6
- Ты зря осуждаешь ее, - говорила Наташа.
- Ничего себе зря. Курить начал, выпивать. А она временные затруднения записывает в преступление.
- Ну, мужикам лишь бы найти оправдание своим слабостям.
- Но это против природы - не хотеть ребенка.
- И что ты пристал! Да, может, ей не хочется. Давай я тебе рожу.
Сергей нашарил ногами шлепанцы, сходил за сигаретами. Почему-то ему захотелось поглядеть на себя в зеркало, но в комнате было темно.
- Тебя не бесит зависимость от потребностей организма? Меня бесит, - сказала она, когда он вернулся. - Потребность организма превращена в таинство. Какое таинство - девяносто девять процентов разводов от этого. Но ханжество у нас развито До такой степени, что об этом не говорят, а если говорят, то только в виде призывов говорить об этом. Смотри, все слова на разных языках, обозначающие любовь, переводятся как желание. Кама, Купидон, Эрос - все это о желании. Уйти от мира значит - уйти от желаний, тебе не противно, что я такая умная?
- Значит, так запрограммирована, - засмеялся Сергей.
- А что? Возвышение духа всегда за счет унижения плоти. Женщины сильнее зависят от природы. Боюсь я всегда женщин-активисток, значит, у них что-то ненормальное в семье…
- Ты выйдешь замуж? - неожиданно спросил Сергей.
- Бери.
- И возьму! - Сергей сжал ее и повторил: - Возьму!
- Интересно, надолго тебя хватит сжимать меня со страшной силой? - спросила Наташа. - Руками за шею не обовью, не жди.
Сергей все держал ее, и она стала вырываться.
- Отпусти, Сереж!
Он отпустил.
- Дрожат ручонки, дрожат твои драгоценные. Знаешь, зажги свечи, погаси свет.
Сергей зажег наполовину сгоревшие свечи. Когда они подложили себе изголовье повыше, на одеяло поставили красный поднос, а на него пепельницу и бокалы и налили их, Наташа подняла свой и, глядя сквозь молодое вино на горящую свечу, повернулась к Сергею. Тот повторил:
- Выходя.
- Нельзя портить твою блистательную карьеру.
- Какая там! - отмахнулся Сергей.
- Я бы вышла, - сказала Наташа, - бегом прибежала, если б не знала Нинку. А ты ее любишь и уйдешь к ней.
- Любил.
- Любишь.
- Она доведет до обратного.
- Хорошие у меня плечи, - сказала Наташа. - Похвали.
Сергей погладил Наташу свободной рукой. Она осторожно поставила бокал на поднос.
- Тебе надо быть двоеженцем. Ведь это же невозможно с женой - сигареты, вино, свечи горят, и никаких проблем… Нет, - сказала она через какое-то время, - не гожусь я в жены, я потребитель, мне много надо. Вот в чем сила жен - в том, что им надо меньше, чем любовницам. А сила любовников в том, что они дают больше мужей. Правда, временно.
- А по совместительству? - спросил Сергей.
- Тащи поднос, - засмеялась Наташа, - это только наш юрист Боря может все враз, так как ничего не может.
И совсем неожиданно сказала вдруг:
- Знаешь, у нас выступал парень, он изучал данные института реанимации. Все возвращаются с того света с неохотой. Почти все говорят о тоннеле, в конце которого свет.
Вечером этого дня Наташа пришла к ним, много хохотала, курила, снова ругала журнальные статьи на медицинские темы.
- Образец сексуального воспитания, прочтите - встречи мужа и жены желательны два раза в неделю, предпочтительно в одно и то же время. - Смеялась и отпивала глоток. - Но как же страсть? И как тогда жить мировой литературе? Где удары молнии, вспышки крови - и почему встречи только между мужем и женой? А куда деваться бедным одиночкам? Нина, куда мне деваться?
- Я плохо себя чувствую, - отвечала Нина.
- Сейчас читаю материалы конференции генетиков, - говорил Сергей, разливая чай. - Один врач берется научно предсказать пою жизнь человека, начиная с недельного возраста до смерти. То есть то, чем и когда будет этот человек болеть. Например, блондины чаще сердечники, и так далее. Так что не за горами то время, когда слово "судьба" уступит место расписанию болезней.
- Ну их, ученых, - сказала Нина. - Они все готовы объяснить.
- Как это "ну их", - ответил Сергей. - Ведь дожили до внутриутробного переливания крови, доопределения пола по зародышу?
Нина взяла чайник, сказав, что он остыл, и пошла на кухню.
Она слышала, как Наташа упрекнула Сергея за то, что он говорит о ребенке.
- О’ чем же мне еще говорить? - громко ответил Сергей. - Моя профессия.
- Наташа, оставайся, - сказала Нина, - Куда уходить, на ночь глядя?
- И мне не провожать, - поддержал Сергей, - Конечно, оно бы и неплохо для здоровья - прогулка перед сном, Но все эти прогулки, всякий туризм, физзарядки - все эти попытки выживания противны природе человека. Молодец Армстронг, побывал первым на Луне и заявил, что бессмысленно стараться продлевать жизнь. Каждый проживет столько, сколько отвел ему бог.
