Мы пошли вниз по течению. Сверху часто свисали длинные корни растущих на поверхности растений.
– Смотри, обычная газонная трава сильнее бетона. Жизнь сильная штука, к чему угодно может приспособиться и победить.
Я сделал несколько снимков.
– В этих местах вообще ничего не должно быть, так как ниже по течению химический завод с ядовитыми стоками, всё должен сжечь… А вот смотри, рыба. А ты мне не верил.
Я успел щёлкнуть фотоаппаратом. Снимок получился плохо.
Юрик остановился и осветил одно из ответвлений коллектора.
– Посмотри.
Я ужаснулся! На меня смотрела голова маленького поросёнка.
– Это крыса, – сказал Юрик. – Безобидна и глупа. Пошли дальше.
Два десятка снимков успел я сделать. Хотел ещё, но Юрик потащил меня вперёд.
– Она слепа, – сказал он. – Вообще, прежде чем щёлкать затвором, спрашивать надо, я же тебя предупреждал.
По интонации голоса я ощущал, что Юрик ликует: он произвёл на меня впечатление.
– Ты второй человек, кто спустился в эти катакомбы, – сказал он.
Его радость мне не передалась. Я подумал, в древности вырожденцев высылали из городов, прятали в пещерах либо вообще лишали жизни, а здесь человек сам скрывается от цивилизации, чувствуя свою ущербность, и физически, и, наверно, морально. Понятно, в моей голове всё перемешалось, и я уже не всегда понимал, где вырождение закончилось, а где оно только начинается. Голова начала болеть. Я потёр виски свободной рукой.
– Здесь мог бы Дьявол без следа пропасть, – говорю.
Юрик остановился.
– Ты так думаешь, фотограф?
– Я знаю.
Гортанный смех, отражённый от влажных бетонных стен резанул по ушам. Юрик смеялся. Я дрожал от страха, лица его не видел (фонарик светил куда-то в бок, на стену), казалось, что смеётся привидение.
Он резко прекратил смех. Тишина. Послышался лай собак. Где-то вдали. Затем – протяжный вой.
По ноге что-то проползло. Я отскочил в сторону. Луч фонаря осветил многоножку в полтора метра длиной и толщиной в сардельку.
– Она не ядовита, – сказал Юрик. – А с собаками лучше не встречаться. Они здесь появились совсем недавно.
Мне захотелось выбраться наружу. Немедленно!
Я сказал:
– Веди меня наверх. Там с тобой расплачусь. С меня хватит!
– Так скоро хочешь покинуть этот мир? Подожди. Смотри – это грибы, но есть их – не советую. – Он осветил потолок, грибы свисали, как сталактиты. – А это кузнечик, глянь какой!
Юрик взял кузнечика в руки. Он был величиной с маленького котёнка. Я машинально сфотографировал их вместе… Когда вспышка осветила эту милую парочку, передо мной предстали два монстра. Я сумел разглядеть! Один из них был насекомое, белое, усатое, с огромными мозаичными глазами, другой – монстр в человеческом обличии. Глаз я так и не увидел, глазницы одни. И бросился бежать, сам не зная куда. Лишь бы прочь от этого псевдочеловека. И снова раздался нечеловеческий смех. От него закружилась голова, и я поскользнулся, упал в воду. Белые черви стали присасываться к моему телу, я чувствовал, как они пронзают ядовитыми спиральными язычками мою плоть, внедряются в организм, под кожу… Я заорал что было мочи, понимая, никто не поможет, так и сгину.
***
Очнулся в больнице. Запах валосердина, белая стерильная палата, улыбающаяся медсестра.
Я спросил:
– Это рай?
Сестра ответила:
– Рай. Я здесь работаю. Вы не волнуйтесь, всё хорошо. Кризис миновал. Жить будете, – она улыбнулась натяжной улыбкой. Я сумел заметить, что один зуб у неё требует лечения, он слегка почернел.
– Что случилось?
– Вы отравились газом.
Закостенел я, стало быть, заквасился на плохих дрожжах – выжил, дай Бог…
Через неделю меня выписали. Как всё банально. Мы надышались метаном, которого в канализационных коллекторах хватает с избытком. Юрика, сказали, не спасли, или не захотели спасать. Меня откачали. Почему не наоборот? Говорят, я поступил более тяжёлым пациентом. Это и понятно.
Я вернулся домой. Позвонил главный редактор, сказал, чтобы я не торопился с выходом на работу, он давал мне ещё два дня отдохнуть.
Каждый час я лез под душ. Навязчивая мысль, что не отмоюсь за всю оставшуюся жизнь от всей этой грязи, не покидала меня. Глядя на спускаемую воду из ванны, в чёрное отверстие слива, я вспоминал всё, что мне привиделось. В том, что это были галлюцинации, я не сомневался. Но было как-то не по себе, ибо память имеет то самое гадкое свойство возвращать в прошлое, когда тебе этого не хочется. Реально всё.
