– С беспределом. С криминальным, чиновничьим, олигархическим… С теми, кто из-за кулис руководит оргпреступными группировками, организует теракты, убийства, покушения. Бизнюки лезут во власть, чтобы пустить страну с молотка – кто больше даст. Им на Родину плевать. Что будет завтра со страной, их не интересует. У них одно на уме – сиюминутная прибыль. Мелкопоместная номенклатура стрижёт свежую зелень проклюнувшегося предпринимательства. Дербанит бюджет. Да, страна круто поменяла курс. "Признаем же нашу некультурность и пойдём на выучку к капитализму". Мы теперь строим буржуазное общество, как когда-то строили коммунистическое. Помнишь, был в советское время кодекс чести строителя коммунизма? А мы все, как один, клялись быть достойными, хранить, как зеницу ока, преумножать. Так вот, некий свод моральных правил капиталиста должен быть и теперь. Ведь честь, совесть и порядочность никто не отменял, как и национальную безопасность, и любовь к Родине. А такие, как Сафонов и иже с ним, из породы опасных зверохапуг. Пароходами из страны зерно прёт. А от этого наш каравай только дорожает. Ему на Свободно плевать, у него Госдума на уме. Вот куда он метит. А ты в нашей борьбе нам крепко помог.
– И как же я вам помог? Тем, что компьютеры пожёг в сафоновском офисе? Так за это медалей не дают, а все больше срока. Что-то ты темнишь, Петрович. Говори, во что я вляпался?
Владимир Петрович откинулся на диванные подушки, закурил чёрную длинную сигарку, пустил струю дыма и рассмеялся.
– Ты думал, что уничтожил информацию на сафоновских компах? Ан нет. На самом деле ты её украл. Слизал под чистую все файлы. Коммерческую и приватную информацию качнул на спутник. Счета, банки, активы, пароли доступа, партнёры, акционеры, любовницы, продажные чиновники – всё теперь у нас. Так что, мы научим Игоря Сергеевича Сафонова Родину любить!
– Я ничего не воровал – вы использовали меня в тёмную.
– Нет, Миша, это сделал ты. Наша контора здесь ни причём.
Опаньки, вот так попадос! Оказаться между молотом и наковальней Профатилову хотелось меньше всего. Приобретать таких врагов, как Игорь Сергеевич и Владимир Петрович, совершенно ни к чему. Теперь краска отхлынула от лица Михаила Иосифовича:
– Вы меня подставили!
– А ты не подставляйся!
– То, что вы делаете – незаконно.
Владимир Петрович навалился грудью на стол и зло выдохнул в лицо Профатилову:
– Не пизди! А то, как ты чудишь на выборах Кутового, законно?
– Я не преступил ни одной статьи.
– Молчал бы уж, законник херов. Не гневи Господа! А то ведь мы и посадить тебя можем за всё то, за что наградили, так сказать, по совокупности содеянного. Понял?
Владимир Петрович откинулся на спинку дивана и произнес примирительно, с максимально возможной теплотой в голосе, на которую был способен:
– Ты пойми, брат, мы с тобой одной крови. Для всеобщего блага и торжества справедливости в борьбе с беспределом в нашей стране кто-то должен остаться вне закона. Выпало нам с тобой.
– Стой-стой! А как же честь, совесть, мораль, правила, о которых ты только что говорил?
– Запомни, Миша, правила таковы: нет никаких правил. Понял?
– Понял. Я запомню…
В конце избирательной кампании у Кутового вдруг обнаружился неожиданный и сильный соперник – сам Кутовой. После выхода из предвыборной борьбы Сафонова горожанам стало совершенно ясно – победит действующий мэр, который стремительно нёсся ко дню голосования на гребне растущей народной любви. А раз так, то зачем идти голосовать, всё равно победа будет за Кутовым. Предполагаемая явка по последним опросам избирателей стремительно падала.
Профатилов откомандировал Шаромыгину из штаба на городское телевидение, за что был награжден бесконечно признательным васильковым взглядом Ковальчук. Вновь в городском парке поднялся "Перископ". Каждый вечер Лара беседовала на голубом экране с рядовыми горожанами и уважаемыми ветеранами-орденаносцами о важности участия всех и каждого в голосовании в ближайшее воскресенье.
Статусные свободнинцы, ко мнению которых прислушиваются жители города, размышляли, почему нельзя игнорировать эти выборы. Говорили по писанным Маней текстам "о социальной ответственности граждан за свою судьбу – всякая власть исходит от народа", об обществе, которое будет пользоваться поддержкой власти, о предстоящем голосовании как неопровержимом факте торжества демократии.
Калиниченко Николай Александрович, председатель избирательной комиссии, рассказал о порядке голосования на дому и организации выездной торговли на избирательных участках.
Избирком разослал избирателям именные приглашения и поздравительные открытки молодым людям, голосующим впервые.
