- Зря ты не поехала, так хорошо посидели, и столы такие хорошие накрыли, даже лучше, чем в прошлом году, Толик тоже был, Гришка…
- Ещё я с твоим Гришкой не выпивала! - отмахивалась мама.
- Вот видишь ты какая! А он тебе привет передавал.
Позже, уже после похорон, пришла ещё одна открытка, из военкомата, удостоверяющая, что его номер в очереди на бесплатный "Запорожец" - такой‑то. Выходило, что, останься папа жив, он должен был бы получить заветную машину где‑нибудь года через два- три, то есть году в 93–94–м, а в эти годы уже такое творилось в нашей стране… Какие там бесплатные "Запорожцы"! Он бы его всё равно не дождался.
От папы у нас остались велосипед и аккордеон "Сарапул" - в очень хорошем состоянии, почти как новый. Мама сказала, что лучше бы мы их забрали, а то они напоминают ей о папе и сильно расстраивают. Велосипед сначала стоял у Нелли на лоджии, потом стал мешать, она выставила его за дверь, в общий с соседями коридор, но однажды в коридоре забыли запереть дверь, и ночью велосипед украли. Что касается аккордеона, то его забрала себе Женя, которая потом переезжала с квартиры на квартиру, аккордеон мешал, путался под ногами, и в один из переездов, она забросила его на дачу к Нелле, ту самую, за Кубанью, которую сестра с мужем строят вот уже десять лет и никак не могут закончить. Где теперь папин перламутровый "Сарапул" – пылится ли на недостроенном чердаке, или постигла и его участь велосипеда, я и не знаю.
А "Москвичонок" - то, оказывается, живёт, бегает! Пережил, значит, своего хозяина.
- Что ж вы, не могли сделать отцу права? - говорит Алёша. - Вот я же себе сделал, и ни на какие курсы не ходил. И Антону дядя Серёжа сделал, а деду не мог, да? Я уж не говорю, про машину. Могли бы и машину ему нормальную купить, не позориться с этим "Запорожцем".
- Купить… Ты хоть представляешь, сколько мы тогда получали? Еле–еле на памятник наскребли все вместе.
Слезы катятся у меня по щекам.
- Мам, ну ты чё, ещё плакать мне тут будешь?
- Да я не тебе плачу, сынок, я себе…
Сашенька
История мальчика
- Интересно, как теперь этот мальчик, Саша?
- Какой Саша?
- Ну, тот, из Владивостока.
- А… наверное, большой уже.
- Тётя Света, вы про какого Сашу говорите? Про нашего? – встревает Арина, племянница.
Любит она сидеть и слушать, о чём говорят взрослые. (Как и я когда‑то любила, бабушка называла меня за это "старая голова").
- Нет, Ариночка, нашего тогда ещё не было. Был у нас другой Саша, ты разве не знаешь эту историю?
- Так, смутно…
- Вообще‑то из‑за тебя вся эта история и случилась, - говорит Нелля.
- А ты помнишь, как он нас всех мамами называл? - спрашивает Женя.
Помню ли я? Конечно, помню. Меня это больше всего тогда поразило. Я первая пришла в тот вечер к родителям, только мне дверь открыли, а он – пулей по коридору и – прыг мне на шею, ухватился, целует и говорит: "Мама!". Следом приходит Нелля, он и к ней так же – на шею и: "Мама!". Уже интересно стало. Ждём Женю. Он к ней не сразу кинулся, замешкался, потому что уже за стол усаживались, и это, видимо, больше его занимало. Но через пять минут за столом и к Жене прислонился, трётся щёчкой и говорит: "Мама…".
- Я не твоя мама, - отвечает ему Женя, которая не ездила с нами на вокзал и была не в курсе происходящего. – У меня свой сыночек есть, вот он в колясочке лежит, видишь? Его зовут Родион. А тебя как?
- Меня Саша, - говорит мальчик, безмятежно улыбаясь.
- Слушайте, чей это ребёнок, кто его привёл? – спрашивает Женя.
- Мать наша учудила, - говорит, усмехаясь, папа.
- Ну, ладно, ладно, - машет рукой мама, - кушайте! Кушай, Сашенька.
Мы едим, расспрашиваем маму, как там наши на Дальнем Востоке, какая девочка у Аллы, на кого похожа, а сами все поглядываем на этого мальчика. Он всем улыбается, всех целует и гладит своими маленькими ручками. Никогда ещё не видела такого ласкового ребёнка. Наших не допросишься бабушку поцеловать. А с каким удовольствием он ест! Не то, что наши, каждый кусок надо им силой запихивать – это буду, это не буду.
- Смотрите, как мальчик хорошо кушает, приятно посмотреть, - говорит мама Антоше и Алёше.
Те лениво ковыряют вилками в тарелках и с молчаливым изумлением поглядывают на непонятно почему сидящего за столом чужого мальчика.
- А он что, голодный? – спрашивает Антоша.
- Нет, мы с ним в поезде кушали, но он уже проголодался. Он вообще всё время кушает, молодец, - говорит мама.
- Она что, в поезде его нашла? – шёпотом спрашивает у меня Женя.
- Из Владивостока привезла.
- Так он чей, не Котин, случайно?
