Естественно, настроение у Хама не улучшилось, когда Илию отправили на север собирать животных. Хам должен понимать, что в этом была необходимость, но он любит дуться, такой уж у него характер. Ему стоит поучиться у Сима. Бера уехала три недели назад. Сим сначала повесил голову, но потом все же справился с собой.
Ной вздыхает. Жена смотрит на него. Он говорит:
– Нам нужны припасы.
– Не пропадать же буйволам.
– Завтра мы забьем их с Яфетом. А ты с Мирн будешь готовить вяленое мясо.
– Для этого нужна соль.
Еще одна незадача. Сколько их сейчас вместе? Десять или одиннадцать? Ной ерзает:
– Найдем где-нибудь.
– Лучше не стоит забивать быков заранее.
– Думаешь, сам не знаю? – резко обрывает ее Ной.
На следующий день на горизонте появляется Динар-торговец. Его силуэт дрожит в раскаленном мареве, отчего издалека он похож на необычное, странное существо. Наконец силуэт обретает кости и плоть. На Динаре истертые, усыпанные песком одежды, лицо опалено солнцем. Ничто не ускользает от его полуприкрытых черных глаз. Скулы острые – хоть масло режь.
– Ты взялся за большое дело.
– Взялся, – говорит Ной и кивает на бревна. На полуденной жаре на сотни локтей, словно толпа прóклятых душ, вытянулись вверх сдвоенные балки.
Лошадь Динара, умирая от жажды, кидается к лохани с водой. Динар умывается, чистит уши и ноздри от песка. Капли сияют в его бороде драгоценными камнями. Динар кажется Ною измученным.
– Как торговля?
– Плохо, – отвечает Динар. – Как корабль?
– Не стой на солнцепеке, – говорит Ной. – Поешь с нами.
После трапезы Динар говорит:
– На продажу я привез мало. Соль, немного зерна. Хотя к чему оно вам, ведь скоро урожай. Еще есть красивые сандалии.
– О сандалиях забудь. Все остальное мы берем.
Динар приподнимает бровь.
– Собираем припасы, – поясняет Ной. – Плохой урожай, долгая зима. К тому же, – добавляет он, – мир уничтожит потоп, поэтому нам понадобится все, что только можно достать.
Динар кивает, словно это уже не первое пророчество, которое он слышит.
– Цена тебе понравится. Никто ничего не покупает.
Они быстро договариваются, складывают тюки с зерном и солью в кладовой. Ной отсчитывает несколько медяков.
– Если где наткнешься на строительный лес, вспомни обо мне.
– Вряд ли, – отвечает Динар. – Перехожу на дорогие вещи: шелк, специи, браслеты и вино.
– Разбойники перережут тебе глотку за такой товар.
Динар сплевывает и произносит:
– Мир стал слишком грешен.
Когда он уходит, Ной позволяет себе почувствовать небольшое облегчение. Еще один шаг к полной готовности. Не обращая внимания на ноющую шею, он смотрит на небо.
– Завтра забьем буйволов, – говорит Ной жене, – а ты и Мирн займетесь мясом.
Ему даже в голову не приходит, что жена и так уже все знает.
Глава десятая
Илия
…А из скота нечистого по два, мужеского пола и женского.
Бытие 7:2
Мужчины такие забавные. Покажи им стаю волков, которой верховодят самцы, и они скажут: "Видишь? Мужчины должны править – таков закон природы".
Ладно.
Но покажи им улей, где главная роль отведена королеве, а самцы заняты лишь работой, и они возразят: "Люди – не насекомые".
Ну да.
Покажи им кошку, которая возится с котятами, и они скажут: "Ага! Женщины должны заботиться о детях". Но стоит им напомнить, что за три дня кошка пропускает через себя пятьдесят котов, и они спросят: "Хочешь, чтобы мы жили как животные?"
Круглолицый капитан финикийского торгового судна, который взялся перевезти меня через море на север, – безобидный малый. Чтобы убить время, я разговариваю с ним о космологии. Его бог вполне может оказаться братом Бога, которому поклоняется мой муж Хам: старик, низвергает молнии, отступникам грозит посмертным воздаянием и так далее.
– Почему ты так уверен, что твой бог – мужчина? – спрашиваю я его. – Ты же его не видел.
