- Ах живот! - вдруг как-то даже облегченно присвистнул врач. - Ну показывай свой живот, я как раз по животам и специалист.
Он долго переворачивал Сашу с боку на бок, заставлял вдохнуть и надуться, больно давил ей живот, и с каждым новым поворотом лицо его снова становилось все мрачнее и мрачнее. Саша иногда не выдерживала осмотра и тихонечко ойкала.
- Тише ты! - шикала тогда на нее мать.
Наконец, перестав мять живот, Александр Петрович спросил у фельдшера:
- Дежурная лаборантка здесь?
- Кровь надо сделать?
- И кровь, и мочу. - Доктор оставил Сашу и повернулся к Марии: - Страховой полис у девочки имеется?
- Богомольцы мы! - растерялась Мария. Она что-то слышала про полис, но что это такое, точно сказать не могла. Медсестра по весне ходила по дворам и всем что-то такое говорила, но Марии все некогда было узнать подробности. А потом она стала собираться в дорогу.
- Медицина у нас теперь платная, кто анализы оплачивать будет? - спросил врач.
- Может, не надо анализов? - испугалась Мария. - Вы просто скажите, какие таблеточки надо попить, мы вернемся домой и в аптеке купим! - попробовала она уговорить сердитого доктора.
- Таблеточки… - пробурчал он и сел к столу заполнять какую-то бумагу.
В комнату тем временем вошла девчушка в замызганном белом халате и велела Саше вытянуть палец. Доктор ждал новый взрыв плача, Но Саша перенесла процедуру на редкость спокойно.
"А девочка-то терпеливая", - подумал Александр Петрович и сказал Марии:
- Ожидайте!
Сам Якушев пошел наверх. Он практически не сомневался - у Саши был острый аппендицит, причем давность имел вторые, а может, и третьи сутки, и он, как хирург, прекрасно представлял себе, чем это может закончиться.
Он посмотрел на часы. До отхода автобуса оставалось час тридцать.
"Дима, наверное, уже вернулся, - подумал он. - Придется ему снова в операционную идти. Ничего, молодой еще, пусть учится, привыкает…" Дверь в ординаторскую отворилась легко, но там по-прежнему никого не было.
- Дмитрий Сергеевич еще не закончил? - крикнул он в глубину хирургического отделения.
- Не видела! - отозвалась медсестра из процедурки.
- Есть чистый халат какой-нибудь?
- Ваши все в стирке. Возьмите Бутыркина! Или мой! - хихикнула медсестра.
Якушев с отвращением накинул на плечи халат Бутыркина. Он не переносил на теле чужую одежду, пусть даже рабочую, и все свои халаты собственноручно метил у воротника кривыми стежками букв "А" и "П". Но сейчас выбирать было не из чего, и в халате доктора Бутыркина Александр Петрович вошел в операционную.
3
Старый аппарат искусственной вентиляции вонял газовой смесью как неисправный бензовоз. Анестезиолог сидел рядом с больным на неудобной табуретке, одним глазом наблюдал, как ходит вверх и вниз, дыша за больного, гармошка аппарата тридцатилетней давности, а другим глазом читал книжку. Операционная сестра, маленькая, юркая Лизавета Васильевна, поджав губы в ниточку, раздраженно перебирала на столике хирургические инструменты. Никто не знал, сколько Лизавете Васильевне лет, но сама она иногда с удовольствием рассказывала, как девчонкой была медсестрой во фронтовом госпитале. Сам Дмитрий Сергеевич, взмыленный, с залитым потом лбом, ожесточенно орудовал в операционном поле. Якушев подошел и, закрыв рот воротником халата, заглянул Диме через плечо.
- Что ты так долго?
- П-п-пришлось р-рану р-р-расшивать. - Дмитрий Сергеевич с детства заикался. В обычное время это почти не было заметно. Когда же он волновался, заикание происходило на каждом слове.
- Почему?
- Я у-уже н-на к-к-кожу с-с-стал ш-швы н-н-накладывать, а Л-л-л-лизавета в-в-вдруг г-говорит: "М-м-м-м-москита о-одного н-н-не х-х-хватает…"
Москитами назывались небольшие кровоостанавливающие зажимы.
- Так ты все назад расшил? Москит ищешь?
- Н-ну да! Н-найти н-не могу! У-уже все по третьему р-р-разу п-п-проверил!
- Слушай, может, ты его в желудок зашил?
- Ч-что я, д-дурак, ч-что ли? Н-нету там!
- А смотрел?
- Я п-п-прощупал. Н-не буду же я а-анастомоз р-р-рас-шивать!
Якушев, стараясь не дышать в рану, склонился над ней.
- Ну, покажи анастомоз!
Дмитрий Сергеевич показал. Соединение стенки желудка с двенадцатиперстной кишкой было выполнено безупречно.
Анестезиолог поднял голову от книжки и вопросительно посмотрел на хирургов:
- Долго у вас еще? А то у меня уже заднее место к табуретке пристыло!
Якушев посмотрел на операционную сестру.
- А что я могу сделать? - нарочито громко сказала она. - У меня перед операцией по счету было двадцать москитов, а теперь - девятнадцать! Считайте сами!