- Ты что? С ума сошла? Откуда?
- Ну, я ж и думаю…
- Все правильно, все сходится, ребёночек не наш, - шепчет через стол Нелля.
Что не наш, это и так ясно. Но чей? И каким образом она его… Ну, ладно, подождём, узнаем.
Утром мы встречали маму на вокзале. Поезд, как обычно опаздывал, мы бродили взад–вперёд по перрону - я, Нелля и папа. Папа немного нервничал. Он уже отвык расставаться с мамой надолго, а тут её не было целых три месяца. Аринка у Аллочки родилась 22 апреля, а в мае, сразу после праздников, мама рванула во Владивосток. В другом каком‑нибудь случае папа, возможно, возразил бы против такой дальней и трудной поездки: а ну‑ка через всю страну! Но что поделаешь, если две дочки рожают с разницей в месяц: Женя – здесь, в Краснодаре, Алла – там, на Дальнем Востоке. Тут нас много, а Алла с Серёжей там одни.
Жить без мамы за эти три месяца папа устал, у него даже случился микроинсульт, и он недели две лежал в больнице, о чём мы, посовещавшись, решили маме не сообщать. И вот уже лето кончается, середина августа, и мама наконец возвращается. Всё то время, пока она едет в поезде, мы ждём и считаем сначала дни, потом часы.
Странное это все‑таки состояние – встречать, всегда почему‑то волнуешься. В детстве я думала, что на вокзале вообще полагается плакать, когда встречаешь или провожаешь родных, потому что бабушка и мама всегда плакали, встречая и провожая мамину сестру тётю Инну, которая всю жизнь переезжала со своим мужем–железнодорожником из города в город. Глядя на них, я тоже старалась заплакать, но у меня не получалось, при встрече я прыгала от радости, а при расставании лишь делала печальные глаза и сильно вздыхала. (Много лет спустя, когда уже не стало ни мамы, ни тёти, я встречала на вокзале её дочку, нашу двоюродную сестру Ирочку с сыном Тимуром, они вышли из вагона, я увидела их и… слезы сами собой полились у меня из глаз).
Мамин вагон - номер ещё неделю назад сообщён телеграммой - остановился, конечно, не там, где мы примерно высчитали, приходится немного пробежать назад. В проёме вагонной двери появляются пассажиры – дядьки и тётки в спортивных штанах, с помятыми лицами. Они выставляют вперёд себя чемоданы и сумки, чтобы передать с рук на руки встречающим. Мамы пока не видно. И вдруг какой‑то мужчина подхватывает под мышки маленького мальчика и подаёт его стоящему в напряжённом ожидании прямо у вагона нашему папе. Папа не реагирует, даже пытается посторониться, а я говорю этому мужчине:
- Это не наш.
- Ваш, ваш! – загадочно улыбается мужчина. – Берите.
Папа берет мальчика (что ему, трудно, что ли?) и ставит его на асфальт перрона, глазами продолжая выискивать среди теснящихся в тамбуре пассажиров маму. И вот она, наконец, выплывает, и кто‑то подаёт её вещи, кого‑то она на ходу благодарит, с кем‑то прощается. В общем, мама в своём репертуаре - за неделю пути со всем вагоном перезнакомилась и подружилась. Сойдя на перрон, она первым делом берет за руку этого мальчика и так, держа его крепко, чтоб никуда не делся в толчее, по очереди всех нас целует.
- Мама! Чей это мальчик? – спрашиваем мы с Неллей.
- Наш, - говорит мама. – Наш. Сашенька. Я вам потом всё объясню. Вы на машине? Ну, поехали.
В машине мальчик Саша сидит у меня на руках, смотрит с интересом в окно и про всё, что видит, спрашивает: "А это что? А это что такое?". Поговорить с мамой толком не получается, тем более, что она и не настроена с первых минут все нам рассказывать.
- Вы лучше скажите, как вы тут без меня были?
- Ничего хорошего, - говорит папа. – Я в больнице лежал.
- Как в больнице? – пугается мама.
- У него микроинсульт был.
- Ещё чего не хватало! А почему вы мне не сообщили? Между прочим, я как чувствовала…
- А что сообщать? – говорит папа. – Пока бы ты доехала, я бы уже подох.
- Папа! – хором восклицаем мы с Неллей.
- Па–па! – радостно повторяет мальчик Саша, смотрит на нашего папу и хочет дотянуться до него ручкой.
- Хороший пацанёнок, - говорит папа. - Так где ты его взяла?
- Потом, потом, дома… - улыбается мама, довольная интригой.
А дома суета, разборка чемоданов, разглядывание фотографий маленькой Аринки (вылитая Котя в детстве), инспекция холодильника: ты его хоть раз размораживал? Я ж в больнице лежал! Ах, да! Саша хочет в туалет, покажите ребёнку, где у нас туалет. А что мы будем кушать, есть, что кушать, или надо готовить? Я тут рыбы привезла, икры, понюхайте кто‑нибудь, не задохнулась она в дороге? Мам, ты что, мы ещё вчера все приготовили, вы пока перекусите, а мы поехали на работу, а вечером придём, тогда уже посидим, поговорим, все расскажешь, ладно? Да, икра немного того…