– Это естественно, – усмехается он. Что бы ни говорил капитан, он всегда усмехается. Причем каждый раз он склоняет голову и протягивает раскрытую ладонь, будто делает уступку или преподносит подарок. – Как-никак в этом мире силой созидания наделены мужчины.
Я чуть не подавилась.
– Чего?
– Семя мужчины дает начало росту плода, – говорит он с усмешкой и склоняет голову.
– Но без женщины, – напоминаю я ему, – это семя – лишь влага.
– А без мужчины, – улыбается он, – женщина – лишь пустой сосуд, ждущий момента, когда его наполнят.
– Тогда, скорее всего, Создатель сочетает в Себе мужское и женское начала. Наверное, Он гермафродит.
Моя мысль явно приводит его в смятение. Поскольку нашему спору не видно конца, я принимаю решение сменить тему. Капитан, несмотря на свои взгляды, человек сведущий и разбирается в науках о природе. Мне это тоже интересно. Однажды я говорю, что, если долго плыть в одном направлении, можно доплыть до края земли и упасть вниз. Капитан улыбается, вытягивает руку и говорит:
– Это невозможно.
– Почему?
Его улыбка становится шире. Его одежды выкрашены свекловицей, в цвет его обветренных щек.
– Ты когда-нибудь видела Луну?
Путь неблизкий, и я принимаю его игру.
– Видела.
– Какой она формы?
– Она меняется, но вообще-то круглая.
– Может, ты когда-нибудь видела Солнце?
– Видела, – и, упреждая следующий вопрос, добавляю: – Оно тоже круглое.
Он кивает:
– Так что же подсказывает логика?
– Твои рассуждения неверны, – возражаю я. – Ты забываешь, что Солнце и Луна сверху, а Земля снизу.
– Где снизу?
– Здесь.
– Где здесь?
Естественно, я не знаю, что ответить. Тут любой бы смутился.
– Давай-ка я тебе кое-что покажу, – предлагает он.
Он ведет меня на нижнюю палубу, кладет на стол два лимона.
– Это Земля, а это Солнце, – говорит он. – Земля крутится вокруг Солнца, как веретено.
– Чушь.
– Более того, – усмехается он и берет третий лимон. – Вот Луна. У меня только две руки, показать не так-то просто. Точно так же, как Земля вращается вокруг Солнца, Луна вращается вокруг Земли.
– Ну да. Мне больше нравилось, как ты рассказывал о том, что у Бога есть мужские принадлежности. Какие у тебя доказательства?
– Солнце встает и заходит – вот мое доказательство. Это происходит потому, что Земля вертится вокруг Солнца.
– А почему мы не чувствуем вращения?
Он пожимает плечами.
– Ладно, – говорю. – Допустим, Луна всходит и заходит, потому что вращается вокруг нас, точно так же, как мы вертимся вокруг Солнца.
– Точно.
– Вот тебе вариант попроще. Мы стоим на месте, а вокруг нас вертятся Солнце и Луна. Земля плоская, в чем каждый может убедиться своими собственными глазами. Докажи, что я не права.
– Не могу, – он многозначительно пожимает плечами. – Но мне нравится моя теория. В ней радующая глаз симметрия, которая есть в танце. Мне нравится мысль о том, что мироздание танцует.
Значит, он еще и поэт.
– К тому же моя теория объясняет еще кое-что.
– Что именно?
Он выстраивает лимоны в линию.
– Иногда Луна проходит между Землей и Солнцем. Поскольку они одного и того же размера, Солнце на время пропадает, и Землю окутывает тьма. Ты когда-нибудь такое видела?
– Видела. Мой деверь Сим назвал бы это дурным знамением. Даже на моей родине люди приходят от этого в ужас.
– Где бы ни жили люди, затмение наводит на них страх. Хотя, сама видишь, явление вполне объяснимое.
Он расстилает на столе свиток, испещренный мелкими значками, выстроенными в колонки.
– Согласно моим подсчетам, следующее затмение произойдет ровно через две недели. Точно в полдень. – На его красном обветренном лице играет удовлетворенная улыбка. Он как ребенок, который только что справился со сложной задачкой. – Весь мир погрузится во мрак, – с удовольствием произносит он.
– Запомню, – говорю ему тоже с улыбкой, хотя внутренне содрогаюсь.
– Запомни, – кивает он. – И не забудь, кто тебе обо всем рассказал. После затмения подумай еще раз о танце, в котором кружатся небеса.