Они ходили от одной хижины к другой, отдыхали под деревьями, спускались к реке, где стояли фальки.
Герман Патерн заметил, что женщины обладали правильными чертами лица, были небольшого роста, хорошо сложены.
Пиароанцы приступили к обычной меновой торговле, практикуемой ими с путешественниками и торговцами, которые едут вверх или вниз по Ориноко. Они предлагали свежие овощи, сахарный тростник, платаносы из породы бананов, которыми индейцы питаются обыкновенно в сушеном или консервированном виде во время своих путешествий.
Вместо этого пиароанцы получили пачки сигар, которые они очень любят, кожи, ожерелья и, казалось, остались очень довольны «щедростью» иностранцев.
Все это, однако, заняло не больше часа. До заката оставалось еще достаточно времени для охотников, чтобы попытать счастья в соседних с Августино лесах.
Предложение поохотиться было сделано Жаком Хелло и Мигуэлем, но воспользовались им только они сами.
Варинас и Фелипе, Жан Кермор и сержант Мартьяль остались, кто в лодках, кто на берегу или в деревне, предоставив охотникам возможность настрелять пекари, оленей, голубей и уток, которым всегда были рады на лодках. Итак, Жак Хелло, Мигуэль и Герман Патерн, с его гербарием, углубились в чащу пальм, тыквенных деревьев и моришалей, расположенную за полями сахарного тростника и маниоки.
Бояться заблудиться было нечего, так как охота предполагалась вблизи Августино. Разве только охотничья страсть увлекла бы охотников вглубь леса.
Впрочем, это оказалось излишним. В первый же час Мигуэль убил морскую свинку, а Жак Хелло — оленя. Донести этих животных до лодок было довольно трудной задачей. Может быть, они сделали лучше, если бы взяли с собой одного или двух индейцев. Но они отправились одни, не желая беспокоить гребцов, занятых починкой мелких неисправностей пирог.
При таких условиях они оказались на расстоянии трех километров от деревни, когда повернули назад, неся: Мигуэль — свою морскую свинку, а Жак Хелло и Герман Патерн — оленя. На расстоянии пяти-шести ружейных выстрелов от Августино они остановились, чтобы передохнуть.
Было очень жарко, и воздух плохо циркулировал под густым навесом деревьев.
В тот момент, когда они только улеглись у подножия пальмы, с правой стороны от них с силой зашевелились ветки густого кустарника.
— Внимание! — сказал Жак Хелло, вставая и обращаясь к своим товарищам.
— Это какой-нибудь хищник.
— У меня два заряда в ружье… — ответил Мигуэль.
— Будьте наготове, а я тем временем заряжу свое ружье, — заметил Жак Хелло.
Ему нужно было всего несколько секунд, чтобы зарядить свой «гаммерлесс».
Ветви кустарника больше, однако, не шевелились. Тем не менее, прислушиваясь, охотники смогли различить звук учащенного дыхания и глухого рычания, причина которых была ясна.
— Это, должно быть, крупное животное, — сказал Патерн, двинувшись вперед.
— Оставайся тут… оставайся!.. — сказал ему Жак Хелло. — Мы, вероятно, имеем дело с ягуаром или пумой… Но с четырьмя пулями, которые его ожидают.,.
— Берегитесь… берегитесь!.. — воскликнул Мигуэль. — Кажется, я вижу длинную морду, которая высовывается из-за ветвей…
— Ну, кто бы ни был обладатель этой морды… — ответил Жак Хелло.
И он сделал два выстрела. Тотчас же таща раздвинулась под сильным напором, раздался рев, и огромная масса бросилась из кустов.
Раздались еще два выстрела.
Мигуэль в свою очередь разрядил карабин.
На этот раз животное упало на землю, издавая последний предсмертный крик.
— Э!.. Да это всего только тапир! — воскликнул Герман Патерн. — Право, он не стоил ваших четырех зарядов.
Однако, если это безобидное животное и не стоило выстрелов с точки зрения защиты, то стоило с точки зрения гастрономической.