- С большой буквы! - воскликнула Наташа. - Ведь это же имя собственное. До чего дожили. Школьник Петя Иванов помог пенсионерке Серафиме Борисовне погулять с любимым мопсиком Чапой в сквере имени Павлика Морозова. Все с большой, даже собачье имя.
- Ты остаешься? - спросила Нина.
- Намек поняла, - ответила Наташа. - Надо и мне замуж. - Она зевнула. - Это же заблуждение, что трудно выйти замуж. Ерунда. Секрет прост. Жениться всегда хотят на более молодых, а я всегда буду кого-то моложе.
Разошлись спать. Наташа посидела на кухне, чтоб не курить в детской, где ей постелили. Она долго не могла уснуть, ей казалось, что в большой комнате не спят, но ошиблась. Нина и в самом деле недомогала, а у Сергея был трудный день, да еще накануне бессонная ночь.
"Пойду под душ, - подумала Наташа, - смою печаль".
Разделась и на цыпочках прошла в ванную. Включила свет и уже хотела пустить воду, как обрезалась.
В ванной, в холодной воде, плавали розы на длинных зеленых стеблях. Две розы легли крест-накрест.
7
Нине было сделано легкое внушение - в личной карточке привезенного "скорой помощью" больного Захаревского значилось, что у него больна печень. Печень болела, да, но главное было в запущенной язве.
- Как же вы так, - говорила Нина, - я была у вас, а вы ни полслова о желудке.
- Надо же от чего-то умирать, - отвечал Захаревский. - Да с этими командировками, с этой сухомяткой…
- А вы откажитесь…
- Надо же кому-то и ездить.
- И жене радость.
- Спорный вопрос, - засмеялся Захаревский.
Он нравился ей, этот Захаревский. Она видела, что и больные в этой палате повеселели и тянулись к нему. На одной из летучек Нина говорила о микроклимате нравственности в палатах, приводя в пример своего больного. Через медсестер это дошло до него.
- Значит, мы коллеги, благодарю, - говорил он. Он вернулся с рентгена, где выпил стакан жидкого мела, морщился и вытирал рот салфеткой. - Побелили меня изнутри. Значит, я оптимист, благодарю. А меня в управлении всегда называют пессимистом. Сейчас век недоверия. Результаты одной экспедиции проверяются контрольной экспедицией. Официальное недоверие. Оттого, что срывают почести те, кто открывает большое месторождение, а не те, что честно докладывают о пустоте. Так что я - пессимист.
Нина плохо слушала. Она видела, что нравится Захаревскому, и он нравился ей, но думать о нем, как об Анатолии, она не могла, и дело тут было не в непохожести, а в том, что она знала его жену. К тому же он был больной ее отделения, она и смотрела на него, как на больного, но всего только раз зашла проведать его, когда его перевели в хирургическое.
Юрист Борис Эдмундович постучал к Сергею подписать направление в Дом ребенка на новорожденную, которую оды я из рожениц не захотела взять с собой.
- Причем я уже но удивляюсь, - говорит юрист, - но каждый раз поражаюсь. Санитарки сообщили, что за углом ее ждало такси, в нем парень. Отсутствие чувства отцовства меня не удивляет, но мать!
Сергей листал коротенькую историю роженицы. Марина, девятнадцать лет, маляр-штукатур, живет в общежитии прописанных по лимиту.
- Сказала санитаркам, если сообщат по месту жительства, то подожжет роддом, Я думаю, Сергей Михайлович, надо и эти слова сообщить ей на работу. Надо же хоть как-то хоть чему-то учить. Она подожжет! Как будто насморком переболела!
- Плюньте, Борис Эдмундович, - отвечал Сергей. Он смотрел карточку ребенка. Девочка, данные хорошие, три триста, почти полметра. - Да. В тот раз мне звонили, чтоб мы направляли с именами. Она не сказала - как?
Борис Эдмундович хмыкнул.
- Назовем Сашенькой. - Сергей взял ручку и вписал имя. - Александра. А также… - он замолчал, он вспомнил роженицу, молоденькую, высокую. Она шла не через него, он бы и не обратил внимания, но няня внизу говорила о ней, жалела, что без мужа. - Не отправляйте пока. Подпитаем как следует, догоним хотя бы до пяти килограммов. А потом, - сказал Сергей, глядя на юриста, - потом прошу вас, Борис Эдмундович, помочь мне, оставьте это между нами, помочь мне оформить эту девочку на мою фамилию.
- А наследственность! - завопил юрист.
- Насытим витаминами, - говорит Сергей. - Вы знаете, Борис Эдмундович, у нас в институте читала некая Златогорова. Тетка ничего, но никак не могла произнести это слово: "насытили". Говорила: "насыстили". Примерно так: "Данного пациента вовремя не насыстили витаминами, и он сошел на нет". Но мы насыстим, верно?
О событии узнали первыми роженицы, так как им приносили кормить девочку. Просили покормить наперебой. Сергей в день не по разу видел маленькую Сашеньку. Прошла неделя. Сергей купил цветов и хотел сказать Нине о своем решении, но дома его ждало известие - телеграмма. Просили Нину приехать к заболевшей матери.