- Пусть твой Гнат хочет! - выпалил Андрей и даже замедлил шаг, чтобы посмотреть, какое это произведет впечатление на Олесю.
- Да он такой же мой, как и твой, - бросила Олеся и мягко отстранила парня.
- Ха-ха! - хохотнул Андрей. - Как же это получается? Ходил к тебе, телефоны в цеху почти пообрывал… Возле проходной трется, а все не твой… Пора бы уж и в загс…
- Поспешишь, миленький, людей насмешишь…
- А ты все испытываешь, хочешь, чтобы в паспорте гарантия была? Понимаю. Только смотри, как бы случайно не сорвалась эта твоя гарантия. Посмотрят в штабе его анкету и скажут: "Хватит, браток! Послужил на море теплом, теперь давай отправляйся на Ледовитый океан". Загудит твоя гарантия…
- А он уж служил там, попал ты пальцем в небо.
- А могут и на ТОФ предложить! Поедешь с ним туда?
- К тебе прибегу советоваться. Обязательно-преобязательно прибегу.
- И сядем мы на мой мотороллер да и покатим, Олеся, в горы, чтобы ни людей, ни шума. Только мы вдвоем да море, лес и горы. И орлы в небесах. Горные орлы. Беркуты! Не такие, как вот этот недоносок. Олеся, не нужно тебе никуда из Новограда уезжать. А, Леся? Так ведь лучше будет, Леся…
- Не мели ерунду, Андрей. У тебя, во-первых, нет мотоцикла, - та, вторая, что никогда не бывала на людях, решила отделаться шуткой.
- Будет, Олесенька, мотоцикл. Будет! Я уж кредит оформляю, - Андрей явно не хотел отступать. - Капитан Корзун теперь только свистнет мне вслед, когда пролечу мимо через заставу. Аллюр три креста!
Олеся шутя дернула его за ухо:
- Это же в кавалерии аллюр! Читала я, кажется, об этом…
- Правда? А я и не знал, вот уж неуч! - Серьезный разговор не получался, и Андрей тоже перешел на шутку. - Пора бы уж и для транспорта что-нибудь придумать. Давно бы уж пора… А все-таки, шутки прочь. Скажи, Олеся, твой Гнат снова на море?
- А где же ему быть, ведь он же не вольный стрелок…
- Может быть, я его заменю на время?
Андрей, не услышав ответа, вдруг опустился перед Олесей на одно колено, развел руки. В одной - винтовка, в другой - коршун.
- Прими, Олеся, от рыцаря его добычу и сердце в придачу.
- Не паясничай, рыцарь! - обошла его Олеся. - Ты вот сказал, что заменить хочешь Гната. Только ты его на море сначала замени, Андрюша, а уж потом на земле пробуй…
- А что, если моя стихия - горы, и я прирожденный альпинист, и мне свет там, где орлы гнездятся?! - Вскочив на ноги, Андрей поспешил за Лесей.
- Ты знаешь, Андрей, - Олеся хотела перевести разговор на другое, - с тех пор как появились корабли, люди стали делиться не просто на живых и мертвых, а еще и на тех, кто выходит в плавание. Они всегда на грани жизни и смерти.
- Ого! Хорошо тебя подковали морячки.
- Моряки тут ни при чем. Пойди на маяк к Дмитрию Григорьевичу, и он тебе еще не такое расскажет…
- Да бываю я у него каждый день, а ничего интересного не слыхал. Старик, по-моему, просто помешался на морской стихии. Прицепил у кровати какой-то флаг и прикалывает к нему все флотские нагрудные значки… Как заядлый турист.
- Да не какой-то флаг, а боевое знамя. И значки эти не чьи-то, это он их получил за хорошую службу на кораблях, - возразила Олеся.
- Подумаешь!
- Послушай, ты, товарищ электрик и ученик помощника мастера, отчего все-таки так получается?
- Как?
- Вот объясни ты мне, голова садовая, почему океан лишь две твари не пускает к себе - крокодила и лягушку. Они в море не живут.
- Мало ли кто не живет в твоем море…
Олеся не дала ему договорить:
- Не приживаются в море все те, кто боится испытаний. Море ведь знает пять страданий… Ты хоть знаешь их?
Андрей понурился.
- Так слушай, я тебе их назову, эти морские страдания: страх, жажда, одиночество, жалость к себе и, наконец, покаяние. Пять морских страданий, которые должен знать каждый мало-мальски стоящий мореплаватель… Вот почему в старину говорили: море каждого научит богу молиться…
- Ну что ты все учишь меня, Олеся, не надоело еще? - попытался улыбнуться Андрей.
- Да не учу я тебя. Просто к слову пришлось. Море ведь не только бросает человека в борьбу, но и творит чудеса…
- Какие еще чудеса?
- Вот царапнуло море перламутровую черепашку - и выросла жемчужина. Капля солнечного застывшего света. Жемчужина. Ты видел жемчужное ожерелье? Нет? Жалко. А сколько в море золота!
- Вот уж сказала!
- Да, да. Я как-то читала, у Дмитрия Григорьевича есть на маяке книжка одна… Если бы океан отдал все свое золото, то каждый человек на земном шаре сразу стал бы тридцатикратным миллиардером…
- Так за чем же дело? - серьезно спросил Андрей.