Голый, я зашёл в комнату. Осмотрел себя в зеркале. Для профилактики. Оделся. На глаза попался фотоаппарат. Он лежал в самом углу. Некоторое время я тупо смотрел на него, затем взял в руки (он имел знакомый специфический запах) и просмотрел снимки – монстры подземного мира смотрели на меня, они пытались доказать, что иной мир существует, – поверить сложно. Ни на одном из снимков я не нашёл Юрика. Как будто его не существовало вовсе. Это казалось странным – и я разбил фотоаппарат вдребезги! Флэшку отыскал в осколках и спустил в унитаз. Какая дрянь!
На следующий день, блуждая по интернету, наткнулся на такую фразу: "Кошмары часто свидетельствуют о внутреннем неблагополучии, о разладе в отношении к жизни". Немного подумал над фразой, – месяц назад примерно я развёлся официально с женой, – отключил компьютер, собрался и пошёл в редакцию. Главное, забыться, и что бы жить потихоньку, смирненько да ладно – быть самому себе приятным… смирненько да ладно… быть самому себе приятным… себе приятным… быть… (я шептал эти слова, как заклинания), себе приятным… быть…
Там, где скрывается правда
Как такое произошло – ума не приложу.
Возвращаюсь домой с работы. Вечереет. Схожу с троллейбуса, срывается мелкий снег, довольно прохладно – ёжусь; иду привычным путём, по проспекту Тихорецкий, на углу магазина "Монарх" и улицы Суворова поворачиваю вправо. Темно. Здесь всегда нет света, хулиганы фонари поразбивали. Управы на них нет! В этом переулке всегда людей мало. Тёмный участок метров пятьдесят. Ускоряю шаг. На всякий случай. Ныряю во двор жилого дома, рядом детский сад, огороженный сетчатым забором – в нём дыра. Так ближе, если срезать путь. Пролезаю. По натоптанной тропинке, покрытой тонким льдом, скольжу вниз с пригорка. А вон и моя пятиэтажка! Осталось совсем чуть-чуть, минуты через две буду дома, в тепле; Аня позвонила, сказала, что ужин готов; в пакете бутылка "вермута", согреюсь. В институте выпивали, у Артюхина день рождение, круглая дата, сорок лет. Я бы не смог, чтобы не выпить ещё, но уже дома, тет-а-тет с женой. Так поступаю редко, но сегодня можно. Тем более Антошка у бабушки, а это ещё и повод заняться любовью, не заботясь, что сын не спит и может услышать…
Я был почти у порога дома, оставалось пройти грязный подъезд, подняться на второй этаж, но вдруг, взявшийся из ниоткуда, голубой туман – или дым, я так и не понял – окутывает меня с ног до головы. Он светится подобно фосфору в темноте. В ушах слышится треск, как будто звучит ненастроенный радиоприёмник на волну радиостанции.
Я потерял ориентир – куда идти? Остановился. Не наткнуться бы на невидимое препятствие – я вытянул руку. Земля под ногами задрожала. Землетрясение? С последней надеждой кидаю взгляд на небо – туман спиралью упирается в звёзды. И вот, так же неожиданно треск начинает стихать, пелена голубого свечения медленно рассеялась.
Я неоднократно видел, как на красном закатном небе скрывается за горизонтом солнечный диск. Однако появление зелёного луча над поверхностью незнакомого озера меня удивило. Я вспомнил строки Заболоцкого:
Луч, подобный
изумруду,
Золотого счастья
ключ -
Я его ещё добуду,
Мой зелёный
слабый луч…
Как физик, причины возникновения этого необыкновенного зрелища я мог легко объяснить, опираясь даже на знания, полученные в школе: достаточно вспомнить закон преломления света. Но как я оказался на берегу озера?
Оглядываюсь. Скалистый обрыв стометровой стеной окружает меня и впадину, на дне которой незнакомое озеро. И я на его берегу. Воистину: шёл в комнату, попал в другую.
***
Достаю сотовый, пытаюсь позвонить домой. Анна убьёт, если я не предупрежу, что задержусь. А скажи ей правду – не поверит! Меньше пить, скажет, надо на работе. От волнения у меня очки даже запотели.
Батарея садится – зараза! Нахожу нужный номер, делаю вызов – связи нет! Чёрт подери, смотрю на индикацию приёма сигнала – пусто. Отключаю телефон совсем. Может, на возвышенности сигнал будет присутствовать? Бегу по пологому склону наверх – на самый край обрыва, конечно, быстро не взберёшься, большая высота, надо искать тропинку, тем более – вечером, на закате, это глупо. Останавливаюсь, здесь нормально, предполагаю. Включаю телефон – связи нет. Подняться ещё выше? Есть ли смысл? Нет, наверно. Телефон отключаю снова: батарею надо экономить. На сколько минут её хватит, если не отключать? Часа на три, думаю.
Спускаюсь вниз – надо возвратиться на прежнее место. Уже совсем стемнело и найти ту самую точку, на которой я стоял, как вкопанный, когда увидел озеро и зелёный луч, почти нет возможности. Почему возникла такая мысль, не имею понятия, но так, уверен, будет лучше.