Глава 4
"Мы находим все необходимое во Христе, ставшем самим олицетворением мужества"
Дитрих Экарт,
наставник Адольфа Гитлера
Теплым субботним утром Ева, спрятав под блузкой бумажный сверток, вышла из дома и решительно направилась к гаражу. Пастор, который в этот момент стоял возле плетущегося на стену винограда, сделал вид, что рассматривает усыхающую лозу. Девочка еще не пришла в себя после молчаливого предательства отца, поэтому хотела проскочить мимо него как можно быстрее.
- Ева, ты видела это? - как бы невзначай проронил Пауль. Он тяжело переживал разрыв со своим "маленьким ангелом" и старался как-то исправить положение.
Ева, даже не взглянув в его сторону, продолжала идти дальше.
- Смотри, на этих ветвях листья здоровые, а на этих - желтые, - предпринял еще одну попытку Пауль. - А некоторые вообще увяли. Даже Бибер не смог понять, в чем здесь проблема: в корнях или в самой лозе.
- Вы разберетесь. Как всегда, - язвительно бросила Ева. В былые времена она ни за что не позволила бы себе так разговаривать с отцом, но теперь ей было все равно.
- Думаешь? - ответил Пауль, сделав вид, что не заметил ледяного тона дочери. - Может, ты и права. Ганс - лучший винодел в Рейнланде.
Ева промолчала.
- А знаешь, откуда я это знаю?
Девочка, открыв дверь гаража, равнодушно пожала плечами.
- По его ногам. Такие ноги, как у Ганса, могут быть только у того, кто шестьдесят три года провел на горных склонах.
Ева, которая в этот момент выкатила из гаража синий велосипед, даже не улыбнулась. Игнорируя отца, она поставила ногу на широкую педаль и помчалась через церковный двор. Девочка решила навестить Линди, которую несколько дней назад выписали из больницы. Проезжая мимо трех женщин, работающих в цветнике, она старалась не обращать внимания на их тяжелые взгляды. Ева знала, что они злятся на нее из-за санкций, наложенных французами на деревню после той злосчастной ночи.
Свернув в первую улицу направо, она покатила вдоль длинного ряда домов. Окна одного из них мыла какая-то женщина. Увидев Еву, она швырнула в девочку мокрую губку.
- Шлюха! Из-за тебя мой муж до сих пор в тюрьме! - крикнула побагровевшая от злости женщина в спину удаляющейся Еве. - И ты, и девчонка Краузе - вы обе шлюхи! Теперь на вас ни один порядочный мужчина не посмотрит, и поделом вам!
Ева молча налегала на педали, медленно поднимаясь вверх по покатому спуску. Ей хотелось плакать, но не столько от жалости к себе, сколько от захлестнувшего ее жгучего гнева. Вдруг, у нее за спиной раздался запыхавшийся голос Вольфа Кайзера.
- Ева, подожди!
Девочка обернулась.
- За тобой не угнаться, - сказал Вольф, изо всех сил налегая на педали.
Ева затормозила и спрыгнула с велосипеда. Вольф остановился рядом.
- Что тебе нужно? - злобно спросила Ева. Бросив велосипед на тротуаре, она уселась на бордюр.
- Ты чего? - удивленно посмотрел на нее Вольф.
- Ненавижу эту деревню, - тряхнула головой Ева.
Вольф, также опустив свой велосипед на землю, сел рядом с ней.
- Ты что, из-за той коровы так разозлилась?
- Так бы и поколотила их всех! - передернула плечами Ева, на что Вольф только рассмеялся. - Не вижу ничего смешного!
- Да ладно тебе. Ты куда едешь?
- К Линди, - достав из кармана носовой платок, Ева высморкалась.
- Я слышал, приезжает твой дядя Руди.
- Да, - при воспоминании о дяде Ева немного повеселела. Она любила Рудольфа фон Ландека. Этот практичный, уверенный в себе весельчак во время своих редких визитов всегда приносил в их дом массу интересных новостей и добрых шуток. Кроме того, он любил беседовать с Евой.
- Он же - брат твоей мамы, да? - спросил Вольф.
Ева кивнула.
- А у тебя еще есть дяди, кроме него? - продолжал Вольф.
- В Германии - нет. У папы есть брат Альфред, но он уехал в Америку еще в начале войны. Мама считает его трусом.
- Я тоже, - сказал Вольф. - Я слышал, Руди - богатый.
