистоту, тоже бессмысленно, потому что он и этого не понимает. Есть у человека определенное представление о том, как что должно быть, вот он и пытается уместить все в рамки этого представления. Святая простота она кого хочешь с ума сведет. Как говорится: "У косого Егорки взгляд шибко зоркий, да одна беда - глядит не туда".
"Скорая помощь" привезла больного, и никчемный разговор закончился сам собой. Алексей Иванович так и не понял, зачем к нему приходил заведующий урологией, а Олег Евгеньевич пожалел о том, что зря потратил время. Вот уж действительно, проще было бы госпитализировать этого Акмалова сразу, чтобы не убивать из-за него добрых полдня!
Но невысказанное просилось наружу, поэтому, выйдя из смотровой, Чарский зашел в кабинет к Ольге Борисовне, где ярко и образно, то есть нисколько не стесняясь в выражениях, рассказал о случившемся. Он надеялся на понимание, но понимания не нашел. И совсем не потому, что Ольга Борисовна пожелала заступиться за Боткина, а потому, что Ольга Борисовна, подобно большинству компетентных руководителей, терпеть не могла постороннего вмешательства в дела своего отделения. Чарскому надо было преподнести историю с Акмаловым как некий анекдот, а он начал словами: "Ну что вы творите, а?" За что и был принят холодно, без сочувствия, скорее даже наоборот - с порицанием.
- Ты, Олег Евгеньич, совсем зарвался, - сказала Ольга Борисовна. - Я все понимаю, конечно, но этот твой Камалов…
- Акмалов.
- Пусть будет Акмалов, неважно. Важно то, что он мог прямо из приемного позвонить в департамент, на горячую линию…
- Да ты о чем, Борисовна! Эта публика даже слов таких не знает - "горячая линия"! - запальчиво возразил Чарский. - Они жаловаться не привыкли. Это Мышкин ваш гудит…
- И не Мышкин Алексей Иванович, а Боткин. Мышкин - это город, откуда он приехал…
- Да хоть Склифосовский!
- Напрасно ты так думаешь, - покачала головой Ольга Борисовна. - Полтора месяца назад в седьмом роддоме попытались отказать в госпитализации гражданке Таджикистана, собравшейся рожать. Так муж сразу же позвонил в департамент, и закончилось все очень плачевно для дежурного врача. Ее уволили. Главному врачу тоже досталось. А ты говоришь…
- Я уже ничего не говорю. - Чарский демонстративно зажал рот руками, но тут же поднял руки вверх и патетически воскликнул: - Куда мы катимся?!
- Куда катимся, туда и катимся, - пожала плечами Ольга Борисовна. - Главное - катиться комфортно и без проблем.
Чарский фыркнул и не прощаясь ушел.
В отделении его ждал новый удар - мало того, что у медсестры Юханчиковой оказались месячные, так она еще и вышла на работу простуженной, с острым ларингофарингитом. Подобное несчастливое сочетание исключало возможность снятия напряжения привычным способом. Пришлось выплескивать накопившееся в крике. Олег Евгеньевич сначала наорал на Юханчикову, посмевшую выйти на работу больной.
- Пришла мне тут инфекцию распространять! Совсем уже того… - Последовало вращение указательным пальцем около виска. - Тебе больничный брать неохота, чтобы премию не терять, а на то, что у меня в отделении процент гнойно-септических осложнений подскочит, тебе наплевать!
- Так я же в маске, Олег Евгеньевич! - попыталась оправдаться Юханчикова.
- Да хоть в каске! - туманно ответил Чарский и, громко хлопнув дверью, вышел из процедурного кабинета.
Минутой позже он распекал у себя в кабинете старшую медсестру, которая обязана следить за тем, в каком состоянии подчиненные ей медсестры выходят на работу. Старшая медсестра, хорошо знавшая характер своего заведующего, не оправдывалась и не перечила, чтобы скорее отвязаться. Закончив разнос, Чарский проглотил очередную таблетку от давления и отправился на обход. Хорошо еще, что день у него был не операционный, а то после такой встряски ни скальпеля толком в дрожащих руках не удержишь, ни узла не завяжешь.
Ольга Борисовна не отказала себе в удовольствии спросить у Боткина, зачем приходил к нему заведующий урологией.
- Честно говоря, я и сам не понял, - ответил Алексей Иванович. - Наверное, он решил, что пациент симулирует. Такое случается даже с очень опытными врачами, иногда симулянта примешь за больного, а иногда больного за симулянта. Тем более что Акмалов этот сдержанный такой, не кричит, что ему плохо, жалуется скупо, как будто нехотя. Некоторые с насморком такой концерт устроят, что хоть стой, хоть падай…
Взгляд при этом у доктора Боткина был немного не такой, как обычно. Чувствовалась в нем некоторая напряженность, потаенный вопрос.
- Я все помню, - сказала Ольга Борисовна. - Завтра в четыре часа на "Китай-городе" у головы. Если ночь будет беспокойной, можно перенести.
