Когда Саффи убрала упавшие пряди со лба Юнипер, появилась Перси. Она резко остановилась, опираясь на трость и озирая представшую сцену. Близнецы обменялись взглядами - точно такие же взгляды озадачили меня часом раньше в желтой гостиной, но на этот раз Саффи первой отвела глаза. Она чудом сумела расплести узел рук Юнипер и крепко сжала ладонь младшей сестры.
- Спасибо, что побыли с ней. - Ее голос дрожал. - Весьма любезно с вашей стороны, Эдит…
- Э-дит, - эхом отозвалась Юнипер, не глядя в мою сторону.
- …иногда у нее в уме все путается, она убегает и бродит по замку. Мы пристально следим за ней, но…
Саффи осеклась и качнула головой, ее жест означал невозможность прожить жизнь за другого.
Не найдя подходящего ответа, я кивнула. Мередит. Имя моей матери. Мои мысли, сотни мыслей разом бросились против течения времени, выискивая разгадку в последних нескольких месяцах, пока не прибыли en masse в родительский дом. Морозный февральский день, неприготовленный цыпленок, доставка письма, которое заставило маму плакать.
- Э-дит, - повторила Юнипер, - Э-дит, Э-дит…
- Да, милая, - подтвердила Саффи, - это Эдит. Она пришла в гости.
И меня наконец осенило: мама лгала, утверждая, что письмо Юнипер ничего не значит, точно так же, как лгала о нашем визите в Майлдерхерст. Но почему? Что произошло между мамой и Юнипер Блайт? Если верить Юнипер, мама дала обещание, которое не сдержала; что-то связанное с женихом Юнипер, Томасом Кэвиллом. Если дело в этом и правда действительно так ужасна, как предполагает Юнипер, в письме могли содержаться обвинения. Проблема в этом? Мама плакала из-за подавленного чувства вины?
Впервые с тех пор, как я приехала в Майлдерхерст, мне захотелось поскорее избавиться от дома и его застарелого горя, увидеть солнце, почувствовать ветер на лице и вдохнуть что-то отличное от запаха прогорклой грязи и нафталиновых шариков. Остаться наедине с этой новой загадкой и попытаться ее распутать.
- Надеюсь, она не обидела вас… - Саффи продолжала оправдываться; сквозь вихрь моих мыслей ее голос доносился как бы издали, с другой стороны тяжелой, массивной двери. - Она ничего такого не имела в виду. Иногда она говорит забавные вещи, чепуху, бессмыслицу…
Ее голос стих, и повисла напряженная пауза. Саффи наблюдала за мной, в ее глазах крылись невысказанные чувства, и я догадалась, что ее тяготит не только забота о сестре. На ее лице было написано что-то еще, особенно когда она вновь взглянула на Перси. Страх - осознала я. Они были напуганы, обе.
Тогда я посмотрела на Юнипер, которая пряталась за скрещенными руками. Мне показалось, или она стояла особенно тихо, внимательно слушая, ожидая, как я отреагирую, что им отвечу?
Я мужественно улыбнулась, наивно надеясь, что улыбка сойдет за небрежную, и пожала плечами.
- Да мы особо не общались. Я просто восхищалась ее прелестным платьем.
Окружающий воздух словно сдвинулся от облегчения, испытанного близнецами. Профиль Юнипер ничуть не изменился, и в мою душу закралось смутное, странное подозрение, что я совершила ошибку. Возможно, мне следовало быть честной, пересказать близнецам признание Юнипер, причину ее расстройства. Но я до сих пор не упомянула о своей маме и ее эвакуации и сомневалась, что смогу подобрать нужные слова…
- Мэрилин Кенар приехала, - резко сообщила Перси.
- Ну почему все вечно происходит одновременно? - посетовала Саффи.
- Она отвезет вас обратно в фермерский дом. Говорит, вам пора в Лондон.
- Да, - подтвердила я.
"Слава богу".
- Очень жаль, - заметила Саффи; благодаря неподдельным усилиям и, полагаю, годам практики ее голос прозвучал совершенно обыденно. - Мы собирались предложить вам чашечку чая. У нас так мало гостей.
- В следующий раз, - пообещала Перси.
- Да, - добавила Саффи. - В следующий раз.
"Маловероятно, что пригласят".
- Спасибо за экскурсию…
Перси повела меня назад по таинственному пути, к миссис Кенар и нормальной жизни, а Саффи и Юнипер удалились в противоположном направлении, их голоса катились вдоль каменных стен.
- Прости, Саффи, прости, прости, прости. Я просто… я забыла…
Слова перешли в рыдания. Плач был таким горьким, что мне захотелось зажать уши ладонями.
- Дорогая, ни к чему так расстраиваться.
- Но я совершила ужасный поступок, Саффи. Ужасный, ужасный поступок.
- Чепуха, милочка, выкинь это из головы. Пойдем выпьем чаю?