- Он работает на одну компанию в Берлине… Кажется, "Розенштайн Timme"… Она выпускает типографскую краску. Так вот, дядя Руди ездит по всей Европе, заключая договора с разными газетами. Представь: он иногда даже ездит в Нью-Йорк!
- Розенштайн… Похоже, директор этой компании - еврей. Лично я бы не работал на еврея.
- А что тут такого?
- А зачем обогащать евреев? Они предали нас, а теперь еще и наживаются на нашей беде.
- Бьюсь об заклад, тебе это сказал Ричард Клемпнер, - хмыкнула Ева.
- У партии есть все доказательства, - не отступал Вольф. - Знаешь, я бы тебе советовал присоединиться к "Союзу немецких девушек". Они объясняют, что такое еврейский большевизм, и учат, как стать хорошей немецкой матерью. Тебе бы бесплатно давали журналы, наподобие "Молодежь и родина".
Ева, встав с бордюра, подняла свой велосипед.
- Единственные евреи, которых я знаю, живут здесь, и мне они ничуть не мешают. Между прочим, в ту ночь только Зильберман побежал за помощью.
Вольф, сплюнув, резко встал на ноги и поднял свой велосипед.
- Советую тебе почитать, что пишет о евреях Генри Форд, - произнес юноша, перебрасывая ногу через раму.
- Это тот, который делает машины?
- Он самый. Как видишь, проблему с евреями понимают не только национал-социалисты.
Ева равнодушно пожала плечами. Ее все это не интересовало.
- А что это у тебя под блузкой? - вдруг спросил Вольф.
Ева покраснела.
- А чего ты туда пялишься? - отрезала она, и, сев на велосипед, продолжила свой путь.
Свернув за угол дома профессора Кайзера, Ева увидела на садовом участке Андреаса и его отчима. Парень, упершись кулаками себе в бока, смотрел на овощную грядку, на которую профессор указывал своей тростью.
- Ты вырвешь весь этот ряд! - кричал Кайзер.
- Но я…
- Я сказал весь ряд! - гаркнул профессор. - И не надо мне что-то доказывать! - на этом он развернулся и, что-то гневно бормоча себе под нос, поковылял к дому.
Спрыгнув с велосипеда, Ева быстро вытащила из-под блузки бумажный сверток.
- Привет, Андреас.
Парень, обернувшись, просиял. За последнее время он стал шире в плечах, а его лицо начало приобретать более мужественные очертания. "Он хорошеет с каждым месяцем", - промелькнуло в голове у девочки.
- Ева! Привет! А я тут грядками занимаюсь.
- Вот и занимайся, - сказал, подъехавший в этот момент Вольф. Остановившись возле Евы, он поставил велосипед на подножку.
- Рад тебя видеть, - сказал Андреас, подходя к Еве. - Знаешь, я…
- Спасибо за цветы и за то, что вернул мне ожерелье.
- Да не за что. Клемпнер снял твое ожерелье с руки мертвого француза, а Ганс попросил ювелира отремонтировать застежку.
- Спасибо вам большое, - Ева провела пальцами по висящему у нее на шее ожерелью. - Оно для меня много значит. - Вдруг, спохватившись, она решила поскорее сменить тему разговора. - А почему профессор Кайзер так кричал на тебя?
- Видишь вон тот ряд капусты?
Ева кивнула.
- В нем несколько кустов выступили немного в сторону.
- Ну и что?
- А то, что теперь я из-за этого должен вырвать весь ряд и посадить вместо него огурцы.
- А почему бы просто не пересадить те несколько кустов?
- Вот и я о том же говорю, но отец настаивает, что если хотя бы один - не на месте, то вырвать нужно весь ряд.
- Ну и правильно, - хмыкнул Вольф. - У тебя там полряда не на месте.
Андреас в сердцах швырнул тяпку на землю.
- И все равно, вырывать весь ряд - не выход! Просто он уже не знает, к чему придраться, - Андреас поднял тяпку. - Ну и ладно. Вырву все без проблем, если ему так хочется.
- Хорошо, ребята, я поехала, - сказала Ева, садясь на велосипед. - Хочу навестить Линди.
Андреас вытер лоб рукавом рубашки.
- Я слышал, ей уже лучше?
- Да, намного.
В этот момент Андреас заметил в руке Евы сверток.
- А это что?
- Мой подарок для Линди.
- Правда? И что за подарок?
- Кукла.