Процедура составления описи заняла две недели. Таня требовала, чтобы майор не только пронумеровал все документы, но и составлял описание каждого листочка.
– Вы, что издеваетесь надо мной? – возмущался майор. – Хотите, чтобы я год ваши документы описывал?
– Я хочу, чтобы вы действовали по закону. Прочитайте закон о налоговой полиции, там написано, как производится изъятие. И не надо повышать на меня голос, эти законы не я придумала.
Когда подошли к пятнадцатой коробке, майор уже не сопротивлялся. Он вносил в акт любые требования, которые предъявляла Таня.
– Записывайте, – диктовала она, – на пятнадцатой коробке вскрыты пломбы.
– Где? – испуганно крикнул полицейский.
– Сами посмотрите. Я к ней даже не прикасалась.
Действительно, бумажные ленточки с печатями были порваны.
– Это, наверное, когда выгружали, – оправдывался полицейский.
– Сочувствую вам. Надо быть поаккуратнее с документами. Однако в акте надо написать всё, как есть.
Нехотя, полицейский сделал запись в акте. Из пятнадцатой коробки он вытащил четырнадцатую.
– К этой коробке претензии есть? – спросил он.
– Нет, давайте описывать документы, а то я с вами уже устала.
Акт был составлен. Полицейский подписал его и облегчённо вздохнул. Забрав копию акта, Таня ушла на завод.
* * *
Налоговую полицию в стране создали недавно. Её кадры в основном, составляли военные, уволенные в запас после сокращения армии и бывшие милиционеры. Если бывшие милиционеры привыкли действовать хотя бы оглядываясь на закон, то военные исполняли приказы начальников любой ценой, не задумываясь о юридических последствиях своих действий. Алежко дослужился в армии до майора. Его часть попала под сокращение, и он со своими товарищами был вышвырнут из армии, как мусор, который выносят на помойку без всякого сожаления.
Алежко после окончания школы сразу поступил в военное училище. Попав в казарму, он долго не мог привыкнуть к жёстким армейским законам. Вопиющая несправедливость возмущала его. Ему казалось, что старшины просто издевались над ним. На него, как на личность, никто не обращал никакого внимания. Он был не человеком, а деталью, винтиком в огромном отлаженном механизме, в котором людей не существовало, их заменял безликий личный состав. За любую, даже незначительную провинность неизбежно следовало наказание. Однажды, один курсант, перефразировав известное выражение "Ничто человеческое нам не чуждо", написал и повесил в роте плакат "Ничто человеческое нам не нужно". Этого курсанта нашли и отчислили. Время шло, и Алежко вскоре не только привык к военной жизни, но совершенно забыл о существовании другой – гражданской. Более того, эти гражданские стали раздражали его. Если Алежко встречался с мужчиной, который носил шляпу, а не фуражку, то он смотрел на него с пренебрежением, как на что-то низкое, не достойное звания мужчины. Женщин он вообще не считал за людей. Это были существа, пригодные только для приготовления пищи и воспитания детей. Гражданские недолюбливали военных. Алежко это чувствовал и отвечал им взаимностью.
После увольнения в запас его послали на курсы по переподготовке офицеров. Преподаватель, который, кстати, носил шляпу, читал лекции по экономике и праву. Наступили самые тяжёлые дни для бывшего майора. Мозг отказывался воспринимать эти мудрёные понятия. Ему было противно даже произносить слово "право". После окончания курсов, Алежко предложили службу в налоговой полиции. Предложение окрылило его. Служба, а не работа снова принимала его в свои объятия.
Когда Алежко получил задание о проверке завода, он не старался разобраться в сложившейся ситуации. Перед ним был его враг, и он жаждал был победить его.
Появление в его кабинете Тани, женщины, с доверенностью завода, он воспринял как личное оскорбление, как вызов директора завода. Лично ему, офицеру. И этот вызов Алежко принял. Директор завода стал теперь его личным врагом.
– Эта идиотка две недели меня мурыжила с описью документов, – жаловался он своему коллеге, Сергею Михайловичу, бывшему милиционеру, который в полиции считался лучшим сотрудником. – Директор это специально сделал, чтобы поиздеваться надо мной. Ну, ничего, с этой бабой я справился, а теперь и за него возьмусь.
Сергей Михайлович слушал Алежко и внимательно изучал акт изъятия документов.
– Напрасно ты так предвзято относишься к этому делу. Сначала разберись во всём, а потом уже и выводы делай. А то, что эта девочка так себя ведёт, так это вполне естественно. Ты защищаешь честь своего мундира, а она своего.
– Какого ещё мундира? – возмущался Алежко. – Это у неё, что ли мундир? Она баба и её место на кухне. Ну, уж если она влезла в мужские дела, то и получит от меня по-мужски, без всяких скидок.
Сергей Михайлович прочитал акт до конца и вернул майору.
– Это ещё вопрос кто от кого получит. – ответил он. – Если эта, как ты её называешь, баба тебе так врезала то, что с тобой станет, когда директор задействует свои главные силы?
