- А… А меня - Дима.
- Вот и славно. Теперь мы знакомы. Так что если мама говорила тебе не садиться в машины к незнакомым людям…
Дима фыркнул и, довольно неловко, упал на сиденье. Поерзал, устраиваясь поудобнее. Полулежачее положение сидения его сильно напрягало, он выглянул наружу и напрягся еще больше - асфальт находился под ним на расстоянии вытянутой руки. Он даже попытался его потрогать и еле успел отдернуть руку, когда дверь вдруг сама собой закрылась. Басовито заурчал двигатель и Лукшин даже охнул от неожиданности, ощутив как его собственный позвоночник отозвался на это урчание легкой дрожью.
- Возбуждает, да? - с хрипотцой в голосе спросила Юля.
Дима сглотнул.
- Я, когда свою камрюху разбила и в сервис ее загнала, собралась бабомобиль какой-нибудь на время взять, ну знаешь, бывают такие, косметички на колесах. Зашла в салон и увидела этого красавца. Напросилась покататься и… пришлось брать, - она вздохнула и положила ладони на руль. Чуть-чуть изменился тон двигателя, пейзаж за окном вздрогнул и скакнул за спину.
- Пристегнись, - бросила Юля, выруливая на дорогу.
- Ментов боишься что-ли? - спросил Дима и прикусил язык - прозвучало грубовато. А ну как обидится и высадит? Но Юля не обиделась. Хмыкнула и спросила:
- Знаешь, сколько лобовое на этой тачке стоит?
- Боюсь представить. А что?
- А то, что если ты не пристегнешься, то вышибешь его лбом на первом же светофоре.
- Упс, - сказал Дима, нащупал справа ремень, протянул его наискосок и задумался, потому что наткнулся слева на еще один ремень.
- Он пятиточечный, - не поворачивая головы, сообщила Юля, - продевай руки с обеих сторон. Замок - у тебя под яйцами.
Дима поджал губы, но вслух ничего говорить не стал. Пристегнулся, посмотрел по сторонам, вздрогнул, скосил взгляд вбок и принялся разглядывать прикрепленный к стеклу крупный листок с российским триколором и просвечивающим с той стороны зеркальным текстом "Русь-информ" - смотреть просто в окно было просто страшно.
- Что за "Русь-Информ"? - спросил он, просто, чтобы не молчать.
- Ну ты спросил, - удивилась Юля, - вообще-то, я там работаю. А ты тогда где работаешь?
- Форес Дарк… ООО, - недоуменно ответил Дима, - где же еще?
- А… один хрен, вид сбоку… Куда тебя везти-то? - Юля, вырулила на встречку и повернула на светофоре под желтый сигнал. За окном мелькнуло колесо троллейбуса, бок выруливающего джипа, побелевшие глаза водителя во встречной машине; мелькнули - и остались сзади.
- Так где живешь, спрашиваю? - не дождавшись ответа, повторила Юля.
- А? - Дима встрепенулся, вышел из ступора и сказал, где. И тут же понял, что имела в виду Юля, когда говорила про вышибание лбом стекла - под визг шин Диму тряхнуло так, что даже дыхание перехватило, если бы не ремни - летел бы он сейчас над дорогой.
- Твою мать, - выдохнул Дима, потирая шею (как будто что-то хрустнуло в ней) и пытаясь определить причину остановки, - что случилось?
- Ты охренел что ли? - ласково спросила Юля, - ты соображаешь, сколько мы туда ехать будем? Не, я в эту дыру не поеду.
- Поэтому я на метро езжу, - сдерживая злость, сказал Дима (можно подумать он просил его куда-то везти), - блин, я думал, мы врезались во что-то!
- Ну извини, на метро я тебя не повезу, - сказала Юля и задумалась.
- Да ничего, - Дима пожал плечами и принялся выпутываться из ремней безопасности, чувствуя одновременно и сожаление и облегчение. Жаль конечно, а какому мужику не было бы жаль? Он уже себе такого нафантазировал… а с другой стороны - не понимал он эту Юлю. Не понимал и боялся.
- Слушай, а тебя дома ждет кто?
- Меня? - Дима замер, держась за ручку двери, - Кто?
- Не знаю, поэтому и спрашиваю. Мама, которая тебя потеряет, если ты до одиннадцати не вернешься? Жена, пяток детей мал мала меньше? Любимый пекинес, который от огорчения сдохнет, если ты на ночь не придешь? Рыбки в аквариуме, которых кормить надо?
- Я один живу, - сказал Дима машинально, весь поглощенный обдумыванием Юлиного вопроса. Точнее, слов "если ты на ночь не придешь". К чему это она?
- Никто меня не ждет.
- Вот и отлично. Поехали тогда ко мне.
- Как это? - Дима вжался в сиденье, - зачем?
Юля зло усмехнулась:
- Боишься?
- Да, - сказал Лукшин.
- Трус, зато честный, - прокомментировала Юля, - ты можешь себе представить, что такой девушке, как мне, может быть просто одиноко? Что, бл…ь, у меня в телефоне триста мужиков и половина из них прибежит, истекая слюнями, раньше чем я номер закончу набирать? И что в гробу я их всех видела. Смотрю, идет парнишка. Молодой, наивный. Неиспорченный. Глаза удивленные, лицо одухотворенное. И так мне его закадрить захотелось… что тут плохого, спрашивается? Вот и все. Так что вылезай, дуй в свое метро - станция во-он там где-то. Желаю удачи.
