Я спала так крепко, что не почувствовала, как Генрих переносил меня в нашу спальню. Только утром проснувшись, я ощутила, его дыхание на своих волосах. Он лежал рядом, крепко обнимая меня за талию. Я отстранилась, чтобы лучше разглядеть его, что-то изменилось в его жестких чертах. Исчезла морщинка на лбу. Когда он сердился, она появлялась незамедлительно, оставляя глубокую борозду. Появились мягкие морщинки в уголках глаз, он никогда не улыбался, всегда улыбались только его глаза. Я внимательно присмотрелась, он не спал. Я обняла его и поцеловала. Он открыл глаза.
- Доброе утро. - прошептала я.
- Анни, ты выйдешь за меня замуж? - тихо спросил он.
Я коснулась рукой его колючей щеки и улыбнулась.
- Да.
Осенью 1943 года, по поддельным документам, я стала Анной фон Зиммер. Женой генерала Генриха фон Зиммера.
15. Если бы они знали…
После свадьбы, наша жизнь резко изменилась. Впервые после приезда в Германию, Генрих пригласил в дом своих сослуживцев с семьями. Закончились шумные, вакханальные вечера одинокого солдата, началась спокойная и размеренная жизнь семьянина. К нам в гости начали приходить офицеры с женами. Роскошные немки, с шикарными волосами, ухоженные, изысканно одетые, веселые и надменные. И их дети, розовощекие мальчики и девочки, изнеженные и избалованные материнской заботой. Мне было неуютно в этом новом обществе, но я старалась из-за всех сил. Со временем и Александру пришлось предстать перед гостями. Однажды один из офицеров сочувственным тоном сообщил о сыне погибшего на войне лейтенанта, и попросил представить нам: "Славного мальчугана" - как он выразился.
Я знала этого офицера, он прежде уже приходил в наш дом, и боялась, что его желание познакомить свою семью с Александром, ни что иное как попытка разоблачить нас перед обществом. Сдерживая нарастающее волнение, я извинилась и вышла. Меня всю знобило от волнения. Я быстро поднялась на второй этаж, и слишком резко открыла дверь в комнату Александра. Януш и Александр вскинули головы, и с удивлением воззрились на меня. В этот час они занимались правописанием и прежде я не вторгалась на их занятия. Александр поднялся. Я протянула к нему руку.
- Идем со мной. Наши гости хотят с тобой познакомиться. - стараясь скрыть дрожь в голосе, сказала я.
- Зачем? - удивился Александр.
- Они привели своих детей, и Генрих хочет, чтобы ты спустился.
Как не старалась я скрыть волнение, Януш все же заметил. Он подбадривающе улыбнулся и напутственно подтолкнул Александра ко мне.
- Иди, все будет хорошо. Главное знай, ты ничего не помнишь о своем детстве.
Александр кивнул и подошел ко мне. Он отважно протянул мне свою крохотную ручку. Я крепко сжала его пальцы и мы спустились вниз.
Я шла с бешено колотящимся сердцем, ожидая самого худшего, но когда мы вошли в гостиную, офицер добродушно улыбнулся Александру, и подтолкнул нам навстречу своего сына, симпатичного немецкого мальчика, на мой взгляд, слегка крупноватого для своего возраста. Я отпустила Александра и отошла на два шага назад.
- Познакомься, Михаэль, это сын героя. Его отец, погиб за фюрера. - сообщил офицер.
От волнения, я сжала пальцы так сильно, что от них отхлынула кровь. Я словно коршун следила за тем, как Михаэль, дружелюбно пожимает Александру руку и хлопает его по плечу. Подошел Генрих, и обнял меня за плечи.
- Все будет хорошо, - шепнул он мне на ухо. - Александр уже взрослый мальчик, пора ему учиться общаться с другими детьми.
Я немного расслабилась. К Александру подошла светловолосая девочка, и присев в книксене, представилась.
- Ирма.
Александр ответил ей джентльменским поклоном. Интересно, кто научил его столь прекрасным манерам? Я мысленно поблагодарила Януша. Он привил Александру много прекрасных качеств.
После знакомства, детям предложили переместиться в библиотеку. В гостиной остались только взрослые. Внесли шампанское и вечер приобрел черты светского банкета. Я незаметно ускользнула, чтобы проследить за детьми. Перед дверью я замерла. Они вели странную беседу.
- Ты не похож на своих родителей. - дерзко заявил Михаэль, с презрением рассматривая Александра.
- Мои родители умерли. - без эмоций сообщил Александр.
- Умерли? Как это? Как уснули? - любопытно спросила девочка.
- Нет! - в сердцах воскликнул пухлый мальчик. - Умерли, это значит умерли. Навсегда.
- А как? - поинтересовалась девочка.
Александр бросил на нее взгляд, живо подскочил к Михаэлю, сложил пальцы пистолетом и приставил к его голове.
- Бах! - громко воскликнул Александр, дети вздрогнули. - И кровь брызнула во все стороны.