– Где это она мне врезала? – удивился Алежко.
– Вот посмотри, – Сергей Михайлович ткнул пальцем в акт. – Пломбы на коробке № 15 были вскрыты.
– Это ерунда, пломбы порвались, когда мы коробки из автобуса выгружали.
– Не думаю, что это ерунда. В одном Акте написано, что документы упакованы в пятнадцать коробок, а из другого видно, что они находились в четырнадцати. Где же документы из пятнадцатой коробки?
– Там ничего не было. Мы четырнадцатую в пятнадцатую засунули, потому что у неё дно порвалось.
– Значит, надо было это в акте указать. А теперь выходит, что пломбы вскрыты полицией в одностороннем порядке, а документы просто исчезли. А как ты думаешь, почему эта девочка при описи документов заставляла тебя каждую мелочь в акт записывать, а на пятнадцатой коробке не попросила тебя записать, что там документов нет, а в ней находится четырнадцатая коробка?
– Она устала уже к этому времени.
– Это ты устал, а она мурыжила тебя специально, чтобы, подойдя к пятнадцатой коробке, ты оказался был выжат, как лимон. Скажи, кто грузил коробки в автобус?
– Заводские, – растеряно ответил майор. – Она мне сама предложила помочь. И на пятнадцатой коробке номер поставить тоже она мне подсказала.
– Уделала она тебя. Одним пальцем на лопатки уложила, как ребёнка. Вот тебе и баба!
Майор сидел перед ворохом бумаг, как оплёванный. Он никак не мог понять каким образом сопливая девчонка так провела его. Наконец, он взял себя в руки и стал просматривать документы. Заявитель, по информации которого проводилась проверка, утверждал, что директор отмывает деньги, то есть обналичивает их и присваивает себе. Просмотрев все бумаги Алежко не нашёл ничего подозрительного. Ему ничего не оставалось делать, как отдать документы в налоговую инспекцию для проведения стандартной налоговой проверки.
Проверка происходила медленно. Майор заходил к инспектору каждый день, но она ему ничего не говорила. Всё шло нормально. Инспектор обнаружила ряд несущественных нарушений, без которых не обходилось ни одно предприятие. Криминала не выявили. А майору обязательно нужен был криминал. Он мучительно хотел отомстить директору за ту оплеуху, которую дала ему эта девчонка. Вот и сегодня он зашёл к инспектору, не надеясь услышать ничего нового.
– Сегодня опять ничего? – спросил он.
– Нет, сегодня я обнаружила неувязочку, – к удивлению майора, ответила она.
– Какую? – оживился Алежко.
– Смотрите, завод платит заработную плату своим работникам деньги, а на расчётном счету у завода их нет. Откуда они появились в кассе завода – непонятно. И вот ещё одна загадка: завод перечисляет деньги своему поставщику и тут же просит вернуть их, но уже на другой расчётный счёт. Эти деньги снимаются и исчезают в неизвестном направлении.
У Алежко всё замерло внутри. Вот она удача! Он знал, он кожей чувствовал, что директор, этот слащавый вельможа в шляпе, который и дня не служил в армии, попадётся. Он должен был попасться, ведь эти коммерсанты все жулики и воры. Приближался его звёздный час, и он его не упустит.
– Значит, вы считаете, что завод провёл какую-то сделку, получил наличные деньги и не отразил их в документации, тем самым уклонился от уплаты налогов? – спросил он инспектора, еле сдерживая волнение.
– Выходит, что так. Другого объяснения я не вижу.
– Ну, а вторая загадка? Снятие денег с расчётного счёта, это же хищение в особо крупных размерах!
– Выводы делайте сами, я в полиции не работаю, – недовольно ответила инспектор.
"Ух, ты, как мы полицию не любим!" – подумал майор – "Небось, прикармливают вас эти коммерсанты, вот вы и покрываете их".
Алежко не шёл, а летел к своему начальнику.
– Разрешите доложить? – он вытянулся перед шефом, как на плацу.
– Докладывай, по глазам вижу, раскопал что-то?
– Раскопал, – довольно ответил Алежко.
Майор рассказал всё, что узнал от налоговой инспекции.
– А почему ты сам это не обнаружил? Зачем документы в инспекцию отдал? Теперь может произойти утечка информации.
– Может быть, утечка и произойдёт, но сделать они уже ничего не смогут. Необходимо срочно возбуждать уголовное дело по факту хищения и арестовывать директора.
– Экий ты быстрый. Я ещё не вижу никакого хищения. А что если у директора всему этому объяснение есть?
– Какие объяснения? Все доказательства у нас. Документы мы изъяли все.
– Кто знает, кто знает? – задумчиво произнёс начальник. – Действуйте в соответствии с законодательством, а с уголовным делом пока повременим.
Майор вызвал директора в управление для дачи объяснений.
– Что скажете? – спросил он Александра с явным удовлетворением.