Дима не пошевелился.
- Что, уже не боишься?
- Нет. То есть - да. То есть - боюсь. Но не уйду. Мне ж потом только и останется, что в монастырь уйти, - и Лукшин принялся пристегиваться обратно.
Юля хмыкнула, но ничего не сказала.
- Только мне завтра рано на работу. Полвосьмого мне надо быть на Библиотеке.
- Я тоже рано встаю, - отозвалась Юля, - так что я тебя еще подбросить успею.
Лаврируя между машин, выбралась к середине дороги и лихо развернулась через двойную сплошную.
- Ментов не боишься? - почти повторил свой недавний вопрос Дима, но сейчас в нем звучало куда больше уважения.
- Пусть догонят сначала, - двигатель натужно завыл и Лукшина мягко, но мощно вдавило в сиденье. Дима посмотрел в окно, покачал головой.
- Я понял, - сказал он, - как Лукас придумал картинку за окном при сверхсветовом прыжке. Его наверное, тоже в Феррари прокатили.
- Это не Феррари, это Мазерати. Кто такой Лукас?
- Ну, Джордж Лукас. Который "Звездные войны" снял. Все шесть частей - его.
- Ни одной не смотрела, - равнодушно сказала Юля, закладывая глубокий поворот. В считанных сантиметрах за окном мелькнули отчаянно моргающие фары.
- Блин, - Дима выдохнул, - ты всегда так ездишь?
- И до сих пор не убилась, - кивнула Юля, - на самом деле, на быстрой машине ездить проще. Когда едешь на обычной, то все вокруг тоже едут, и хрен угадаешь кто куда повернет и в какой момент. А так - они все стоят, а я их объезжаю. Да не напрягайся ты, уже почти приехали.
Юля завернула в переулок, пролетела пару кварталов и притормозила перед въездом во двор, перегороженным высокими коваными воротами. Требовательно погудела. Ворота открылись; легонько переваливаясь на брусчатке двора, машина плавно закатилась под сень мощных дубов и остановилась вплотную к теряющейся в листве кирпичной стене.
- Приехали, - сказала Юля, нажимая какую-то кнопку слева. Обе двери плавно распахнулись. Дима, морщась, неловко выбрался из своего сиденья, выпрямился, потянулся - ехали они всего минут десять, но Лукшин так напрягался всю дорогу, что чувствовал себя весь день просидевшим в сиденье какого-нибудь междугороднего "Икаруса". Огляделся.
Дворик оказался значительно больше, чем показалось на первый взгляд, росло тут с десяток дубов, заставших, пожалуй, еще нашествие французов; среди деревьев там-сям виднелись стоящие автомобили, проглядывались красные кирпичные стены и большие панорамные окна.
- Милое местечко, - сказал Дима
- Мне тоже нравится, - согласилась Юля, и пошла к ближайшему застекленному крыльцу, оказавшемуся входом в подъезд. Дверей на лестничной площадке было всего две. Юля вытащила из кармана маленькую связку ключей и открыла левую дверь.
- Заходи, - сказала она и крикнула внутрь квартиры:
- Петрович, я дома!
Дима, уже занесший ногу над порогом, вздрогнул и замер с поднятой ногой.
- Петрович - это кто? - спросил он шепотом.
Юля недоуменно на него глянула, потом расхохоталась.
- А вон он, - сказала сквозь смех, - познакомься.
Дима, похолодев, заглянул в дверной проем, но никого не увидел. И только через секунду заметил недвижимо сидящего на шкафчике большого черного кота, изучающего его очень неприязненным взглядом.
- Блин, - сказал Дима, проходя внутрь, - я уж испугался.
- Ты вообще трусишка, я уже поняла, - весело отозвалась Юля, закрывая дверь и снимая обувь. Кот, мурлыкнув, спрыгнул со шкафчика, подбежал к Юле и принялся, тихо мурча, тереться об ее ноги. Дима животных любил и котяра ему понравился. Он присел и попытался погладить Петровича, но тот не дался - отстранился, презрительно глянул на Диму и гордо удалился, нервно дергая хвостом.
- Прям как человек, - сказала Юля с непонятной интонацией, проводив кота взглядом, - такая же с-скотина. Когда я его с помойки подобрала, за колбасный огрызок на задних лапах ходить готов был, а теперь ухом лишний раз не поведет - воображает. Раздевайся, вешалка в шкафу.
Она распахнула стенной шкаф, повесила внутрь куртку, оставшись в коротком трикотажном платье, и легкой походкой ушла куда-то вглубь квартиры. Через несколько секунд послышались негромкие позвякивания.
- Чего пить будешь? Коньяк, водку, ром? Я себе мартини налью.
- Кофе, - отозвался Дима, вешая свою куртку и осматриваясь. Светло. Просторно. Дорого. Впрочем, глядя на машину, он ожидал большего.
- Кофе не держу, для сердца вредно.
Дима пожал плечами.
- Тогда тоже мартини.