Александр Петрович подошел к столику, пальцем пересчитал все зажимы. Действительно, общее их количество было девятнадцать - четыре чистых, пятнадцать в крови - использованных на операции. Одного не хватало.
- Н-ну нет его в животе! Ч-черт его знает, куда он подевался! - От бессилия из горла Дмитрия Сергеевича доносились не слова, а какое-то птичье клекотание.
- В тазике смотрели?
Сбоку от операционного стола стоял эмалированный тазик, накрытый пакетом для мусора, куда хирург кидал испачканные марлевые тампоны.
- Сама не смотрела! Я под стол лазать не могу, у меня радикулит! - еще более сердито заявила Лизавета Васильевна. - А Машка смотрела. Два раза тазик вытряхивала! - Машка была операционная санитарка.
- А сейчас она где?
- В отделение усвистела. Все в отпусках, так она за троих работает!
Якушев вздохнул и поволок к себе металлическую мусорницу с педалью, стоящую у стены, довольно далеко от операционного стола.
- А в этой смотрели?
- К-как з-зажим так д-д-далеко м-м-может ок-к-казаться? - вытаращился Дима из-под маски на Якушева. Он стоял и не знал, на что решиться. В ране зажима не было, но и заканчивать операцию было страшно. Куда-то ведь должен был деться этот москит?
- А вы не ошиблись при первом подсчете? Может, их и было только девятнадцать? - неуверенно подал голос со своего места анестезиолог. Он не любил и побаивался операционной сестры.
- Я в операционной работаю тридцатый год, молодой человек! - веско заметила ему в ответ Лизавета Васильевна. - И до двадцати считать еще не разучилась!
Анестезиолог опустил глаза и опять уткнулся в свою книжку. Конечно, он считал, что операцию уже давно пора было заканчивать, но решил пока молчать.
Якушев отволок мусорницу в угол, приподнял вставленный в нее резервуар и осторожно заглянул внутрь. Клочки ваты, какие-то бумажки, осколки ампулы из-под лекарства - обычный больничный мусор горкой лежал на дне. Якушев ногой подпихнул мусорницу к двери и одним движением перевернул ее на пол. Анестезиолог из любопытства тоже приподнялся со своего места. В кучке использованных бинтов вертикально стоял москит с зажатым в браншах сигаретным окурком.
- Да вот же он! - с видом фокусника показал Александр Петрович всем присутствующим.
- Я, слава Богу, еще в своем уме! Ничего не путаю! - перекрестилась на аппарат искусственного дыхания Лизавета Васильевна.
- Это я, дурак, решил покурить, пока больному наркоз давали! - вдруг вспомнил Дмитрий Сергеевич и с радостью, что ситуация наконец прояснилась, стал с удвоенной быстротой ушивать рану.
Анестезиолог облегченно вздохнул, покрутил головой, воздев глаза к небу, закрыл свою книжку и убавил количество смеси, поступающей из аппарата. Теперь наступал его час работы. Операции подходил конец.
- Слушай, Дима! - сказал в направлении операционного стола Якушев, выметая остатки мусора в коридор и там уже отправляя их в контейнер. - В приемном тебя еще девочка дожидается с аппендицитом.
- В огороде полно работы, а от вас не уйдешь! - возмутилась операционная сестра. - Чья девчонка-то?
- Не из нашего района. Из богомольцев.
- Угораздило же ее!
Анестезиолог тоже мечтал, как минут через тридцать, выведя больного из наркоза и отвезя его в палату, он усядется в ординаторской у окна со стаканом крепкого чая, домашним пирогом, который положила ему на вечер жена, и дочитает в покое свою книжку. Но не повезло. К тому же если аппендицит осложненный…
- Причем скорее всего аппендицит у нее флегмонозный и с ограниченным перитонитом, - подтвердил его опасения Якушев.
- Н-носят этих богомольцев черти на нашу г-голову! - заметил, не прекращая орудовать кривой иглой и зажимом, Дмитрий Сергеевич.
- Еще у них и полиса нет! - просветил до конца обстановку Якушев.
- Так что ж теперь без полиса - помирать? - вдруг возмутилась со своего места Лизавета Васильевна. - Мы тридцать лет без полисов работали и больных всех лечили, дай Бог каждому! А теперь придумали какие-то полиса, а в больнице все хуже и хуже! Ни порядка нет, ни лекарств! Инструменты как в шестидесятых годах закупили, так с ними и работаем!..
Доктора решили воздержаться от разговоров, и Александр Петрович вышел из операционной, чтобы пойти посмотреть анализы девочки. До автобуса оставалось сорок минут, но сумка у него была уже приготовлена и стояла в ординаторской, идти же до автостанции от больницы было всего минут пять.
- Ну, где анализы? - спросил он у фельдшерицы Анны Ивановны, входя в приемный покой.
Девочка с закрытыми глазами лежала на кушетке, будто спала, женщина с сыном сидели на скамейке в коридоре. Анализ крови подтвердил предположение Якушева.
- Зайдите сюда! - позвал он Марию. - У дочери вашей острый аппендицит. Ее надо оперировать. Операция без полиса стоит денег. - Он замолчал.