Алексей Иванович, предупрежденный о приезде корреспондента заранее, готовился к первому в своей жизни интервью весьма серьезно. Подготовка заключалась в придумывании различных каверзных и заковыристых вопросов и ответах на них. Тренировка, увы, оказалась напрасной, потому что удалось угадать лишь самое стандартное - где учились и давно ли работаете врачом. Дальнейшая беседа с молодым журналистом вышла, на взгляд Алексея Ивановича, странноватой. По мнению журналиста, кстати, тоже.
- Алексей Иванович, вы давно мечтали кого-то спасти?
Журналист был молод, но уже успел перенять у более матерых коллег покровительственно-снисходительный тон всезнающего человека.
- Да я и не мечтал… - растерялся Алексей Иванович, обычно мечтавший или о более прозаических вещах, или о чем-то глубоко личном, не подлежащем обсуждению с посторонними. - Просто…
- Вы просто выполняли свой долг, - понимающе кивнул корреспондент. - Это первый человек, которого вам удалось спасти своими руками?
"А как, интересно, спасают чужими руками? - подумал Алексей Иванович. - Наверное, когда приказывают кому-то идти и спасать…"
- Первый или нет? - подстегнул корреспондент.
- Не первый, - ответил Алексей Иванович и больше ничего не добавил.
"Валенок деревенский, слова клещами не вытянешь", - пренебрежительно подумал корреспондент, живший в Москве уже третий год.
- А какой же? - спросил он.
Цифры - это хорошо. Цифры интересуют читателя. Цифры оживляют любой репортаж.
- Не считал, - Алексей Иванович виновато развел руками. - Вот роды считал. Семь.
- Что "семь"? - раздраженно переспросил корреспондент.
- Семеро родов я принял.
- На улице? - оживился корреспондент. - Где именно? Когда?
- Ну, не совсем на улице… Это в Мышкине у нас было. Три раза…
- Спасибо, об этом потом, - перебил корреспондент, которого интересовали сугубо районные новости. - Скажите, Алексей Иванович, а что вы почувствовали после того, как спасли господина Бессмертных?
- Усталость, - честно признался Боткин. - Не люблю я эту суету дерганую…
Корреспондент понял, что лучше написать интервью самому. И написал.
Слава капризна, своенравна, но прилипчива - если уж привяжется к кому, то надолго. И чем меньше ее желают, тем сильнее она привязывается и громче становится.
Алексея Ивановича начали узнавать пациенты:
- Это про вас, доктор, в газете писали?
Алексей Иванович смущенно кивал, словно в газете было написано о нем нечто нехорошее, постыдное.
Некоторые интересовались - на самом ли деле Алексей Иванович приходится племянником самому Склифосовскому. Алексей Иванович отвечал, что был бы рад и гордился бы таким родством, но увы…
- Не переживайте, доктор, - "утешила" одна из пациенток, - вашим именем тоже что-нибудь назовут.
Алексей Иванович полдня пытался осмыслить эту фразу, но так и не понял, где он переживал, о чем и почему его именем должны назвать "что-нибудь".
Несколько экземпляров "Свибловского вестника" он припрятал, чтобы отвезти в Мышкин. Хоть и переврали кое-что, а все же…
Неделей позже материал перепечатала окружная газета "Окрестности". Теперь Алексея Ивановича стали узнавать чаще. Он начал подумывать о том, чтобы сбрить бороду и тем самым изменить свою внешность до относительной неузнаваемости, но так и не решился, считая, что без бороды его лицо будет совсем простоватым, не "докторским".
Circulus vitiosus
Жена "крестника" Алексея Ивановича написала благодарственное письмо в департамент здравоохранения. Благодарственные письма, да еще и не написанные самими медиками или их родней, в департаменте получают далеко не так часто, как жалобы. А тут еще и ежедневные требования "публичного позитива" со стороны руководства. Поэтому сотрудники департамента подсуетились и организовали статью в пятничном выпуске ежедневной газеты "Новое московское время", выходящей миллионным тиражом. В пятничном выпуске, который считается самым популярным, потому что в нем печатается телевизионная программа на следующую неделю!
Для "Нового московского времени" Алексея Ивановича сфотографировали с ларингоскопом в руках ("Должны же быть у профессионала какие-то атрибуты… Фонендоскоп? Ну, это же пошло, как врач - так сразу с фонендоскопом… Надо что-то новенькое, незаезженное…") и вместе с коллективом приемного отделения. С подтекстом - не один у нас такой доктор Боткин, а много. Корреспондент из "Времени" в беседе больше напирал на личное - семейная жизнь, домашние животные, хобби и все такое. Главный редактор "Времени" (он же и владелец газеты) еще в начале своей журналистской деятельности усвоил, что сплетни интересуют людей куда больше, чем новости.