- Не дает океан золота. Чтобы добыть хотя бы грамм его из морской воды, человек должен приложить немало сил и стараний. Океан мудрый. Соль и рыбу дает, а золото не хочет.
- Какой же прок тогда от этого золота, мудрая морская русалка?.. Я и не знал, что ты такая.
- Какая?
- Сказкам веришь…
- Андрей, не смеши меня, это ведь почти каждый салага знает…
- Салага, может, и знает, а я вот не знал. Вот крест святой, не знал, - забожился шутливо Андрей и отряхнул брюки, к которым пристали сухие травинки и мох.
Они спустились в долину к самой заставе, вышли на асфальтированное шоссе, и оба чуть не вскрикнули от неожиданности. Олеся невольно даже прижалась к плечу Андрея - так ее поразило увиденное.
Широкие ворота, у которых днем и ночью проверяли документы и пропуска на право въезда в Новоград, были распахнуты настежь. Полосатый шлагбаум, который раньше перегораживал дорогу, валялся на земле.
Капитан Корзун стоял на лестнице возле полосатого столба и сбивал топором грозную табличку, на которой строго и четко было написано: "Запретная зона". Он был настолько увлечен делом, что даже не заметил Олеси и Андрея, подошедших совсем близко. А бывало, за сотни метров угадывал приближение человека к этим сумрачным воротам.
Возле него на камне примостился репортер новоградской газеты "Маяк коммуны" Петр Сухобрус, или, как его называли ткачихи, "где посей, там и взойдет", и что-то быстро записывал в блокнот, время от времени обращаясь к капитану. Сухобруса ткачихи хорошо знали, потому что он первый извещал в газете обо всех радостях и печалях, которые случались в цехах. Всегда веселый и непоседливый, постоянно озабоченный, вечно спешащий, Сухобрус был нынче молчалив и грустен. Он тихо переговаривался с капитаном, не поднимая головы. Разговор у них, видимо, не клеился.
- Ремонт производим? - весело кашлянул Андрей и потянулся рукой к карману с пропуском.
Олеся тоже открыла сумочку.
Корзун опустил топор и горько вздохнул:
- Какой к лешему ремонт! Пришел приказ: снять вокруг Новограда запретную зону. Теперь все открыто… Давай вали кому вздумается… Вот они со всего света и повалят…
- Ой как здорово! - обрадовалась Олеся. - К нам люди будут теперь свободно приезжать. Свободно! Кто захочет! И девушки, и ребята… И больше мы не будем сидеть за пятью замками, как в монастыре… Ветер свежий подует…
- Подожди, Олеся, я слова твои запишу! - вдруг засуетился Сухобрус. - Вы ведь первые идете в Новоград без пропусков. Это очень важно для газеты. Первыми прошли без пропусков ткачи… Как ты сказала, Олеся?
- Ой, как же теперь здорово будет! Как здорово!.. Как все люди будем жить. Без пропусков. А то отгородили красоту такую, смотрите, - виноград, сады в долине, море.
Корзун бросил топор на землю, соскочил с лестницы:
- Вот и он мне то же самое сказал…
- Кто? - оставив Олесю, Сухобрус подбежал к капитану.
- Секретарь наш. Верба Анатолий Иванович. То ездил себе мимо меня да все лишь рукой помахивал в знак приветствия. Махнет на ходу, и будь здоров…
Все окружили Корзуна, притихли.
- А тут вышел из машины, поздоровался и спросил, как я поживаю. Не скучно ли мне бывает стоять возле этого полосатого шлагбаума! А потом взглянул на долину, на сады и виноградники, да еще на море, словно малыш какой, что никогда всего этого не видел, да и говорит: "Как тут хорошо, товарищ Корзун, а мы взяли и отгородили все это от людей… Зачем?" Я так и вскипел. Хочу сказать, что тут боевые корабли, новая техника, флот обновленный и так далее, но рядом с ним стоит наш адмирал и лукаво так улыбается мне, одними глазами. Что за чертовщина? Я же тут для адмирала в основном стою, а не для Вербы. Вот адмирал и должен возразить секретарю райкома. А тот стоит, словно ничего не произошло, спокойно слушает, как Анатолий Иванович говорит дальше: "Представьте себе, товарищ капитан, красивый город, а в нем чудесный парк, у самого моря. И вот этот парк оплели со всех сторон колючей проволокой. Почему? А потому, оказывается, что там стоит несколько зениток, которые трижды в год дают салют. И в парк к морю никого не пускают. Как люди к этому отнесутся, что они скажут?" - и так внимательно посмотрел на меня. И на адмирала. А потом сели в машину и укатили, наверно, в обком. Вы слышали такое, товарищи: "Что люди скажут?"
- А люди уже сказали! - не удержалась Олеся.
Корзун зло махнул на нее, чтобы умолкла, не твоего, мол, ума дело.
Андрей Мороз задумчиво проговорил:
- Зенитки… А ведь у нас крейсеры и эсминцы, а не только одни старые зенитки…
- Вот как оно все случилось, браточки милые. Я уже тогда догадывался, но не думал, что так скоро и приказ будет… А он, видишь, и пришел этой ночью…
- Эх, жаль, что меня тогда не было возле вас, - сокрушенно покачала головой Олеся.
- А то что? - насторожился капитан.