- Ершиком?! - изумился Боткин, словно не веря своим глазам.
- А чем же еще? - в свою очередь удивилась Губайдуллина. - Не мочалкой же!
- Почему?
- Потому что я к нему подходить очень близко не собираюсь - он воняет!
- Ну и что же? - Алексей Иванович пожал плечами и мягко укорил: - Если вы, Фаина Фаритовна, к запахам столь чувствительны, то зачем в медицину пошли? В медицине настурциями не пахнет.
Затем случилось нечто такое, что сразу же вошло в анналы (читателей, многозначительно заулыбавшихся после прочтения последнего предложения, автор убедительно просит заглянуть в словарь, чтобы узнать, чем анал отличается от анналов).
- Я глазам своим не поверила - думала, сплю! - рассказывала Губайдуллина. - Лексейваныч фартук надел, перчатки надел, в одну руку мочалку взял, в другую мыла кусок и начал этого бомжару мыть! Моет и говорит: "Ершик - для унитаза, мочалка - для человека, все надо делать правильно, тогда все будет хорошо". А бомжара сидит и кайфует, так ему хорошо!
- Врешь! - не верили слушатели.
- Здоровьем своим клянусь - все так и было! - отвечала Губайдуллина. - До пояса Лексейваныч его мыл, а потом я домывала.
- Самое интересное тебе досталось! - подкалывали шутники.
Губайдуллина морщилась и фыркала, давая понять, что ничего интересного она не увидела, и объясняла:
- "Скорая" приехала, Лексейваныч принимать пошел.
Отмытого и заметно посвежевшего бомжа одели в больничную пижаму, выдали шлепанцы, доктор подверг его доскональному осмотру, особо долго выслушивал сердце, поинтересовался, не было ли когда ревматизма, попросил медсестру снять кардиограмму, а затем отправил на рентген за "фотографией" органов грудной клетки. В результате диагноз пневмонии был снят, а вместо него появился диагноз недостаточности митрального клапана, сопровождающейся недостаточностью кровообращения. Фоном пошел хронический бронхит в стадии обострения.
- В кардиологию его, Татьяна Валентиновна! - распорядился Боткин, отдавая медсестре заполненную историю болезни.
К среднему и младшему медицинскому персоналу Алексей Иванович неизменно обращался на "вы" и по имени-отчеству. Персоналу это нравилось. "Уважительный", - одобрительно говорили про Боткина.
Медсестра мигнула санитарке, чтобы та вывезла коляску с пациентом в коридор, и, оставшись наедине с доктором, сказала:
- Алексей Иванович, у нас не очень принято класть кого попало в кардиологию. Бомжей мы обычно направляем в терапию.
- Но там же порок, сердечная недостаточность, - ответил Боткин, - и ревматизм он отрицает. Надо разбираться. В кардиологии разберутся скорее и точнее, чем в терапии. Их профиль.
Другой бы доктор прикрикнул: "Везите, куда сказано!", а Боткин вежливо объяснил мотивы своего решения. Медсестра не собиралась злоупотреблять его вежливостью и его терпением, но все же сказала:
- Ой, что завтра будет…
- "Ой что" мы как-нибудь переживем, - заверил Алексей Иванович. - Я всем объясню на пятиминутке, не беспокойтесь.
Дежурные медсестры кардиологического отделения, ожидавшие совсем другого пациента, попытались было отправить Губайдуллину с пациентом обратно, но у них ничего не вышло. Губайдуллина завела каталку в триста шестую палату, остановила около свободной койки и сказала пациенту:
- Приехали! Располагайся!
Триста шестая палата была "блатной", двухместной. Вальяжный мужчина лет пятидесяти, лежавший с газетой в руках на другой койке, смотрел на нового соседа со смесью ужаса и отвращения. Как бомжа ни мой, а все равно сущность проглядывает. А больше свободных коек в отделении не было.
- Я его убью, загрызу, замучаю! - рыдала на следующее утро Введенская в кабинете заведующей кардиологическим отделением Бондарь. - Что за диверсант! Зачем он так, Ада Мартыновна?! Ведь я же просила-а-а! Я с Борисовной договорилась… Вечером мне Савченко-старший высказал все, что он думает обо мне и о нашей больнице, а сейчас я узнаю, что ко мне бомжа заложили-и-и! Я ему сейчас дам, этому Боткину!
- Успокойтесь, Вера Андреевна! - потребовала заведующая, для которой срыв с Савченко тоже означал определенную финансовую потерю. - И не вздумайте никому ничего "давать". Лишний шум - это лишнее внимание. Говорят, этот Боткин вообще странный. На будущее в его дежурства никаких дел не намечайте. А бомжа лечите, вы же врач!
