9
Али наблюдал за ними с галерки-галереи, протянувшейся вдоль периметра огромной залы с мягкими креслами, ровным счетом ничего из сказанного не понимая. Так далеко все это было от его жизни. "И что мне здесь делать, – с ужасом подумал он, – зачем я сюда приехал? Что это за бред создавать детское правительство и детский парламент? Чем и кем будет управлять это правительство? А вдруг они и меня попросят выступить в роли президента? Что я тогда им скажу? – схватился за голову Али. – Только опозорюсь сам и опозорю свою семью".
– Да, – взял слово один из делегатов, мальчик из Швеции, который в подражание президентам был в костюме и галстуке, – террористы сеют хаос и перманентное зло во всем мире.
Что такое хаос и перманентное зло, Али не понимал. Зато он прекрасно знал, что такое смерть детей от ковровых-коровьих бомбардировок.
Он вспомнил, как однажды они с братом пошли за коровой на край села, а когда возвращались, их сверху настиг жужжащий, как шмель, штурмовик-бомбардировщик. Когда он был высоко в небе, он выглядел точкой, безобидной мошкой. А когда резко сбросил высоту и спустился, то оказался гигантской осой – с жалом ракеты, торчащей из задницы. Али отчетливо видел, как это жало хищно зашевелилось и как в кабине хищно зашевелилась голова пилота в шлеме, что так походила на огромный безжалостный черный зрачок в глазу. Это не говоря о сотне других зрачков-приборов наведения.
– Ложись! – схватив в охапку своего восьмилетнего братишку, крикнул Али, и они вдвоем кинулись в овраг, в котором их спустя секунду накрыло сначала шумовой, а потом и взрывной волной.
Вдруг стало очень темно. Темно, как в этом тоннеле. Али понял, что их засыпало землей, схоронило заживо. Оглушенный, он ничего не слышал и не видел. Он не слышал даже писка испуганного братишки, что лежал под ним. Поддаваясь какому-то инстинкту, Али стал откапываться, как муравей, а когда наконец вылез на поверхность и вытащил брата, то увидел разорванную на куски корову и большую лужу крови. И почувствовал, что у него из носа и ушей тоже течет кровь.
– Что это было, ага? – спросил брат.
– Это гигантский шмель ее ужалил.
– О, ничего себе шмель! А разве такие бывают? – зажмурил глаза братишка.
– Еще как бывают, и лучше тебе спрятать от них свою задницу побыстрее.
10
От нахлынувших воспоминаний Али стало душно и темно, словно он вновь оказался под землей. Надо отсюда выкарабкиваться, ползти назад в номер. Али полз, разгребая черную пустоту, как землю, руками, одновременно загребая невидимый воздух себе в легкие.
"Ага, раз сорок разбойников так боятся террористов, что же это за храбрецы? В сказках ничего подобного я не слышал. Но, видимо, очень славные парни эти террористы".
Подползая к номеру, Али замер, прислушиваясь, потому что в номере его ждал звенящий осой телефон. Али долго не решался выползти из укрытия, наблюдая из лаза одним глазом за телефоном, присевшим на тумбочку у кровати с раскинувшейся шкурой покрывала. А потом, наконец-то разобравшись, спрыгнул и взял трубку, что оказалась соединена с телефонным аппаратом лишь сухожилием провода.
– Алло, это Анна, – заговорила трубка. – У нас сейчас проходит пробный семинар, так сказать, круглый стол, не хотите присоединиться и поучаствовать?
– Нет, – ответил Али, – я уже был там, и мне не понравилось.
– Как были? – удивилась Анна. – Я вас не видела.
– Был – и все. Только там столы не круглые, а квадратные.
– Допустим, – выдохнула Анна. – Как бы там ни было… А чем вы сейчас собираетесь заниматься?
– Спать, – Али хотел было уже положить трубку, но потом, секунду подумав, добавил: – Спать, но только один. И пусть она больше сюда не приходит.
– Кто? – Трубка дергалась и сотрясалась, как только что оторванная от туловища коровы нога.
– Горничная. Она мне не понравилась.
– Хорошо, – согласилась Анна. – Спокойной ночи, Али. Отдыхайте – тем более у нас завтра насыщенная программа.
– Я уже сыт, – сказал Али, кладя голень коровы на ее рога.
Теперь он собирался лечь, боясь одного, что сон будет мене ярок, чем реальность. Боясь этого еще и потому, что во сне он часто видел Алю.
Глава 4
ЦПКО – комбинация знаков
1
А дома Мурада уже ждал звонивший телефон. Он даже через стены звенел громче, чем массивные ключи, которыми Мурад пытался отворить дверь в гулком подъезде. Но тяжелый, как наполненное водой ведро, ключ сорвался с паза и утонул в колодце замка, не удержавшись в дрожащих заледеневших пальцах юноши. Благо он был на цепи и его можно было тянуть назад, наматывая виток за витком цепь на запястье. Крутить, крутить, подбирать и подбираться – быстрее бы вернуться в теплое жилище.
