- Как надзиратель за храмами я обещаю вам разобраться.
Больничный узник усмехнулся:
- Я согласен, господин, все делать так, как вы скажите.
- Есть у меня одна задумка, - как бы размышляя, проговорил Йот. - В годы тиранства на земле появилось много сирот. Кому как ни нам позаботиться о них! Дети человечества!
- Святое дело, господин! Тех людей, которые безвинно погибли, к жизни вернет, быть может, только гений Твердого Знака, а сиротам надо помочь здесь и сейчас, - заискивающе поддакивал больничный узник. - Кровопийца Ламех! Как только земля держит такое чудовище?
- Мы не допустим на земле беспризорности! Мы организуем приют при сифитском храме.
- Я слышал об этом, господин! Экономика любви!
- Я так понял, что ты не против проводить мою задумку в жизнь?
- Я?! Да я… Господин!.. - в нехорошей радости воскликнул лже-Ир и умоляюще посмотрел на Йота.
- Одна деталь: богатый человек, который будет иметь налоговую льготу и помогать вашему приюту - Ламех-каинит. Так что твои размышления по поводу чудовищ мало кому будут интересны.
- Я ляпнул, не подумав, господин, - живо возразил сам себе догадливый лже-Ир и закусил губу.
- Ир действительно был уродом? - поднимаясь с пальмового пенька, спросил Йот.
- Когда он был уродом, я еще не родился, господин Йот. Кстати, я могу сказать вам, где сидит настоящий Ир. Обратно вас поведут мимо его камеры. Из нее почему-то пахнет хвоей. Все удивляются этому чистому запаху в нашей клоаке.
Когда проходили мимо камеры с запахом хвои, Йот, мало надеясь на успех, остановился и показал стражнику монету. Но тот выхватил монету из пальцев Йота.
- Только недолго!
Но настоящий Ир не счел нужным разговаривать с Йотом, и стражник, извиняясь, развел руками. Но монету не отдал.
39
Выплывшая из хлебных полей каменная громада старого города, как всегда, расстроила Йота безвкусно расположенными зданиями - словно все свалили в кучу перед тем, как убрать. Когда ехали по городу, Йоту казалось, что здесь в угрюмых домах живут угрюмые люди. Построенный из кирпича город от времени почернел, а протекающий через него некогда широкий ручей обмелел. В нем еще водилась рыба, но для трапезы она была уже непригодна.
Карета остановилась у калитки, спрятанной в вековом плюще. Дверь открылась с готовностью и услужливо. Дом был небольшим и казался тихим. Он осел одним углом и будто окривел на левый глаз. Йот шел вдоль сотлевших плетней, за которыми заунывно росли цветы непонятного цвета. Видно было, ими хотели обуютить дом, но ничего из этого не получилось. А в доме пахло мочалом и свежими простынями, как в бане.
Ноема-жрица, увидев в окно Йота, легла на свое роскошно-развратное ложе. Когда надзиратель за храмами появился в дверях, Ноема измерила его с ног до лысины взором и, уловив его неуверенность и удобопреклонность на плотскую похоть, приветливо улыбнулась.
Выпили крепкой хмельной влаги. Глядь, появились еще чаши. Йот был готов к подобного рода встречам. Его не раз пытались задобрить вином, и пред каждой поездкой Йот принимал снадобья, чтобы не захмелеть. Принимал их и на этот раз и все же вскоре вошло в него вместе с вином Ноемы-жрицы детско-радостное ощущение праздника. Йот почувствовал сильное влечение к сочной женщине, и вскоре, преданные плоти, два бесконечно одиноких человека унижали себя до бессмыслия бессловесных. Когда волна похоти откатилась, Ноема-жрица сказала:
- Говори, зачем приехал. - Почти ласково.
- Я надзираю за храмами… - начал было Йот.
- Ты приехал сюда сам по себе, - прервала его Ноема-жрица. - Ты что-то ищешь, что-то хочешь узнать, что-то мучает тебя, поэтому ты здесь.
- Я так много хочу узнать, что неудобно и спрашивать… Слышала ли госпожа что-нибудь о книге Еноха?
- Об этом можно узнать только у самого Тувалкаина! Иагу может знать, но вряд ли он захочет с тобой откровенничать.
- Еще мне хотелось бы знать, что в действительности произошло у заброшенной штольни при закладке нового города.
Ноема долго молчала, и Йот подумал, что она отвечать не собирается. Но она еще немного подумала с чего начать и начала:
- Сейчас у меня украли всех духов, но были времена, когда я была сильна ими, так сильна, что соблазнила сынов Божиих, и они спустились в шатры к каинитянкам. Иаред, отец Еноха, пал одним из первых. Но вот его сын, Енох-сифит, начинает молитвенную жизнь, и так очищает себя словесными жертвами Богу, что ангелы света берут его на небо, и Енох узнает многое из пророческого прошлого и пророческого будущего. Ангелы возвращают Еноха на землю для проповеди. Тогда мне подчинялись очень сильные духи. С их помощью я могла проникать в сознание любого человека на любом расстоянии от него. Но когда я пыталась пройти в сознание Еноха, меня охватывал страх. Там был ангельский мир, там был сифитский Бог. Никто не верил мне, даже мой брат Тувалкаин. Мы были тогда дружны с ним. Но я так и не смогла донести до брата, что Енох-сифит действительно спускался от ангелов. А у заброшенной штольни по молитве Еноха наши идолы разлились водой, а сам Енох по солнечному свету пошел к гребню скалы, где его ожидали ангелы.
