29
С помощью змеевика, подаренного Тувалкаином, Иавал-скотовод очень быстро поднялся из нищеты. Над капищем он возвел дощатые своды и стал называть свою кумирню храмом. В нем поселил кобылицу, не знающую седла. Живущей по-соседству громадной женщине Иавал сломал волю, и теперь она прислуживала ему: ежедневно мыла чистой водой каменный круг внутри кумирни, прибиралась в обновленном шатре, готовила трапезу Иавалу и обстировала его. Великанша находилась в храме, когда Иавал молился. В кумирне было сумеречно, только вход или блестел солнцем, или голубел небом. Рано утром Иавал ложился на спину в центре круга и с закрытыми глазами начинал шептать молитвы. Потом вставал на колени и, сложив ладони лодочкой, засовывал их в каменный круг, точно он был песочным. И начиналась такое, от чего громадная женщина в трепете и ужасе под испуганное ржание не знающей седла кобылицы кричала на весь храм: "Мама!" Ей хотелось бежать к сияющему выходу, но ноги будто прикипали к земле. Тогда она садилась на пол и закрывала голову руками, потому что боялась вылезающих из дощатых сводов полупрозрачных чудовищ. Танцуя, они плели для Иавала из светящихся разноцветных змеек гирлянды. Когда чудовища исчезали в сводах кумирни, Иавал, лежа на спине, взглядом переставлял в змеях-гирляндах светящиеся шарики. Взглядом отодвигал гирлянды в непонятное пространство, где они тускнели, снова извлекал их оттуда яркими и снова отправлял обратно. Иавал прекращал действо, когда чувствовал легкий голод. Громадная женщина готовила ему ужин, и Иавал, несмотря на усталость, угождал чреву, как медведь, хотя гортань его вкуса снеди не различала. Ночью Иавал брал громадную женщину к себе в постель и требовал, чтобы она унижала его. И она унижала, хотя боялась того, кого унижает. И не понимала, что их близость есть продолжение ритуала, начатого в кумирне.
Однажды во время Иаваловой молитвы в храме будто чешуя спала с глаз громадной женщины, и она среди светящихся разноцветных змеек-гирлянд увидела полупрозрачную кобылицу. Без сомнения, она была живой. Она то стояла в оцепенении, то металась по узкому пространству, точно находилась в невидимом загоне. Была в ней и еще одна странность, которая приводила в замешательство не меньше первой, а именно: у полупрозрачной кобылицы отсутствовали голова и шея. Прозрачность странной кобылицы с каждым днем умалялась.
Однажды ночью, когда великанше вдруг показалось, что Иавал не дышит угрозой, она решилась спросить:
- Ты вознамерился из ничего создать лошадь?
Иавал тихо засмеялся.
- Из ничего - громко сказано! - произнес он миролюбиво. - Из ничего - хм! Из ничего даже воображение ничего не придумывает. Попробуй вообразить новое существо. И не пытайся! Кое-что, конечно, получится, но только то, что уже ты видела или о чем слышала: человека с головой сокола, цветок с женской головкой… Надо быть честным перед самим собой. Я хочу создать женщину-лошадь.
Великанша спросила, боясь его:
- Зачем тебе человеколошадь?
- А ты как думаешь?
- Наверное, она будет умной, как человек, и сама будет делать всю работу в поле.
Иавал снова тихо засмеялся и увидел себя как бы со стороны. При свете маслянистых плошек глаза Иавала казались добрыми, но нет-нет да вспыхивала в них злая насмешливость.
- Если человеколошадь будет умной, как человек, она сама не станет работать в поле, а заставит работать другого. То есть, как и человек, превратится в сволочь и дерьмо.
- Я - глупая женщина, - сказала великанша, боясь Иавала. От постоянного страха она подобрела.
- Я бы хотел как бы из ничего создать человека, но тогда сильный дух поработит меня, а у меня нет ни сил, ни ума противостоять ему. И я решил пока создать нечто, очень похожее на человека, но не человека. А потом - видно будет! Пока мощный дух молчит - стало быть, я на правильном пути, - сказал Иавал и пожалел, что разговорился с женщиной и сказал то, что произносить вслух не следует. И, чтобы как-то затушевать сказанное среди других слов, Иавал сказал: - Ты еще о чем-то хочешь спросить?
Женщина боялась говорить, но чувствовала, что Иавал хочет, чтобы она говорила, и она спросила:
- Что за шарики ты переставляешь в гирляндах?
- "Шарики переставляешь"… - усмехнулся Иавал и пыль хрустнула на его зубах. Он взял громадную женщину за руку и вывел из шатра и подвел к реке, в которой отражалась ущербная луна. Палкой на водной глади нарисовал квадрат и долго смотрел на него, пока течение не унесло его. - "Шарики переставляешь"… - Они вернулись в шатер. - Это изнурительный, мучительный труд! Успей нарисовать квадрат на речной воде и тогда, может быть, в каком-то приближении представишь, что значит "переставлять шарики". - А, подобрев, добавил: - Некоторые вещи передаются по наследству: от животного к животному, от человека к человеку. И эти, как ты говоришь, шарики, кое за что отвечают при передаче… А тут уже мысли всякие лезут в голову! Все мы имеем в себе проклятие, вложенное в нас от праотца нашего Адама. Оно передается по наследству. А раз так, может быть, проклятие это в материальном мире существует в виде, как ты говоришь, одного из шариков? И если выдернуть этот шарик, выдернуть это древнее семя… Не стану ли я праведнее Сифа и Еноха вместе взятых? Вот смеху-то будет!
