- Не знаю, - честно ответила я. - Так как-то вдруг получилось, что сразу десять… Как тебе кажется, она красивая?
- Мне кажется, что ты дурища, - грустно сказала мама. - А еще мне кажется, что если ты вот прямо сейчас вернешься в магазин, то открытки возьмут назад.
Я обреченно вздохнула и отправилась надевать пальто.
Мамины предсказания сбылись, но только отчасти. Деньги действительно вернули, но донести их до дома мне так и не удалось. По пути с почты я завернула в магазин уцененных товаров и вышла оттуда с двумя пакетами шляп для уборки риса на полях. Картонный круг с двумя дырочками и бечевой: продеваешь, стягиваешь и получается сильно сплюснутый конус "от солнца". На улице было минус тридцать пять, но даже если бы не эта температура, супротив трехсот вьетнамских конусов десять жалких Вески рыдали и утирались концертными платьями. На сей раз "номер с возвратом" не прошел: как оказалось, идиоты в уценках обслуживаются только единожды.
- Это ведь надо же, какие заразы, - печалилась мама, узнав о том, что шляпы сдать не получится. - Так дитенка надули, чтобы им пусто было… Ты мне скажи, как же это они сразу триста штук тебе впарили?
- Да вот так вот, мамочка. Говорят, где тридцать, там и триста. Бери, говорят, деточка, в отпуску все сносится.
На фразе "В отпуску все сносится" мамино лицо приобрело пурпурный оттенок и как-то странно вытянулось. Я ничуть не удивилась, потому что часом ранее эта фраза возымела точно такое же воздействие на продавщицу в уцененном, поинтересовавшуюся, на хрена мне столько вьетнамских шляп, когда на улице северное сияние, указывающее на то, что у нас совсем не Вьетнам. Впрочем, все это не так уж важно: шляпами мы благополучно растапливали титан, и они вполне послужили на благо родины. Важно другое.
Вечером того же дня у родителей состоялся разговор, из которого выходило, что ребенок - полный кретин от финансов и что с этим нужно что-то делать немедленно, потому что следующий шаг - долговая-яма-паперть-тюрьма (нужное подчеркнуть). Они судили и рядили довольно долго, но выход был найден. По прошествии нескольких недель, возвращаясь из очередной командировки в Москву, папа привез мне свинью-копилку. На это ритуальное животное возлагались самые большие надежды. Считалось, что по мере наполнения свиньи деньгами мой нежный детский организм чудесным образом повзрослеет, осознает цену вещам и прекратит покупать невесть что. Как вы догадываетесь, даже миллион свиней не избавят меня от тяги к бюстикам Бисмарка, но наш рассказ вовсе не об этом.
Эта свинья была самая ужасная свинья на свете. Вот честное слово, у меня было много копилок и до, и после, но ни разу в жизни я не видела такой подлой конструкции. Есть копилки честные, системы "долбанем и гульнем". Есть копилки не очень честные, с кляпом для вытряхивания денег. А есть копилки скотские. Потому что исполнить свинью из пластмассы, забыв сделать в ней кляп, могла только форменная скотина. Но родственникам до этого факта было как до Киева пешком: уж ежели есть, так и есть - надо пользоваться. Копилку водрузили на самое видное место, а дальше начались показательные свиноприношения.
- Вот смотри, я кладу туда рублик, - говорила мне мама. - И папа положит рублик. А потом ты сама сдачу не потратишь и тоже туда положишь. Через три месяца можно будет купить что угодно.
- А если ты мне дашь этот рублик прямо сейчас, то я ведь и прямо сейчас на него могу купить что угодно, - уговаривала маму я, печально глядя, как свинья пожирает мой нетрудовой барыш. - Вот, к примеру, в уцененку завезли крайне недорогие сачки для аквариума. Всего по тридцать копеек, а если взять больше…
- Ничего и слышать не хочу!
С этими словами деньги отправлялись в холодное свиное нутро, лишая меня надежд на сачки, а уцененный магазин - верной прибыли.
Так продолжалось довольно долго, до тех пор, пока в поселке не построили кафе-мороженое. Если бы кафе не построили, свинья была бы жива и по сей день. Увы. В первый же день после посещения заведения я как-то сразу поняла, что в жизни есть только две замечательные вещи: уцененные сачки для аквариумов и мороженое, причем что из этих вещей чудеснее - вопрос неразрешимый и обсуждению не поддающийся. Отобедав в кафе два раза - в субботу и воскресенье, я немедленно потребовала зайти туда и в понедельник. К глубочайшему моему сожалению, папа развел руками и прочитал нудную лекцию о том, что сладкое нужно заслужить, и что его покупают только хорошим девочкам, и что наслаждаться мороженым в будни - удел сибаритов. Стоит ли говорить, что приговор свинье был подписан еще до того, как папинька закончил распинаться?
Едва дождавшись, когда обед закончится и родитель вновь отправится на работу, я начала охаживать свинятку. Поначалу действовала вежливо: взяла в ручки и стала трясти нежно-нежно. Свинья звенела финансами, но не поддавалась. Я начала трясти ее сильнее. Ни-чего-го. Уже через десять минут я скакала по квартире, точно укуренный шаман с ритуальным бубном. Фигушки. Свинья не только не покорилась, а вовсе даже начала издеваться: из нее полетели жалкие копеечные монеты, которые я сама туда же и засовывала, с тем чтобы показать родственникам, что я не хрен собачий и тоже участвую в свиноприношениях. Наконец руки мои устали, голова закружилась, а спина покрылась холодным потом. Настало время демонов.
- Просто убей ее!
- Разделай паршивку!
- Несколько движений - и много-много вкусного, сладкого мороженого.
- Никто и не узнает.
- Что такое несколько шлепков против трех шариков в шоколадной крошке?
Движимая единым порывом, я скрылась на кухне и вернулась оттуда с консервным ножиком. Орудие убийства блестело и пахло шпротами. Свинья зажмурила глаза и захрипела.
- Вот тебе, зараза, мои рублики! - прошипела я перед тем, как вонзить нож в плоть.
Уже через сорок минут убийца сидел в кафе и как ни в чем не бывало уплетал пломбир. У ног убийцы стоял ученический портфель с тремя сачками для аквариумов, одной фотографией Кобзона и двадцатью календариками с видами Суздаля. Труп врага лежал на подоконнике, на его спине зияла огромная рваная рана с некрасивыми краями. Свершилось.
Двумя часами позже, отведав аквариумного сачка, убийца справедливо рассудил, что плата за преступление была самая что ни на есть пустячная и что даже в порке есть свои плюсы. Во-первых, мороженое съедено, во-вторых, сачок приобретен, и в-третьих - ура-ура-ура, - свиньи в моей жизни закончились. Ну откуда мне было знать, что свинья - понятие бесконечное, практически галактическое и "за так" ни за что не исчезнет?
Через два дня свинота стояла на своем месте и улыбалась мне еще гаже: на ее спине красовалась большая белая заплатка, вырезанная из пластиковой бутылки.
- И больше не смей к ней притрагиваться, - сказал мне папа. - Надо же было так изуродовать… девочка… консервным ножом… До тех пор, пока не наполнится, никаких тебе кафе.