Городские коммунальщики заделали дырки в тротуарах у избирательных участков и, в кои веки, ввинтили все лампочки во все светильники. Всё, что можно было покрасить во дворах жилых домов и возле избирательных участков, покрасили.
Профатилов отправил в последний пропагандистский поход директора рынка Магмудоева, который в сопровождении многочисленной охраны объезжал город, квартал за кварталом, на своём необъятном "лексусе", агитируя народ на малопонятном полурусском языке. Муслим Ибрагим-оглы оставлял после себя: кипы дорогущих агиток, фантики от пожираемых им конфет, резкий мускусный запах одеколона, ненависть избирателей к богатому чужеродцу, который на рынке с них три шкуры дерёт; и, что самое главное, несокрушимое желание всех пообщавшихся с ним пойти на выборы голосовать против Магмудоева, рвущегося в нашу родную городскую власть.
А у Ивана Ивановича, похоже, открылось второе дыхание. Казалось, он не устаёт по определению, потому, что не может устать никогда, ведь не устаёт же работать вечный двигатель. В него словно имплантировали атомный реактор. Его распирал бешеный драйв. Охранный Вовик прокомментировал состояние шефа так: "Папик ворвался в тему и теперь ловит от всего происходящего кайф". Кутовому хотелось активно заниматься выборами. Он был энергичен и силен настолько, что по разу, а то и по два на дню увозил счастливую Ковальчук в охотничий домик. Там они неистово резвились, раздалбывая в хлам кровати и продирая до пружин матрацы. Охрана Кутового, в ожидании мэра и его пассии, стала вскоре перебираться из холла на веранду, а затем в салоны автомобилей и отъезжать от дома подальше, чтобы не слышать воплей влюблённых, вгоняющих пацанов в краску.
Сильнее пули
Электорат – это одноразовый народ.
Акрам Муртазаев
Накануне дня голосования, свежий и выспавшийся, Кутовой вернулся с мурлыкающей от пережитых удовольствий Ковальчук из охотничьего домика и спросил Профатилова:
– А мне что делать в это воскресенье?
– Как обычно, – ответил Михаил Иосифович, – агитировать за себя.
– Смеёшься, что ли? – подозрительно покосился на советника мэр. – В день голосования агитация запрещена.
К концу избирательной кампании Иван Иванович Кутовой поднаторел в законах, по которым проводятся выборы мэра Свободно, и теперь, видя свою близкую и неминуемую победу, больше всего на свете боялся предательства окружающих его людей, способных пустить по ветру всё, что он такими трудами создавал последние месяцы. Но только теперь, в последний день избирательной кампании, Кутовой понял, как сильно он любит власть. И как боится её потерять. Не эту – эрзац, где он кандидат в ожидании победы, а ту – прежнею, где он полновластный мэр, хозяин города. Слова Профатилова напрягли его – он припомнил торопливый шёпот гадалки, к которой его затащила Ковальчук в пору невменяйки: "Змею пригрел ты на груди. Рядом с тобой плохой человек – предаст тебя в последний момент". Профатилов этот бред уже слышал и больше слушать не хотел. Поэтому тут же пояснил:
– Иван Иванович, вы сами – сильный, умный и красивый – лучшая из форм агитации за Кутового! Поэтому завтра в течение всего дня будете объезжать избирательные участки, где вас будут встречать цветами и шампанским радостные избиратели.
– Меня от шампанского пучит.
– Хорошо, шампанское вычёркиваем. Вы пообщаетесь с членами комиссии, поинтересуетесь ходом голосования. Сфотографируетесь на память с избирателями. При этом будете лучиться уверенностью в своей победе так, что плёнки фотоаппаратов Толика Лазебного засветятся. Понятно?
– А это законно?
– Абсолютно! Хотя, какое это, вообще, теперь имеет значение…
То, что выборы состоятся, и победит Кутовой, было ясно, как божий день, и без опросов избирателей. Они фактически уже состоялись, на досрочном голосовании мэру натащили несколько тысяч голосов. Однако было совершенно непонятно, сколько, в конце концов, горожан придут голосовать. А для полного торжества демократии, дабы соблюсти политес, голосование требовалось всенародное.
Уверенные в победе мэра свободнинцы, похоже, о выборах уже больше не думали. Иван Иванович злился, но электорат, понятное дело, не выбирают. Кутовой требовал от Профатилова что-нибудь предпринять.
И Михаил Иосифович предпринял.
В начале избирательной кампании Профатилов приказал агитаторам обходить стороной дома и квартиры, хозяева которых настроены категорически против Кутового. Нечего терять время, силы и агитматериалы на злобствующих противников. Нужно было перетаскивать на свою сторону неопределившихся с выбором – электоральное болото. И, конечно же, поддерживать диалог с теми избирателями, которые за Кутового.
И вот, в конце пути, пришло время постучать в запертые двери – организовать ночной обзвон горожан от имени Явлунько.
Из дневников агитаторов выбрали адреса противников мэра и свели в единый список. Выяснить номера домашних телефонов этих людей оказалось пустяковым делом.