Алексей Иванович, обжегшись на молоке, трижды повторил, что родство его с Сергеем Петровичем Боткиным не установлено, но рассказал про свою любовь к истории, про свои робкие исторические изыскания. Насчет семейной жизни не распространялся, сказал только, что холост и постоянной подруги не имеет, упомянул о маме, сказал, что до пенсии она работала библиотекарем. Корреспондент слушал очень внимательно, да еще и диктофон работал, так что можно было надеяться на то, что он ничего не переврет и не напутает.
Корреспондент не переврал и не напутал, а просто наврал. С три короба. В статье, называвшейся без затей, но броско: "Доктор Боткин". Алексея Ивановича представили читателям, как "прямого потомка того самого Боткина, основателя одноименной московской больницы" и кандидата наук. Алексей Иванович с интересом узнал, что его мать до выхода на пенсию работала главным врачом роддома номер один в городе Мышкине и что он приехал в Москву не столько в поисках сносного заработка, сколько в поисках подходящей спутницы жизни.
- Сколько же мы нового о вас узнали, Алексей Иванович, - сказала старшая медсестра.
- Я сам о себе много чего узнал, Надежда Тимофеевна, - Боткин горько усмехнулся. - И о том, что Сергей Петрович основал Боткинскую больницу, и о том, что мама моя, оказывается, была главным врачом роддома, да еще первого! Значит, должен быть и второй? И это в Мышкине, где никаких роддомов нет, а есть только два отделения в ЦРБ - родильное и гинекологическое? И когда это я кандидатскую защитил? Сам не помню. Наверное, он меня с кем-то другим перепутал, заработался…
- Или хорошо принял, перед тем как писать, - предположила Надежда Тимофеевна. - За моей Галкой ухаживал один журналист, так я его трезвым ни разу так и не увидела, всегда под этим делом. Вы, Алексей Иванович, не переживайте, это даже к добру - назвали вас кандидатом наук, значит, будете вы им.
- Да куда мне! - Алексей Иванович в ужасе замахал руками. - Со свиным-то рылом, да в калашный ряд! Для научной работы надо не такую голову, как у меня иметь, да и возможности…
- Ой, не смешите меня! Какие там возможности? - пренебрежительно скривилась Надежда Тимофеевна. - Подойдите на кафедру внутренних болезней к Александру Гелиевичу, скажите, что надумали диссертацию писать, он вам тему даст…
- Ну не так уж все и просто… - усомнился Боткин.
- Просто. Я знаю, что говорю. У них желающих окандидатиться не особо много, конкуренции никакой, всем желающим - зеленый свет. Это вам не суицидологический центр и не кафедра урологии…
В шестьдесят пятой больнице базировалось несколько кафедр - внутренних болезней, госпитальной хирургии, неврологии с курсом нейрохирургии, урологии, травматологии и суицидологический центр НИИ психиатрии, тоже, в сущности, кафедра. Очень удобно, когда в стационаре много кафедр разных направлений - можно проконсультировать у светил и приближенных к ним "светлячков" любого пациента. Иногда для того, чтобы установить правильный диагноз без вскрытия, иногда для того, чтобы подстраховаться, укрепить свои позиции.
- Хотите, я сама спрошу у Александра Гелиевича?
Александр Гелиевич Аксаментов был профессором и реальным руководителем кафедры внутренних болезней Российского медицинского университета. Заведующий кафедрой Кокорев, в прошлом году отметивший восьмидесятилетний юбилей, ввиду преклонного возраста и слабого здоровья, выполнял сугубо представительские функции - дремал в президиумах на конференциях, семинарах, конгрессах и прочих симпозиумах или "работал" на дому. Ему даже документы на подпись возили домой.
- Нет-нет! - отказался Алексей Иванович. - Спасибо за предложение, Надежда Тимофеевна, но не надо. В приемном отделении все равно ничего не напишешь…
Алексей Иванович набрался смелости, позвонил в редакцию "Времени" и поинтересовался насчет опровержения. Ему ответили, что по таким пустякам опровержений не печатают. "Вот если бы вас родственником Гитлера назвали, тогда еще бы вы имели право возмущаться!" - строго сказала незнакомая дама, то ли помощник, то ли заместитель главного редактора. Алексей Иванович попытался объяснить, что подобная информация вводит читателей в заблуждение, с Боткина перескочил на несуществующий мышкинский роддом номер один, а с роддома на то, что приехал в Москву совсем не за женой… но его даже не дослушали до конца, буркнули "извините, я занята" и положили трубку.
Главный врач, прочитав статью, смеялся до слез.
- Это же надо подумать - кандидат медицинских наук! Крутая у нас больница, ничего не скажешь, если кандидаты в приемном отделении работают!