- В двухместную палату, Ада Мартыновна! - Введенская слегка успокоилась и от рыданий перешла к стенаниям: - К Евсеенкову! Он сейчас тоже уйдет…
- А вы, чем убиваться понапрасну, лучше распорядитесь насчет "рокировки", - посоветовала заведующая. - Переведите в шестую Страшкевича, а бомжа заберите в восьмую. Он все равно долго не пролежит, знаю я эту публику, им любой режим поперек горла…
Выйдя от заведующей, Введенская столкнулась с Ольгой Борисовной, пришедшей извиниться и вернуть деньги.
- Ну как же так, Оль? - пристала к ней Введенская. - Ты же ему сказала! Он вообще кто - человек или диверсант?! Откуда он взялся на нашу голову?
- Из города Мышкина, - ответила Ольга Борисовна и ушла, не желая продолжать бессмысленный разговор.
Боткина она упрекать и отчитывать не стала. Как упрекать и за что отчитывать, если он формально кругом прав. Диверсант.
Кошки-мышки
Понедельник для всех заведующих отделениями по определению является тяжелым днем, потому что приходится разбирать то, что натворили подчиненные за два выходных дня. А уж они натворят, будьте спокойны!
Ну а если тихим воскресным вечером (ах, как хороши погожие августовские вечера!) в больницу вдруг нагрянет линейный контроль департамента здравоохранения и застанет дежурного врача приемного отделения вместе с дежурной медсестрой и двумя охранниками за столь прозаическим занятием, как совместное распитие спиртных напитков, то поутру заведующей приемным отделением определенно будет чем заняться.
- Посидеть душевно захотелось?! - свирепствовала Ольга Борисовна. - Алкаши! Совсем обалдели! Хоть бы заперлись, что ли! Хоть бы бутылку под стол спрятали!
- Ну кто же мог знать… - разводил руками дежурный врач Голтышев. - Так все удачно сложилось…
Провинившаяся медсестра Самойленкова молча разглядывала потрескавшиеся носки своих белых балеток. В отличие от Голтышева, она понимала, что оправдываться бесполезно. Ладно бы еще Виктория Васильевна поймала на горячем, а то - линейный контроль департамента.
- Это вы называете "удачно"?! - взвилась Ольга Борисовна. - Что же тогда, по-вашему, "неудачно"?!
- Да имел в виду, что так сложилось… Коле-"омоновцу" сала домашнего привезли с Украины, я малосольных огурчиков принес, у Маши пирожки были…
Самойленкова, не поднимая взора, всхлипнула.
- Ах, какая идиллия! - саркастически усмехнулась Ольга Борисовна. - Домашнее сало, огурчики, пирожки… Неужели эта вкуснятина без водки в горло не лезет?
- Да мы символически…
- Знаю я ваше "символически"! Доигрались вы, дорогие мои! Пишите объяснительные.
- Я больше никогда-никогда… - Голтышев прижал к груди короткопалые руки и затряс головой. - Поверьте, Ольга Борисовна…
- Я и не сомневаюсь, что больше никогда, - жестко ответила заведующая. - Вы у нас больше работать не будете. Оба.
- По статье? - спросила Самойленко, переглядываясь с Голтышевым.
- По инициативе работодателя за однократное грубое нарушение трудовых обязанностей, - уточнила Ольга Борисовна. - Статья восемьдесят первая, пункт шестой. У вас это, кажется, будет третье подобное увольнение, Максим Михайлович? Или второе?
- Третье, - обреченно вздохнул Голтышев.
- Ничего, - "успокоила" Ольга Борисовна, - участковым терапевтом всегда устроитесь. Не пропадете. И Машу с собой возьмете, будете на пару после приема бухать. Все, идите и пишите, мне после пятиминутки к Виктории Васильевне идти, отдуваться за ваши грехи!
Виктория Васильевна сокрушенно ахала, читая запись в журнале контрольно-распорядительной службы и акт, составленный контролерами. Ей пришлось среди ночи срочно собираться и приезжать на работу по вызову линейного контроля. А как же иначе? Если ответственный дежурный по больнице пребывает в нетрезвом состоянии и обязанностей своих исполнять не может, то положено вызывать кого-то из больничной администрации, чтобы учреждение не оставалось без "головы".
- А почему вы мне не позвонили, Виктория Васильевна? - спросила Ольга Борисовна. - Я бы сразу примчалась…
Ей вообще никто не позвонил, в том числе и Голтышев. Неприятную новость Ольга Борисовна узнала по приходе на работу.
- Ну они же вызвали меня! Пришлось ехать. Весь день давление скакало, легла спать пораньше, только уснула - и на тебе! Это хорошо еще, что ваш Боткин оказался под рукой, было кого вместо Голтышева посадить… Боткин, кстати говоря, молодец - встал, умылся, оделся и сел на прием в два часа ночи, ни слова не сказал.
- Должны же быть у человека хоть какие-то положительные качества! - усмехнулась Ольга Борисовна, до сих пор не простившая Алексею Ивановичу истории с госпитализацией Савченко.
- А он, кстати, не увлекается? - Виктория Васильевна многозначительно щелкнула пальцем по подбородку.
- Не замечала. Да и куда ему увлекаться? Он и так чудной, а если выпьет, так вообще…