Кептэн не пытался умерить их гнев, скорее напротив. Он шел впереди и потрясал своим луком. Негодование туземцев дошло до крайнего предела, когда тело тапира было принесено четырьмя гребцами на носилках из ветвей.
В это время пассажиры достигли лодок, плетенки которых были достаточной защитой против стрел индейцев, не имеющих огнестрельного оружия.
Жак Хелло заставил Жана быстро взойти на «Раллинетту», прежде чем сержант Мартьяль успел позаботиться об этом, и посоветовал юноше спрятаться в каюте. Затем он бросился в сопровождении Германа Патерна к «Морише».
С другой стороны, Мигуэль, Варинас и Фелипе нашли себе прибежище на «Марипаре».
Экипажи стали на свои места и приняли все меры, чтобы скорее отплыть на середину реки.
Чалки были отданы в тот самый момент, когда град стрел посыпался на пироги, которые удалялись при помощи шестов, чтобы выйти из образованной мысом заводи. Пока лодки не выбрались на быстрину, они могли двигаться очень медленно, рискуя получить второй залп стрел индейцев, выстроившихся вдоль берега.
Первый залп никого не задел. Большинство стрел перелетело через лодки, за исключением нескольких, которые вонзились в плетенку кают.
Приготовив ружья, Мигуэль и его два товарища, Жак Хелло, Герман Патерн и сержант Мартьяль разместились на носах и кормах трех пирог.
Раздалось шесть выстрелов с промежутками в несколько секунд; за первым залпом последовал второй.
Семь или восемь индейцев упали ранеными, а двое пиароанцев, скатившись с берега, исчезли в воде.
Этого было более чем достаточно, чтобы обратить в бегство перепуганное население деревни, которое в полном беспорядке, с криками вернулось в Августино.
Не рискуя больше подвергнуться нападению, фальки обогнули мыс и, пользуясь ветром, пересекли реку наискось.
Было шесть часов вечера, когда «Моргала», «Марипар» и «Галлинетта» остановились на ночь у левого берега, где, можно было надеяться, они были ограждены от какого-нибудь нападения.
— Скажи, однако, Жак, — спросил Герман Патерн, — что же будут делать пиароанцы со своим тапиром?..
— Они похоронят его со всеми почестями, подобающими такому священному животному!
— Как бы не так… Жак!.. А держу пари, что они его съедят, и хорошо сделают, потому что нет ничего вкуснее изжаренного на углях филе тапира!
Глава четырнадцатая. ЧУБАСКО
С рассветом, когда еще последние звезды блестели на западном горизонте, пассажиры были разбужены приготовлениями к отъезду. Все давало надежду, что это будет последний переход. До Сан-Фернандо оставалось всего пятнадцать километров. Мысль лечь спать в тот же вечер в настоящей комнате, с настоящей кроватью была чрезвычайно привлекательна. К этому времени путешественники насчитывали 31 день пути от Кайкары и столько же ночей, во время которых приходилось довольствоваться простыми циновками. Что же касается времени, проведенного в Урбане и в деревнях Атур и Мэпюр под крышей хижин и на индейеких ложах, то, конечно, это не имело ничего общего с комфортом не только гостиницы, но даже постоялого двора, меблированного по-европейски. Без сомнения, город Сан-Фернандо должен был в этом отношении вполне удовлетворить путешественников, Когда Мигуэль и его товарищи вышли из своих кают, фальки были уже на середине реки. Они шли довольно скоро под напором северо-восточного ветра. К несчастью, некоторые признаки, хорошо известные гребцам Ориноко, заставляли опасаться, что под этим ветром не удастся пройти 15 километров. Пироги все шли рядом. Обернувшись к «Галлинетте», Жак Хелло обратился к Жану.
— Вы хорошо себя чувствуете сегодня утром, дорогой Жан? — спросил он его, делая приветственный знак рукой.
— Благодарю вас, Хелло, — ответил юноша.