Потому что когда замок все-таки поддался, звонок верещал так нестерпимо, что Мурад прямо в ботинках бросился к телефону.
– Как дела? – спросил суровый голос дяди. Такой суровый, что Мурад даже испугался.
– Хорошо.
– А где ты был?
– Гулял везде, – наивно отвечал Мурад, стаскивая ботинки.
– И что, несколько часов вот так просто везде гулял?
– Да.
– А поподробнее? – Дядя, похоже, собирался учинить форменный допрос.
– Искал дух Петербурга, на разных там улицах…
– Ну и что, видел? – Дядю рассмешил ответ Мурада, и он смягчился. – Видел там духа? Подцепил кого-нибудь?
Мурад хотел было рассказать о своих впечатлениях. Даже собирался пересказать услышанное от меддаха. Но, споткнувшись о тапки, вовремя передумал.
2
Стаскивая носком с пятки ботинок и подцепляя тапок, Мурад продолжал разговаривать с дядей.
– Почти подцепил, – сказал он, отбросив второй ботинок. – Но в последний момент он ускользнул.
– Кто? Дух ускользнул?
– Да, смылся из кафе, как только я полез в карман за мелочью, чтоб расплатиться за наши посиделки.
– И что, вот так ускользнул – и все, и даже не предложил заплатить? – Дядя уже откровенно хохотал в трубку. – Ну мерзавец! Свалил все на мальчишку! Хороши, наверное, у тебя первые впечатления от этого города, да, Мурадик?
– Что? – растерянно переспросил Мурад. В какой-то момент ему показалось, что это смеются над ним. И что это вовсе не дядя с ним разговаривает, а меддах снова дергает за проводки.
– Какие впечатления, я спрашиваю? – переспросил дядя.
– Замерз очень. – Мурад, очнувшись, решил специально продолжать играть под дурачка, раз это так веселило дядю.
– Что?
– Из впечатлений – замерз очень, – отвечал Мурад.
– Да как же я мог забыть?! – Последние слова вовсе не позабавили дядю. – Тебе же нужна теплая одежда. Возьми деньги в столе в кабинете или в тумбочке в спальне и иди купи себе куртку или пальто. Ты уже большой, должен справиться.
– Не надо. У меня есть деньги, – опять гордо отвечал Мурад. – Мне мама дала.
– И обязательно купи себе шарф и перчатки, – настаивал дядя. – Помни, если есть шарф и перчатки, организм сам начинает себя греть. Иди сегодня же в выставочный комплекс в ЦПКО. Там недорого и качественно. И купи себе пальто, шарф и перчатки. Это будет мой подарок тебе на Новый год.
– На какой Новый Год? – продолжал гордо отказываться Мурад. – Новый год давно прошел. И ты, дядя, мне не Дед Мороз.
– Ну что за упрямый мальчишка! Новый год бывает по разным календарям. Ну ладно, мне некогда с тобой пререкаться, как приеду, объясню. Ты просто возьми деньги и купи себе, что я сказал. Ладно?
– Ладно.
– И еще сотовый телефон какой-нибудь купи. Чтоб я знал, где ты.
3
Мурад положил трубку, словно сбросил камень с шеи. Во время разговора по телефону он чувствовал себя в полной зависимости от дяди, как чувствовал свою полную зависимость от голоса меддаха. Телефонный провод, словно та веревка, за которую привязывают необъезженных лошадей и неприрученных соколов, кидая им время от времени подачки и тычки. Та веревка, за которую пытались дергать, связывали-спутывали по рукам и ногам, как казалось дяде, его, дикого, спустившегося с гор мальчишку. А звонки, неожиданно прорывающиеся к его сознанию, будто управляли всеми его планами.
И, следуя этому дядиному плану, Мурад пошел по большому дому искать его кабинет. Ступая вкрадчиво в мягких мышиных тапочках, он прошел зал, гостиную. И вот, наконец, кабинет, огромный стол с компьютером, стеллажи с книгами, кожаный диван. Глобус в кольце, словно это не планета Земля, а планета Сатурн, парусные корабли в бутылках, словно истина не в вине, а в путешествиях. Не на одном ли из этих парусников они сегодня плыли мимо дворца Великого князя Алексея Александровича Цусимского? По стенам развешана коллекция китайских и японских бабочек в рамках, столь изящных, словно они бахрома пестиков идеально квадратных цветов. Вообще в этом кабинете было так много ящичков, что Мурад не знал, куда ему ткнуться, чтобы не потревожить какой-нибудь хрупкий сувенир. Нет, лучше уж тумбочка в спальне, решил он, крутанул шар глобуса, закрыл глаза, ткнул пальцем и угодил в Антарктиду.