Михаель громко закричал и выбежал из комнаты. Александр печально опустил голову и сел на пол. Девочка подошла к нему, и опустилась рядом.
- Мне очень жаль. - Тихо сказала она. - Мой старший брат погиб на войне.
Александр передернул плечами.
- Я напугал его. - С нервным смешком сказал Александр, кивнув в сторону двери.
- Ну и пусть, Михаэль напыщенный грубиян. Не стоит обращать на него внимание. Правда, тебя теперь накажут.
- Не накажут. Они добрые. Меня никогда не наказывают.
Я услышала шаги и обернулась, в гостиную шел отец Михаэля и тянул за руку ревущего навзрыд сына. Он бросил на меня сердитый взгляд, и ворвался в библиотеку. Михаэль плакал, да так протяжно, что даже мне стало его жаль. Я крикнула в гостиную: "Генрих!" и вбежала следом.
Офицер остановился рядом с сидящими на паласе детьми, и сурово нависая над Александром воскликнул:
- Кто дал тебе право, придумывать подобные вещи? Разве видел ты, что творится на войне?
- Да. - печально ответил Александр.
Я взглядом, умоляла его молчать, Александр понял мое волнение и запнувшись замолчал.
Вмешался Генрих.
- Эрвин, мальчик был в Варшаве. Он и без того пережил сильнейший шок. Его воспоминания спутаны и неточны. Может быть, он видел что-то подобное, в моем доме.
- Он сказал, что его папе прострелили голову. - завывал Михаэль.
Эрвин недоверчиво осмотрел Александра.
- Эрвин. - не отступал Генрих. - Ты же знаешь обстановку в Варшаве. Мальчик что-то напутал.
Эрвин нахмурился, а затем черты его лица смягчились, он похлопал сына по плечу.
- Ну что же вы детки, не можете найти общий язык. Продолжайте играть, дайте нам взрослым поговорить.
Михаэль замолчал, удивленно хлопая глазами, но офицер уже вышел, оставив сына в библиотеке. Генрих последовал за ним. Я осталась с детьми. Михаэль бросил на Александра презрительный взгляд. Этого я стерпеть не могла. Я подошла к нему, взяла за пухленькую ручку и наклонившись прошептала на ухо:
- Если ты обидишь его. Я приду к тебе ночью и откушу твой злой язык.
Михаэль вздрогнул и испуганно икнул. Он дернулся в сторону и быстро сел рядом с детьми. Я гордо выпрямилась и ласково предупредила:
- Играйте дети, скоро стемнеет и придет время готовиться ко сну.
Я вышла, но дети продолжали хранить молчание. Я знала, что это маленькая победа Александра, над самоуверенным отпрыском жесткого убийцы. Маленький еврейский мальчик, впервые высказал свое презрение к холеному соратнику воспитывающемуся в ненависти к евреям. Возможно когда-нибудь, этот розовощекий пухлый малыш, с красивым немецким именем Михаэль, повзрослеет и продолжит дело своего отца. Он с таким же удовольствием и усердием начнет истреблять людей, не угодных его личному мнению. Но к тому времени уже не останется никого, кто сможет противостоять его бесчинствам и нарастающему гневу. Тогда и наступит апокалипсис. Рожденные в ненависти, не умеющие прощать, дети самых жестоких преступников пойдут своей дорогой. Дорогой смерти. И никто после не вспомнит, что этот грузный и самоуверенный офицер, когда-то давно был очаровательным мальчуганом с белокурыми локонами и чистым, открытым взглядом.
В гостиной атмосфера царила прямо противоположная, непринужденная. Женщины мило ворковали сидя на мягких диванах. Мужчины сидели за круглым столом разыгрывая карточную партию. Генрих обернулся, едва я вошла, и одобрительно кивнул головой. В его взгляде я прочла одобрение: он не осуждал ни меня ни Александра. Он был на нашей стороне. Наш Генрих. Мне как всегда захотелось крепко обнять его и расцеловать, но я сдержалась. В этом обществе приличных и образованных людей, эмоции проявлялись за закрытыми дверями.
Немецкие женщины оживленно болтали. Я присоединилась к ним, но даже приложив усилие не смогла понять о чем они говорят. Она обсуждали политику, но слова произносимые ими, были для меня не понятны. Дождавшись когда совсем стемнеет, я извинилась и отправилась забирать Александра. Дети сели в круг, друг напротив друга. Они с любопытством по очереди обменивались взглядами. Вдруг Михаэль спросил, нарушая гнетущую тишину:
- А что ты ел?
- Что приходилось. Однажды один мальчик поймал кошку…
- Фу… - брезгливо протянула Ирма.
- И я так решил. - Не естественно рассмеялся Александр, - Я отказался. Хотя был очень голоден. Моя мама научила меня, когда сильно хочется есть, надо пихать большой палец в рот и усердно сосать. Тогда живот думает, что он ест.