Книга представляет собой несколько самостоятельных произведений. "Курортные рассказы" - цикл забавных, романтических и даже трагических историй из жизни отдыхающих и "аборигенов" города Сочи. "Маленькие семейные истории", каждая из которых являет собой законченный сюжет, но все вместе они складываются в своеобразный роман о любви внутри одной семьи. "Французские новеллы", повествующие о судьбах русских эмигрантов, выходцев с юга России, нашедших свой последний приют на кладбище Сент-Женевьев-де-Буа под Парижем и православном кладбище в Ницце.
Содержание:
Светлана Шипунова - Дети солнца 1
Курортные рассказы 1
Маленькие семейные истории 18
Французские новеллы 47
Светлана Шипунова
Дети солнца
Курортные рассказы
Ужин в Христофоре
Замысел возник так.
Однажды сидели мы с друзьями на летней террасе ресторана "Христофор Колумб", пили красное сухое вино и смотрели на море. Метрах в трёхстах от берега, раздув паруса, скользила мимо нас знакомая яхта.
- Абханак дует, - сказал тот из моих друзей, кто знает толк в морских ветрах, и мы согласились: действительно абханак, с этим ветром легко бежать по волнам в сторону Дагомыса.
- Туда легко, назад хуже.
И с этим мы согласились. Когда возвращаешься в Парусный центр, лучше, чтобы от Новороссийска дул норд–ост, но это уж как повезёт.
Время от времени нам надоедало смотреть на море, тогда мы свешивали головы с террасы и глазели вниз. Там, внизу, по узкой набережной пляжа "Маяк", лениво прогуливались туда–сюда загорелые, беззаботные отдыхающие. Некоторые из них останавливались у ворот нового аквапарка, задирали головы вверх и прислушивались.
- Любить, так любить, гулять, так гулять… - гремело сверху. Это в "Фестивальном", у которого отсутствует стена, выходящая на море (так что, сидя в зале, можно одновременно смотреть на сцену и видеть проходящие мимо корабли), шёл заключительный концерт "Кинотавра".
- Розенбаум поёт, - заметила моя подруга, которая все ещё следит за современной эстрадой. – Не вылезает из Сочи.
- И правильно делает, на его месте мы бы тоже не вылезали, - сказали мы, дружно поднимая бокалы.
Итак, в тот, видимо, июньский вечер (поскольку кинофестиваль в Сочи всегда бывает в июне), когда дул абханак и пел Розенбаум, мы сидели в "Христофоре", смотрели на море, слушали бесплатно концерт и пили красное сухое вино. Кажется, это было "Каберне Мысхако", хотя не исключено, что и "Бордо" или какое‑нибудь "Мерло". Теперь в Сочи французских вин больше, чем кубанских или грузинских, не говоря уже о молодом абхазском вине "Маджара", которого нет вообще по причине все ещё закрытой границы по реке Псоу и все ещё не снятой экономической блокады этой маленькой, но, как известно, гордой республики.
И тут мне в голову ни с того, ни с сего пришла мысль, которая крайне меня удивила, и я поспешила поделиться ею с друзьями.
- Все‑таки странно, - сказала я. – Про все черноморские города есть рассказы, - про Севастополь есть, про Одессу есть, про Сухум тоже есть, - а про такой замечательный город, как наш Сочи, почему‑то нет.
Друзья не меньше моего удивились, сразу даже не поверили и принялись каждый про себя что‑то припоминать, но скоро должны были согласиться: действительно нет. Тогда стали думать, почему такая несправедливость, чем это наш город хуже других, и быстро установили, что не только ничем не хуже, но совсем наоборот – лучше!
В обоснование этого тезиса один из моих приятелей, по национальности абхаз, свободно говорящий на русском, абхазском и украинском, сказал следующее:
- Потому что Сочи, слава Богу, пока ещё в России! А вот где все остальные? Где Ялта вместе с Евпаторией? Где Гагра с Пицундой и где, наконец, Батум?
- За границей! – ответили мы, и, не сговариваясь, устремили грустный взгляд к горизонту, за которым скрывались где‑то в морской дали все вышеперечисленные города.
- И о чём только эти писатели думают?
Всё более или менее продвинутые писатели живут в Москве, а в Сочи, если и бывают, то на кратковременном отдыхе и уже после того, как наваяют за зиму очередной роман из столичной жизни, и надо же им после этого как следует расслабиться и оттянуться. Своих же писателей в нашем городе нет, если не считать одной всеми уважаемой поэтессы преклонных лет. Да и может ли нормальному человеку прийти в голову заниматься каторжным литературным трудом в городе, где даже дети, отвечая на вопрос, кем они хотят стать, когда вырастут, отвечают: "Отдыхающими".