От терпения и доброты в голосе Саффи у меня сжалось сердце. Пожалуй, именно тогда я впервые осознала, как бесконечно долго они с Перси рассыпались в подобных заверениях, стирали беспокойство со стареющего лба своей младшей сестры с той же самой рассудительной заботой, какую родители выказывают детям, но без надежды, что с годами бремя станет легче.
- Мы переоденем тебя во что-нибудь удобное, и все вместе выпьем чаю. Ты, я и Перси. После чашечки хорошего крепкого чая все выглядит намного проще, не правда ли?
Миссис Кенар ждала под куполообразным потолком у входа в замок, изнемогая от груза вины. Она рассыпалась в извинениях перед Перси Блайт, страдальчески гримасничая и понося несчастных, ничего не подозревающих деревенских жителей, которые ее задержали.
- Успокойтесь, миссис Кенар, - произнесла Перси повелительным тоном, словно викторианская няня обратилась к надоедливому подопечному. - Я с удовольствием провела экскурсию сама.
- Ну конечно, не сомневаюсь. В память о былых временах. Полагаю, вам понравилось…
- Именно.
- Такая жалость, что экскурсии закончились. Конечно, это вполне естественно, и вы с мисс Саффи молодцы, что проводили их так долго, особенно учитывая, что вам приходится столько…
- Да-да. - Перси Блайт выпрямилась, и я внезапно поняла, что она не любит миссис Кенар. - А теперь прошу меня простить.
Она кивнула в сторону открытой двери, мир за которой казался более ярким, шумным и стремительным, чем когда я покинула его.
- Спасибо, - успела вставить я, - что показали мне свой прекрасный дом.
Перси разглядывала меня на мгновение дольше, чем требовалось, затем пошла прочь по коридору, тихо постукивая тростью. Через несколько шагов она остановилась и обернулась, почти скрытая завесой полумрака.
- Знаете, он был прекрасен. Давным-давно. Прежде.
1
29 октября 1941 года
Одно было ясно: луны сегодня ночью не будет. Небо, словно вышедшее из-под мастихина художника, катилось густой лавиной серого, белого и желтого. Перси лизнула папиросную бумагу и утрамбовала самокрутку, покатав ее меж пальцев, чтобы не развалилась. Над головой прогудел аэроплан, чужой патрульный самолет, направляющийся вдоль побережья на юг. Разумеется, им надо было кого-то послать, но ему нечего будет докладывать, не в такую ночь, не сейчас.
Прислонившись к фургону, Перси стояла и следила за полетом аэроплана, щурясь по мере того, как коричневое насекомое становилось все меньше и меньше. Она зевнула от напряжения и потерла глаза, пока они приятно не заныли. Когда она снова их открыла, самолета уже не было.
- Эй! Нечего опираться на мой полированный капот и крылья, ты их попортишь.
Перси повернулась и облокотилась о крышу фургона. Дот, усмехаясь, выскочила из станции.
- Скажи спасибо, - крикнула Перси. - Если бы не я, ты бы изнывала от безделья в следующую смену.
- Это точно. Командир заставил бы меня стирать кухонные полотенца.
- Или устроил очередную демонстрацию носилок для старост. - Перси вздернула бровь. - Что может быть лучше?
- Например, штопать шторы затемнения.
- Ужас какой, - поморщилась Перси.
- Поторчишь здесь еще немного - и станешь настоящей рукодельницей, - предостерегла Дот, подходя к Перси. - Все равно больше нечего делать.
- Значит, есть новости?
- Ребята из ВВС только что прислали сообщение. На горизонте чисто, сегодня ничего не будет.
- Как я и подозревала.
- Дело не только в погоде. По словам командира, вонючие боши слишком увлечены походом на Москву, чтобы возиться с нами.
- Ну и глупо. - Перси осмотрела свою сигарету. - Зима наступает быстрее, чем они.
- Полагаю, ты все равно собираешься болтаться поблизости и путаться у нас под ногами - мало ли, фрицы неожиданно скинут рядом бомбу!
- Была такая мысль. - Перси засунула сигарету в карман и перекинула сумку через плечо. - Но я передумала. Сегодня даже вторжение не заставит меня остаться.
Дот широко распахнула глаза.
- Что так? Какой-нибудь красавчик пригласил тебя на танцы?
- Увы, нет; но событие все равно хорошее.
- Какое же?
Подъехал автобус, и Перси пришлось перекрикивать рев мотора, забираясь в салон.
- Сегодня вечером приезжает моя младшая сестра.
Перси не больше других любила войну - тем более, что у нее было множество возможностей лицезреть ее ужасы, - и потому никогда и ни за что не говорила вслух о странном зернышке разочарования, которое зрело у нее глубоко внутри с тех пор, как ночные налеты прекратились. Она понимала совершенную нелепость ностальгии по временам смертельной опасности и разрушений; любые чувства, кроме осторожного оптимизма, были чертовски близки к кощунству, и все же нездоровая ярость мешала ей уснуть в последние месяцы, а уши настороженно прислушивались к тихим ночным небесам.