Великанша ничего не поняла, но молчание Иавала требовало от нее слов. И она сказала:
- Мне не нравится тебя унижать.
- Придется потерпеть!.. Ты боишься меня?
- Да.
- Чего ты боишься сейчас? - спросил Иавал, и голос его без видимой причины поменялся.
- Я боюсь, что ты превратишь меня в человеколошадь.
Иавал снова тихо засмеялся, но громадной женщине стало жутко от его смеха.
Прошло довольно много времени, прежде чем в кумирне женщина увидела то, что заставило ее лишиться чувств. Среди разноцветных светящихся гирлянд она увидела полупрозрачную женскую фигуру. Без сомнения, она была живой, хотя ниже пояса оставалась невидимой. В созданной Иавалом безногой женщине великанша узнала себя.
Когда она очнулась, стены кумирни сказали ей:
- Тебе бояться нечего! Просто, часть человекокобылицы будет похожа на тебя.
- Просто, часть… похожа на меня?
Однажды, войдя утром в храм, великанша увидела, что полупрозрачное женское тело воссоединено с призрачным конским. Кроткая женщина увидела два рубиновых сердца - конское и человеческое, которые в такт бились в полупрозрачном теле чудовища и гоняли по нему гранатовую кровь. А Иавал-скотовод, лежа в центре каменного круга в мокром от пота хитоне в священном безумии продолжал менять светящиеся шарики в змеевидных гирляндах.
Другим утром войдя в храм, великанша застала Иавала выкрикивающим имена падших ангелов. Когда Иавал замолчал, человекокобылица вышла из кумирни и растворилась в слепящей голубизне.
- Подними меня, женщина! - крикнул Иавал, пытаясь подняться на локте. Она бросилась к каменному кругу, удивляясь своему усердию и услужливости, и легко поставила Иавала на ноги. Прислонившись к косяку, мокрый от пота, Иавал счастливыми глазами смотрел туда, где под копытами человекокобылицы пылилась дорога. - Нехорошо ей одной жить на земле, - с задышкой сказал Иавал. - Сотворим ей… - Голос его был тихим, но торжествующим, твердым и ясным, а в словах чувствовалась неизбежность.
30
Стражники у ворот замка Тувалкаина приветственно вытянулись, когда жрец Иагу и поспешающий за ним воин борзо прошли мимо них.
Тувалкаин сидел за большим столом в зале со знаменитой коллекцией минералов и с опаской перебирал стопку тонко нарезанного папируса с изображениями змеевидных разноцветных гирлянд. Тувалкаин не зажигал свеч и подставлял папирусы свету, идущему от окон в форме пятиконечных звезд. Таких окон не было ни у одного здания в городе. Тувалкаин услышал шаги, когда Иагу и воин еще поднимались по лестнице. Вбежав в зал, Иагу поклонился, перевел дух и, отвечая на проникновенный взгляд Тувалкаина, сияя, сказал:
- Иавал-скотовод… - Иагу улыбался до обнажения зубов. - Ваш брат сотворил генетического урода! - И локтем толкнул в бок стоящего рядом клещеногого и невероятно широкоплечего воина. Он смущался, потому что Тувалкаин подавлял его. Воин боялся его взгляда: говорили, что взглядом правитель заставляет каменеть.
- Мы сидели, как обычно, в засаде, - начал наконец воин, - когда из кумирни Иавала-скотовода выбежала белая кобылица. - Он заговорил необычайно быстро, точно боялся, что ему не поверят и прервут. - Это мы поначалу решили, что выбежала кобылица, мы даже не думали ее преследовать. Но один из нас вдруг вспомнил, что в кумирне не было белой кобылицы. И мы бросились в погоню. Кобылицу нагнали только на лесной опушке и то только потому, что она сама остановилась. Она паслась… Она срывала руками плоды с деревьев и ела их, - смущенно говорил воин, поглядывая на Иагу, точно прося защиты. - Это была не кобылица! - Воин вспоминал неравнодушно, будто заново переживал недавнее событие. - У этой лошади вместо головы… До конской груди она - баба!
- Мы предполагали такой вариант, господин! - прервал Иагу, и слова его продолжали сиять. - Так же, как и наши жрецы, Иавал не стал создавать как бы из ничего человека. Иавал побоялся попасть под власть Денницы и, так же, как и наши жрецы, стал создавать генетического урода. Только не сатира и не кинокефала, а человеколошадь.
- Сколько прожило чудовище? - сухо спросил Тувалкаин. Не понимая вопроса, воин в замешательстве посмотрел на Иагу.
- Когда он уезжал, оно было живо! - ликуя, сказал Иагу за воина. - И поскольку почтового ворона не прислали, я смею надеяться, господин, что человекокобылица жива и сейчас!
- Мы сильно испугались, - вдруг заговорил воин. - Наши лошади приняли ее за свою и потянулись к ней. Она охаживала их руками, как человек: гладила гривы, кормила с ладони.