Последним из писателей, кто жил, писал и умер в Сочи, был Николай Островский. Дело было очень давно, в 1936 году, да и роман "Как закалялась сталь" написан хотя и в Сочи, но, строго говоря, немножко не про то. Тем не менее, благодарные сочинцы до сих пор содержат музей–квартиру единственного дорогого их сердцу писателя – в переулке, разумеется, носящем имя Павла Корчагина, по соседству с библиотекой имени, естественно, Николая Островского. Мало того, они ещё ухаживают за гранитным горельефом на углу Курортного проспекта и улицы Театральной, изображающим голову писателя с большим, выпуклым лбом, а по праздникам носят цветочки к бронзовому памятнику в сквере у кинотеатра "Стерео", где он, напротив, изображён в полный рост (раза в три преувеличенный), в красиво развевающейся шинели, весь в движении, правда, немного паралитическом.
- Жизнь даётся человеку один раз, - любят повторять мои приятели, – и прожить её надо в Сочи!
Последнее слово произносится обычно хором, после чего неизменно следует тост за наш замечательный город и его жителей, то есть – за нас.
- Я конечно, не Островский, - сказала я, отхлебнув для куража то ли "Каберне Мысхако", то ли "Божоле" розлива 1999 года. – Но вообще‑то могу попробовать написать что‑нибудь такое… про наш город. Если, конечно, вы мне поможете.
- А сколько нужно? – поинтересовался тот из моих друзей, кто ближе других к коммерческому банку "Сочи".
- Деньги тоже не помешают, но это потом. Когда надо будет проталкивать текст в печать. А пока гоните сюжеты.
- О! – сказали мои друзья. – Это пожалуйста, сколько хочешь! Чего, чего, а сюжетов у нас навалом!
Сделав такое заявление, они глубоко и надолго задумались.
- Только не пиши, ради Бога, про "сочинское дело", - сказал, наконец, знаток морских ветров. – Зачем ворошить старое? Люди своё отсидели, вышли. Какая это мафия? Так, смех один… Лучше напиши про нашу гордость.
- Про что это?
- Да про Красную Поляну!
- Путеводитель по биосферному заповеднику?
- Зачем? Рассказ. Можно сказать, быль. Вот слушай. Поднимаются люди по канатке на третью очередь, и вдруг подъёмник остановился, завис (ну, это бывает), они смотрят, а на встречной линии, прямо перед ними висит в кресле… президент страны. В красивом таком лыжном костюме и с супругой. От неожиданности они чуть вниз не попадали, не каждый день встретишь живого президента на высоте полторы тысячи метров над уровнем моря. Они ему говорят: "Здрасьте, Владим Владимыч!", он им тоже: "Здрасьте". Тут подъёмник врубился, их ка–а–ак дёрнет! И поехали в разные стороны.
- Подумаешь! Что у нас президента никто не видел, что ли? – пожала плечами я.
- Так они же не местные были, из Норильска!
Тут вмешивается ещё один мой приятель, между прочим, лицо, приближённое к городской мэрии, и говорит:
- Нет, напиши лучше, как мы приглашали к себе Зимнюю Олимпиаду, и как сам Самаранч признал, что у нас тут не хуже, чем в швейцарских Альпах.
- Толку от этого…
- Эх!.. Построили бы олимпийские деревни, одну внизу, в Адлере, другую наверху – в Красной Поляне… Международный аэропорт, наконец, достроили бы, отели пятизвездные пооткрывали…
- Кстати, почему все‑таки не получилось?
- Чечня.
- Где мы, а где Чечня!
- Но они‑то этого не понимают! Они на карту смотрят – кажется, что рядом. Вот МОК и сдрейфил, выбрал вместо нас Солт–Лейк–Сити какой‑то.
Приятель мой вздохнул, подумал немного и добавил:
- Ну, да ещё не все потеряно, наши опять заявку подали, теперь на 2010 год.
- Думаешь, война к 2010 году закончится? – спросила я с надеждой.
- Кавказские войны длятся обычно лет сто, от силы сто пятьдесят, - сказал наш друг абхаз, безжалостно убивая надежду на открытие Международного аэропорта в Сочи ещё при нашей жизни.
- А напиши‑ка ты лучше, знаешь, про что? – встрепенулась подруга, имеющая родственные связи в правоохранительных органах. – Про клад! Помнишь, в прошлом году один чудак клад нашёл где‑то в районе старого монастыря – монеты там, женские украшения, сосуды всякие…
Как же, помню. Чудак этот ещё пытался клад втихаря в Грецию сбыть и даже кое‑что успел‑таки переправить, но доблестные сочинские чекисты узнали, пресекли и вернули законному владельцу, то есть государству. Оказалось, второй век до нашей эры. Из Эрмитажа специалисты приезжали и сделали заключение, что кладу цены нет, а главное, окончательно подтверждается факт проживания древних греков на территории современного Сочи.
- Ну, как, годится сюжет?
- А если греки прочтут мой рассказ и начнут качать права насчёт территории? – усомнилась я. – Мы ещё с потомками древних убыхов не разобрались.
- Логично, - сказали друзья.