- Ничего переносить не надо! - испугался Алексей Иванович. - Я после "сдачи" посплю три часика и буду как огурец!
Ласточки на меню
- Поэт Евгений Баратынский сорока четырех лет от роду, в одна тысяча восемьсот сорок четвертом году отправился с семейством в Европу. В Неаполе он внезапно заболел лихорадкой и скоропостижно скончался. В Петербурге в том году была эпидемия тифа, а вот что за лихорадка унесла Баратынского, не совсем понятно. Неаполь, город портовый, мало ли что туда могли занести корабли… Как бы я хотел побывать в Неаполе! Может, удастся когда…
- Неаполь не советую. - Ольга Борисовна пару лет назад побывала в Неаполе, и при воспоминании об этом грязнейшем из итальянских (а может, и не только итальянских) городов ее до сих пор передергивало. - Большая вонючая помойка, я не преувеличиваю - реально кучи мусора навалены на улицах, как будто так и надо, да еще и опасная для жизни.
- Мафия? - понимающе уточнил Боткин.
- Водители, - усмехнулась Ольга Борисовна. - Водители-мудители. В Неаполе принято ездить как вздумается, без правил, не обращая внимание на знаки, светофоры, другие автомобили и пешеходов. Даже на тротуаре можно попасть под машину. Короче говоря, если надо поиметь от Италии приятные впечатления, то можно ехать куда угодно, но только не в Неаполь!
- А в Венеции вы были?
- Мы вроде как перешли на "ты" во внеслужебной обстановке, - напомнила Ольга Борисовна. - Была, но неудачно - в самый пик туристического сезона. Сказать, что туристы ходили толпами, это еще ничего не сказать. Ясное дело - самый туристический город Италии, самой туристической европейской страны.
- Искренне завидую, - признался Боткин. - Одно дело читать, другое дело увидеть своими глазами.
- Признаюсь честно - ни один из виденных мною городов не сравнился с заочным представлением о нем. Предвкушение удовольствия зачастую лучше самого удовольствия. Кстати, знаешь, что пишут в итальянских автобусах рядом с кабиной водителя? "Запрещено разговаривать с водителем - руки ему нужны для вождения!"
- В самом деле? - рассмеялся Боткин.
- Шутка! - призналась Ольга Борисовна. - Но очень правдивая. А вообще-то я больше всего люблю не туристический, а морской отдых. Будь моя воля, то я все время от рассвета до заката проводила бы на пляже, точнее - в воде, млея от восторга. Нигде так хорошо не отдыхается.
- Я тоже люблю воду, - ответил Боткин. - Правда, на море давно уже не был, все больше в Волге да в Волге. Но какая у нас в Мышкине Волга! Взглянешь, аж дух захватывает! Вот как бы ни было грустно и тоскливо, а посидишь на берегу полчасика, посмотришь на воду, и все проходит. И купаться хорошо. Я купаюсь круглый год.
- И зимой? - не поверила Ольга Борисовна. - В лютые морозы?
- Ну, лютых морозов у нас почти не бывает, - улыбнулся Боткин. - Не Заполярье же. А так и зимой тоже в прорубь прыгаю. Но зимой недолго, нырнул - и вылезай, а летом могу часами в воде сидеть, не надоедает. Особенно если место безлюдное, то слышно, как птицы поют, а по воде водомерки бегают…
На столбе, мимо которого они проходили, висело большое броское объявление, отпечатанное красным по белому. "Молодые, веселые и общительные юноши и девушки с презентабельной внешностью приглашаются на сезонную работу для проведения промо-акций в магазинах и торговых центрах. Оплата от 1000 рублей в день".
- Москва, - мгновенно переключился на другую тему Боткин. - Столица. Работы всякой много, только и видишь - приглашаются, приглашаются, приглашаются…
- Это всякой работы много, - с упором на слово "всякой" сказала Ольга Борисовна, - а приличную днем с огнем не найдешь.
- Разве тысяча рублей в день - это плохо? - изумился Боткин. - Особенно для студента? У нас в Мышкине, например, десять тысяч в месяц считается очень хорошей зарплатой. А тут - от тысячи в день. Значит, и больше можно заработать, например, полторы или даже две. Плохо ли?
- Ну, во-первых, "от тысячи" реально может означать рублей пятьсот-семьсот, да и то при условии отработки полной смены. Во-вторых, могут вычесть за запачканный костюм или придраться еще к чему-нибудь. Да и работать промоутером тяжело, это только на первый взгляд кажется, что легче легкого - стой, улыбайся, слоганы скандируй и листовки раздавай. Я как-то раз попробовала в студенческие годы поработать на промо на строительной выставке, подруга соблазнила. Три дня кое-как вытерпела и больше никогда-никогда в эти игры не играла! Вообще не люблю толпу…
Боткин принял сказанное как руководство к действию и тут же попытался свернуть с оживленной Маросейки в переулок.
- Мы просто гуляем или у нас есть конкретная цель? - поинтересовалась Ольга Борисовна.