- Почему тогда вы не обратились в веру сифитов?
- Не знаю… Доказать ничего невозможно. Даже самой себе. Тут же приходят мысли, что Еноху-сифиту покровительствуют более мощные ангелы, и он внушает мне и свет, и ангельский мир, и сифитского Бога, Которого невозможно видеть… Кстати, Енох был здесь, в моем доме.
- Енох? Здесь?
- Не за тем, о чем ты подумал! В Енохе было столько ангельского света, что он попалил бы любую из нас… Он говорил интересные вещи. Именно тогда явилось миру новое сифитское пророчество о том, что Бог уничтожит развращенных людей потопом. И спасется только один праведник со своим семейством. Имя праведника - Ной.
- Ной? - переспросил Йот.
- Да, Ной. До меня это пророчество тогда еще не дошло, а Енох, видимо, полагал, что я уже знаю его, и сказал, что не я буду женой Ноя.
- Не вы?
- Не я!
- А почему вы должны быть женой Ноя?
- Что с тобой?
- Нет-нет, ничего… Душновато немного… Наверное, у жены этого Ноя по сифитской сказке должно быть такое же имя, как и у вас?.. Ноема?
- Это не сказка, Йот! Эту весть принес от ангелов Енох.
Йот вытер потную лысину краем простыни. Он лихорадочно повторял про себя: "Ной… Ноема… Ной… Ноема…"
- С одним Ноем некоторое время я учился в школе. Его жену зовут Ноема. С ней я тоже учился в школе. Она даже нравилась мне. - У воспоминания Йота был запах прелых листьев. Йот помнил, что в тот день солнце казалось лимонным. - Однажды я заступил ей дорогу, когда она выходила из школы. На лице девушки появилось недоумение. Каникулы я провел в городе и считал, что веду себя как горожанин, то есть нагло и разнузданно. Я считал, что такое поведение должно нравится девушкам. У ее губ появились едва заметные складки. На девушке туго сидел выношенный плащ, а ее робкие руки, торчащие из коротких рукавов, придавали мне уверенности. Сам я был одет несколько щеголевато, по-городскому. Мне хотелось кое-что показать ей, и я достал из своей сумки тетрадь, настоящую бумажную тетрадь со своими рисунками. Девушка почему-то спрятала свои восковые таблички за спину.
- Я нарисовал историю одного приключения, - не без гордости сказал я. - Эта история про нас с тобой.
- Ты хочешь показать ее мне? - спросила девушка, и легкие складочки расправились у ее губ.
Мы сели на скамейку в кустах школьного парка. Тень от акации накидкой легла на плечи девушки. Ей не понравилась нарисованная мною история. Одна страница в тетради была со шторкой. Я так и не решился отодвинуть ее, но сказал:
- Там мы с тобой лежим в постели.
Около губ девушки снова появились складки, как у взрослой женщины, и я почувствовал, что мои глаза забегали. Ноема поднялась, и, выйдя из тени акации (тень-накидка осталась на скамейке), пошла прочь. А я, растерянный, шел рядом и от пробуждающейся злости улыбался. А потом стал хвастать, что совсем скоро я переезжаю в город, а в городе у нас - очень влиятельный родственник, а, стало быть, у меня большое будущее. Из-за недомолвок и недоговоренностей я самому себе казался глубоким, взрослым. Я даже намекнул девушке, что готов разделить свое будущее с ней. Мы подходили к д-образному мосту через железную дорогу. Я сказал, что мост этот строил мой родственник - Енох, тот самый Енох, который построил основанный Каином город.
- Енох, который построил этот мост, не строил город, - с вызовом и горечью ответила девушка, - и твоим родственником быть не может. - Она остановилась. - Город построил Енох-каинит, а мост - Енох-сифит, построил над рекой.
От услышанного я впал в гугнивое оцепенение.
- Однажды у заброшенной штольни, там, где сейчас богатый квартал города, Еноха-сифита заставили служить с каинитами. Но идолы каинитов разлились водой. А Тувалкаин до того возненавидел вышедшую из берегов реку, что пустил ее по другому руслу. А по старому построил железную дорогу. - Слова девушки дышали правдой, но я и мысли не мог допустить, что кто-то в классе знает историю лучше меня. А бить было нечем. Меня до висков захлестнула внезапная досада. Я повел себя совершенно бесчестно.
- Ты знаешь о том, что законом запрещено деление на сифитов и каинитов? И у тебя за такие слова… - Я хотел припугнуть девушку, думал, что она начнет оправдываться, но она только спросила:
- Вот ты, оказывается, какой? - И, поспешая, пошла прочь от меня.
Йот не сказал Ноеме-жрице, что ему захотелось сделать девушке больно, и он, кипя, крикнул вдогонку:
- У тебя будут неприятности! - И оправдывая себя: - Ты сама этого захотела!